Вопрос о соотношении документальности и художественного вымысла в пьесе был рассмотрен в наше время. «Сличение материалов следственного дела с текстом пьесы позволяет утверждать, что авторам в главном удалось достичь единства правды документальной и правды художественной и что резкие выпады критиков были не во всем справедливы (…) В 1964 г. в журнале «Вопросы истории» впервые была опубликована сводка материалов, составленная Ф. П. Стимсоном, прокурором Харьковской судебной палаты, которому в 1917 г. было поручено разобраться в «деле» Распутина («Вопросы истории», 1964, № 10, с. 119). Комментируя сводку, проф. А. Сидоров замечает: «Можно смело утверждать, что без Распутина и его влияния на последних Романовых, почти невозможно понять последнее царствование» (там же, с. 118); А. Л. Сидоров считает, что в сводке Ф. П. Стимсона содержится такое богатое собрание фактов о распутиновщине, разоблачающих Николая II и его придворное окружение, какого нет в исторической литературе» (Бороздина, с. 89).

Несмотря на негативное отношение критики к пьесе, «Заговор императрицы» получил широкое распространение. «В 1925–1926 годах «Заговор императрицы» был одним из самых популярных спектаклей (…) шел на шести сценах столицы, в том числе – на сцене Государственного академического Малого театра (премьера 13 июля 1925 г.). В Большом драматическом театре в Ленинграде пьеса выдержала 173 представления. Тогда же, в 1925 году, она была поставлена еще в двух ленинградских театрах – Василеостровском и Драмтеатре Госнардома. К осени 1925 года пьеса шла уже в 13, а в следующем, 1926 году, – в 14 городах» (СС, 9, с. 764).

Печатается по тексту: Недра, XIV.

Впервые – приложение к журн. «30 дней», 1926.

Комедия закончена осенью 1926 года. Вначале называлась «Кому достанется». В письме к В. В. Вересаеву 12 января 1927 года Толстой рассказывал историю создания пьесы: «Материалом для нее послужила обстановка и персонажи дома, где я живу, на Ждановской набережной. «Чудеса в решете» – это комедия мещанских нравов сегодняшнего дня. Ее тема – молодая жизнь, пробивающая сквозь дебри еще не изжитого быта двора, улицы, кабака. Когда я обдумывал сюжет пьесы, то есть ту завязку, которая заставляет персонажи группироваться вокруг единого стержня (сквозного действия) и совершать те самые ускоренные, более ускоренные, чем в обычной жизни, действия и поступки, – что и составляет ткань драматического, в особенности комедийного, представления, – когда я искал такой сюжет, вероятный, жизненный и понятный массам, – в это время началась кампания выигрышного займа. О выигрышных билетах кричали газеты, афиши, рекламы в кино. Сама жизнь давала мне сюжет: выигрышный билет. И когда я приложил его к быту нашего двора, все персонажи ожили, пьеса была готова, я быстро ее написал» (ИМЛИ).

На репетициях в Московском драматическом театре, Толстой советовал актерам выявить в пьесе сатирическую струю. Он считал, что природа этой его пьесы сродни гоголевскому драматическому искусству. «Я так и думаю, что ставить ее нужно в гоголевских тонах», – писал он артисту В. А. Подгорному (ИМЛИ). Стремясь обличить мещанство, Толстой заботился и о том, чтобы правильно был понят пафос пьесы: «Внутренняя психологическая тема комедии – оптимизм молодой жизни, пробивающейся сквозь уродливые облики и звериные маски окружения, в сущности оптимизм всего нашего молодого государства» («Театры и зрелища», 1926, № 48, с. 3). Премьера состоялась 29 октября 1926 года, а 26 ноября пьеса была поставлена в ленинградском театре «Комедия».

Рапповская критика отнеслась отрицательно к спектаклям: «Персонажи этой пьесы достаточно трафаретны и нежизненны. Вернее, – это даже не персонажи, не живые люди с плотью и кровью, но некие театральные маски, творимые современной нашей драматургией. У каждой из этих масок есть свои предки, свои предшественники и свояки. Они рассеяны по всем нашим театрам, по всем пьесам, написанным за последние три года. Ал. Толстой объединил их в одном спектакле, и они проходят перед зрителем веселым (нужно отдать должное), но малозначительным парадом» («Новый зритель», 1926, № 46).

В еженедельнике «Рабочий и театр» появились одна за другой две рецензии. В первой критик, отнеся пьесу к жанру комедий о любви, не нашел в ней ни социального содержания, ни сатирического тона («Рабочий и театр», 1926, № 48). В следующей рецензии его «поправили», найдя в комедии только «быт проходного двора, мещанского болота, взбаламученного революцией».

Толстой отвечал своим оппонентам: «При постановке «Чудес» в Москве печать меня, между прочим, упрекала в том, что я дал трафарет типов. Да, я знаю, что и в других современных пьесах можно найти таких же персонажей, как управдом, вор, проститутка, темный делец, зав, рабочий. Но пользоваться одинаковыми типами и явлениями – я считаю вовсе не недостатком драматургии, а скорее ее заслугой: ведь всегда и везде искусство в каждую данную эпоху отображало одни и те же явления и сюжеты, и из этого выработались бессмертные произведения.

Заговорив о сюжете, не могу не-остановиться на обвинении меня критикой в банально благополучном ее разрешении. Последнее мне диктовалось, с одной стороны, оптимизмом взятой мною темы, а с другой – волей зрителя, выработавшейся под влиянием его личных наблюдений как жизни, так и отображающего ее спектакля» («Театры и зрелища», 1926, № 48).

Пьеса Толстого в течение театрального сезона 1926/27 года была поставлена кроме Москвы и Ленинграда еще и в Ташкенте, Ростове-на-Дону, Харькове.

Печатается по тексту. Гослитиздат. 1934–1936, т. 8.

Впервые – Алексей Н. Толстой. Любовь – книга золотая. Берлин, изд. «Москва», 1922.

Первую редакцию комедии Толстой написал в начале 1919 года в Одессе перед отъездом за границу. Пьеса была поставлена Жаком Коппо в театре «Старая голубятня» в Париже в 1920 году. П. А. Бороздина, исследовав две редакции комедии, пишет, что «настроения А. Толстого нельзя не учитывать при рассмотрении творческой истории комедии «Любовь – книга золотая», которая в первой своей редакции была бегством от современных политических проблем в выдуманный мир беззаботной сельской жизни, любви и «чистого искусства» (Две редакции комедии А. Н. Толстого «Любовь – книга золотая». Из творческой лаборатории писателя. – «Вопросы поэтики и фольклора». Воронеж, изд. университета, 1974, с. 108).

Название пьесе дала старинная книга: Гл. Громов. Любовь Книжка золотая, СПб, 1778. «Сочинение малоизвестного писателя XVIII века не представляет художественной ценности. Ее фривольное, мягко говоря, содержание видно уже из оглавления: «Сокращенный супружеский календарь», «Новый любовничий и супружеский словарь, по азбучному порядку расположенный», «Домашние средства от разных неприятностей в любви и браке» и проч. (…) Книга «Любовь – книга золотая» в комедии Толстого постоянно находится в центре внимания (…) Однако близких к тексту Громова «цитат», неоспоримо указывающих на источник комедии, мы обнаружили только две» (Г. А. Мамаев. Из творческой истории комедии А. Н. Толстого «Любовь – книга золотая». – «Русская литература», 1967. № 2, с. 143). Г. А. Мамаев отмечает, что кроме календаря и словаря, в «книге» Толстого встречаются вопросы-определения, которыми нередко пользовались в литературе XVIII века, но которых нет в книге Громова (с. 144).

В Советском Союзе пьеса была поставлена в 1924 году Первой студией Художественного театра. Актеры этой студии познакомились с пьесой в 1922 году на гастролях театра в Берлине. За постановку взялась С. Г. Бирман с помощью С. В. Гиацинтовой и Л. И. Дейкун. «Мы вложили в этот спектакль всю нежность к пьесе, – вспоминала Бирман, – оттого, несмотря на ее иногда грубый юмор, лирическая струя победила (…) «Любовь – книга золотая» прошла шестьдесят раз с аншлагами. Это был очень веселый и трогательный спектакль, и в нем хорошо играли буквально все (…) На спектакль «Любовь – книга золотая» была только одна рецензия, но в высочайшей степени неодобрительная, недоброжелательная – дескать, «пошлость» и т. д. и т. п. Алексей Николаевич так и не видел спектакля. Он жил тогда в Ленинграде (…) За легковесность темы «Любовь – книга золотая» была снята с репертуара. Мы горевали по ней, как по живой» (С. Г. Бирман. Путь актрисы. М., Всероссийское театральное общество, 1959, с. 154–155).