— Максим Дмитриевич, а не вам страшно мне показать? — генерал был деликатен, как никогда.

— Нет, — Ненашев спокойно достал из полевой сумки листок с эскизом.

— Э-э-э! А как вы с таким весом собрались танк подрывать? Тут и для бронеавтомобиля мало.

— Подрывать никто и не собирается. Зато можно прожечь броню толщиной миллиметров восемьдесят или около ста.

— Так вы еще и фантазер?

— Тогда фантазер и профессор Сухаревской, и немцы во Франции, применившие специальные сферы во время штурма форта Эбен-Эмаль. Не дай бог, если и до противотанковых снарядов в Германии додумаются. Тогда и броня «КВ» не поможет. А противоднищевые мины делать сам бог велел!

— Принцип сможете объяснить?

— Не только принцип, провели уже эксперименты, есть теория и практические расчеты. Все дело в этой выемке… Каким должен быть стабилизатор из ткани, Саша знал еще с сержантской учебки, где они использовали специальную многоразовую противотанковую гранату.

Панов не оговорился, это учебный имитатор. Работая с ним, отставной полковник первый раз в жизни уложил для себя парашют, он же тряпочный стабилизатор гранаты в полете [103].

Саша, демонстративно горячась и волнуясь, аккуратно пояснил, что такое кумулятивный эффект. После попросил коменданта УРа, как авторитетного специалиста, помочь ему консультацией — ну, не получается у него ударный взрыватель. А если захочет, и в авторы, милости просим. Максим парень молодой, неопытный, куда соваться не знает, и самый первый проект его где-то бюрократы из ГАУ завернули.

Какой? На следующем рисунке узнаваемо предстала ручная граната «РГ-42»  с максимально простой и технологичной конструкцией. Штамповка и точечная сварка, все что необходимо для ее производства.

— На консервной фабрике придумали?

— Да, хотелось чего-нибудь дешевого, штампованного из жести, на случай массовой войны, — вновь покраснел капитан.

Как можно двигать технический прогресс и без генерала! «Скажите Государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни Бог, война, а они стрелять не годятся» — нет, такой результат Панова сразу не устраивал.

Вес в науке у Ненашева жокейский. И чего надувать щеки, туманно насилуя мозг предков тактикой концентрации усилий на отдельно выбранных стратегических направлениях.

Что? Неужели никто не понял, что пошлют далеко Панова, кладя сверху до неприличия мохнатый прибор?

Матереть надо. Но времени нет на все эти статьи в журналы, кандидатские и прочее. Не очень маститому ученому-изобретателю расти во все времена гораздо проще, если обзавестись «толкачом». Ну, не таким, конечно, серьезным и усатым, что двигал в массы «фильтры Петрика», а гораздо проще, но имеющем вес.

Вот пусть и станет Пазырев гениальным конструктором, получает авторские свидетельства, премии. А голова у генерала есть, как и знание обстановки. Тем более, в Красной Армии он признан специалистом по «карманной артиллерии».

Эх, глядишь, и заведется здесь РПГ! Ага, Саша, размечтался. Тут надо для начала авгиевы конюшни расчистить. Не двинуть иначе науку вперед.

Руководство Института реактивной техники продолжало стучать друг на друга, попутно избавляя коллектив от диверсантов-саботажников. Королева и Глушко клеймили со всей большевистской прямотой. Одно дело — нецелевое расходование средств, и совсем другое — участие в антисоветской и вредительской организации [104].

То, что Панов не мог все помнить, а Пазырев все знать простительно. Конструктор Сердюк из Наркомата угольной промышленности инициативно доводил до ума винтовочную противотанковую гранату именно с кумулятивной боевой частью ВПГС-41. Но в войсках она не прижилась, при выстрелах часто гибли бойцы, и в сорок втором году ее сняли, как и с производства, так и с вооружения.

Вид невысокого, плотно сложенного комбата с заклепанной чем-то белым бровью и горящим глазом, не предвещал ничего хорошо. Челюсть капитан выдвинута вперед. Походка, как у расшатанного механизма.

Казалось, еще немного, и раздастся лязг ржавого металла. Любой приятель Сары Коннор предложил бы терминатору… Тьфу, Максиму отпуск или полную перезарядку батарей.

Напротив Панова стояли не ангелы. Скорее, до неприличия херувимы. Причем, первый слог, характеризующего их слова надо произнести четко и громко, а остальные, едва слышно и скомкано.

В строю шепталась публика, готовая, хоть сейчас, голосовать сердцем за недлинные самоволки, перебранку с командирами и неуемное потребление пива. Но Панова радовал факт, что в связи с введением нового Устава, «профессиональны» по водке или дракам с командиром из армии исчезали или, хотя бы, затаились.

В прошлом году, через некоторое время после Дня взятия Бастилии, вступило в силу положение о дисциплинарном батальоне Красной Армии [105]. Дисбат, упраздненный в 34-м году, вернули вновь и оперативно созданные части немедленно приняли в себя двенадцать тысяч бойцов.

Те очень любили службу, желая задержатся в армии на срок от шести месяцев до двух лет. Время пребывания в дисбате за срок службы не считали, а подневольный труд по двенадцать-четырнадцать часов в день вместе с боевой учебой являлся главным методом исправления «добровольцев».

Ненашев Иволгина не обманул, во время финской войны в армии просто «расцвел букет» из воинских преступлений [106].

Однако, Панов знал, что если попытаться полностью остановить все раздолбайство, то можно остаться вообще без армии. Вот и стараются везде, где есть казармы, держать процент нарушений и «ЧП» на около процентном уровне, «отстреливая» особо «активных» товарищей в дисбат, и прогоняя мелочь через внеочередные наряды, гауптвахту или введя финансовые санкции.

Столкнулся капитан и с другой армейской традицией, спокойно выслушав шепоток Суворова.

Естественно, в его батальон постарались сплавить самых «лучших» и наиболее «подкованных» бойцов. В итоге Максим ожидаемо получил людей, из которых служба персонала сегодня обычно формирует команду на разовый «распил-проект».

Какие матерые богатыри! В сумме на двадцать восемь человек набралась пара сотен трудодней, засчитанных гарнизонной гауптвахтой.

Максим тяжело прошел вдоль шеренги перешептывающихся бойцов и начал:

— Что, славяне, проквакались? А теперь — марш в тину! Задача поставлена товарищем Сталиным и вы все отныне подчиняетесь мне лично! — голосом удава, предваряющего «танец голода», начал Ненашев.

Послышался глухой говорок. Для бойцов заявление означало, что «любить» комбат их будет лично. По сути: пятнадцать суток ареста вместо пяти и, одно легкое шевеление пальца Максима, означает направление любого их них сразу в жуткий дисбат.

Увы, далее из-за цензурных соображений можно привести лишь краткий пересказ последующей речи. Впрочем, настырный читатель может направить запрос и попытаться получить полный вариант текста Панова, засекреченный трижды — на следующий день, немцами (как особо почетный трофей) и после войны. Бумага с тремя штампами ждет вдумчивого историка в архиве Управления НКГБ по городу Бресту.

Пусть все готовят дырки для гвоздей. Но массовых расстрелов не будет. Соображает Максим туго, видит, как носорог, но не это его проблема. Пока он думает, какой состав эликсира бодрости начнет глотать виновный боец, вешать друг друга личный состав примется сам, оставаясь без сна, «кина» и увольнений.

Ни каких коллективных расстрелов, все выходные уже учтены в плане.

Вязь слов, странная для уха иностранца и понятая, как статья Ленина о вечно текущем моменте, вызывала в массах глухое бурчание.

Эй! Кто там вякает, под эшафотом? Гауптвахта есть пережиток, неуклонно умирающий под упорным натиском неуклонно растущего культурного уровня красного бойца. Прохлаждаться там, работая «на дядю», он никому не даст. Взамен пережитка — свободный труд свободных людей во благо батальона, на страже которого штык часового. А для особо одаренных — соревнования по чистке сортиров, где, набравший меньше всего килограмм, получит главный приз — путевку в дисбат.