— Нас пятеро, их семеро, — обратился ко всем Чон, перед тем, как начать спуск в шахту. — Больше половины из них забыли, когда в последний раз держали в руках клинок. Лишь Зегель с Моро смогут оказать нам достойное сопротивление… Ну и, конечно же, Инквизитор. Назвав Инквизитора, Чон проницательно посмотрел на Пряхина-Барсука: «Справишься»? — спрашивали его глаза. «Справлюсь» — мысленно ответил Саня.

Древляне лежали в своем укрытии средь обсыпавшейся штукатурки и мусора. Чон с Лиходеем устроились рядом с лазом, который находился на потолке у выхода из зала. Остальные заняли позиции у лаза, расположенного позади стола заседаний. Удача продолжала сопутствовать древлянам: Совет собрался уже на следующее утро и столь благоприятное течение событий Саню насторожило. Уж больно все гладко складывалось. А в жизни так не бывает. Бароны расселись за столом и начали о чем-то спорить. До Сани доходили лишь обрывки громких фраз. В темноте стесненного пространства он не видел Чона и ждал от него условного сигнала. Чон почему-то медлил. Видимо, что-то смущало узкоглазого колдуна. Саня тоже находился в не своей тарелке. Он до мелочей обдумал свои действия и был до сего момента спокоен. Но вот настало время действовать и Пряхин засомневался.

— Пошли, — тихо выкрикнул Чон. Саня мгновенно принял сидячее положение. Согнул в коленях ноги и резко распрямил их, ударив по крышке лаза. Когда открылся проем, нырнул туда солдатиком, краям глаза замечая, как у противоположенной стороны зала приземляется на пол Чон. Загрохотали опрокинутые стулья, послышались недоуменные крики и лязг засова — это Чон закрыл дверь, ведущую в коридор. Саня кувырнулся и в один прыжок достиг кресла Инквизитора. Только храмовника на месте не оказалось: в кресле сидел другой человек. Замешательство длилось не долго. Огрев изумленного Глорха по темечку рукоятью меча, Саня развернулся к набежавшему на него Зегелю. Он успел отскочить от просвистевшего у горла клинка. И упал на бок, подсекая закованного в железо барона. Зегель, рухнул на струганные доски полового покрытия. Падение сопровождалось неимоверным грохотом его дорогих доспехов. Подняться Зегелю было уже не суждено. Саня ударом каблука раздробил его кисть, сжимающую меч и после того как раздался душераздирающий крик упал коленом на горло барона, вгоняя того в беспамятство. Закончив с Зегелем, Пряхин оглядел поле боя. Сражение оказалось слишком скоротечным. У ног Чона корчился Задира Моро, и лежало не подающее признаков жизни тело Свена Одержимого.

Остальные бароны смирно стояли с приставленными к горлу ножами и не выказывали никакого желания сопротивляться. В дверь уже вовсю колотились стражники. И Чон приказал Курту Рыжебородому успокоить их. Курт было закочевряжился. Пришлось державшему его Лиходею пустить в ход нож и надрезать кожу на шее строптивого барона. Кровь брызнула фонтаном. Заструилась по телу побледневшего Курта, который более не стал испытывать терпение древлян и громко гаркну в сторону двери, веля солдатам убраться. Стрига с Клешней принялись пеленать пленников. Они усаживали баронов на места и крепко привязывали их тела к спинкам кресел веревкой. Настроение у древлян было безрадостным. Триумфа победы не чувствовалось. В воздухе витала некая напряженность. Закончив вязать баронов Сртига подошел к пришедшему в себя Глорху и сорвал с груди святоши распятие.

— На безрыбье и рак рыба, — тяжко вздохнул он. Лиходей смотрел на всех волком, но озвучить свое недовольство не решался. Зато подал голос Клешня.

— Отвечай, пес — где твой хозяин? — набросился он на Глорха.

— Инквизитор в Храме. — Святоша, надо отдать ему должное, держался молодцом, хотя чувствовал себя, скорее всего, неважно.

— Почему в Храме? Почему не на Совете? — продолжал наседать Клешня.

— Он прислал меня вместо себя, — послышалось в ответ. — Никак сам господь его надоумил.

— Чутье у этого зверя отменное, — проворчал Стрига, которому было не видать дорогого распятья, как своих ушей. Лиходей долго молчать не мог и обратился к Чону:

— Что теперь?

— Вон его спрашивай, — Чон кивнул в сторону Сани. Пряхин, ставший объектом всеобщего внимания, чуть смутился.

— Пойду на переговоры, — сказал он. — Если не вернусь, уходите тем же путем, что и пришли. Саня посмотрел на пленных и добавил:

— А с этими сами решите что сделать.

Инквизитор согласился встретиться с Саней на мосту. Переговорам предшествовала долгая перепалка с охранниками, находящимися по ту сторону двери. Никто не хотел сообщать храмовнику о случившемся.

Вновь пришлось вмешаться Курту. В конце концов, нашелся человек, согласившийся выполнить приказ барона, и передать о желании варваров встретится с главным храмовником. Инквизитор, как нестранно согласился, но выдвинул ряд условий, одним из которых было присутствие на переговорах Глорха в качестве толмача. Саня в свою очередь потребовал очистить здание совета от солдат, коих к тому моменту набилось, что селедки в бочку. Насколько честно Инквизитор выполнил Санино, условие сложно было судить. Солдаты исчезли с глаз, но вполне могли прятаться, в укромных местах. Перед тем как покинуть зал, Саня обратился к Чону.

— Можешь ли ты назвать главного храмовника человеком слова? — спросил он.

— Не думаю, — послышалось в ответ.

— А он тебя?

— Не знаю, — отмахнулся Чон.

— Мдя, кодекс чести в этих местах еще не сочинили, — усмехнулся Саня, отмечая, что в его мире тот же кодекс давно успели позабыть. Инквизитор ожидал переговорщиков стоя в гордом одиночестве на середине длинного моста, связывающего вершину Холма с верхним ярусом небоскреба. Оружие при себе не имел. Саня тоже оставил свой меч в зале. Солнце еще не зашло, лишь коснулось краем далеких западных гор, которые возвышались поверх земляного вала, и которые только с такой высоты можно было рассмотреть. Саня вел на веревке связанного порукам Глорха. И всем своим естеством ощущал наведенные на себя арбалеты укрывшихся в высотках солдат.

— Как ты думаешь — они будут стрелять? — спросил Саня божьего человека.

— Пока я в твоих руках — нет, — честно ответил Глорх.

— А бароны? — удивился Саня. — Их же зарежут, как поросят, коли я не вернусь.

— Бароны не нужны Инквизитору.

— Э-э! Тут ты не прав, уважаемый. Баронов надо беречь. Не то вновь начнутся междоусобицы и хаос. За разговором они приблизились к Инквизитору. Храмовник стоял в полном молчании и поедал Саню хищным взглядом своих глубоко посаженных глаз. Саня тоже не торопился начинать беседу. Он дал Инквизитору вдоволь налюбоваться своей грязной и немытой персоной, после чего сказал:

— Убрал бы ты стрелков, храмовник. А то не честно как-то получается. Не по-божески. Глорх тут же перевел слова Сани. Инквизитор громко огрызнулся. Со слов толмача, он сказал: «Не упоминай имя господа всуе, богомерзкий варвар».

— Спасибо, что не мутант, — улыбнулся Саня.

— Я догадываюсь, зачем ты пришел, — произнес храмовник.

— И зачем же?

— Тебе нужны те жалкие рабы, с которыми ты прибыл на Материк…

Ну, так знай, что я не волен ими распоряжаться.

— Бароны уже согласны освободить плененных таутов, — заверил храмовника Саня. — Мало того, они согласны освободить Громилу Стена и всех гладиаторов.

— Тогда чего ты хочешь от меня?

— Мне с друзьями нужно беспрепятственно выйти из города. И еще мне нужен мой напарник, что сидит у тебя в подвале.

— Нет, — коротко сказал Инквизитор. Это слово Саня понял без перевода.

— Не договорились, значит? — тяжко вздохнул Пряхин.

— Нет, — снова отрубил храмовник.

— Тогда я вернусь к баронам и скажу им, что ты желаешь их смерти.

— Вернись.

— Они очень расстроятся и вознегодуют, от столь подлого предательства… И, конечно же, захотят твоей смерти.

— Возможно. — Лик храмовника оставался беспристрастным.

— Я предложу им послать своих наемников, дабы те могли отомстить за столь гнусный поступок человека, которому бароны столько лет доверяли и который в трудную минуту отказался протянуть им руку помощи… Мне кажется, среди наемников найдется немало желающих выполнить волю своих хозяев.