Не успела Даглесс слезть, как слуга открыл ворота, и Николас пошел вперед, явно ожидая, что она последует за ним. Девушка торопливо зашагала по выложенной камнями дорожке, поднялась по ступенькам крыльца и вошла в дом.

Неулыбчивый слуга взял у Николаса плащ и мокрый берет. Едва Даглесс закрыла зонтик, Николас тут же его отнял и заглянул внутрь, очевидно пытаясь понять, как он работает. Но после того, как он с ней обошелся, Даглесс не собиралась ничего объяснять. Поэтому она выхватила зонтик и сунула ошеломленному слуге.

– Это мое, – подчеркнула она. – Помни это и не смей отдавать никому другому.

Николас уставился на нее и пренебрежительно фыркнул. Даглесс молча повесила сумку на плечо и ответила яростным взглядом. Ей начинало казаться, что он не тот мужчина, в которого она влюбилась. Ее Николас не позволил бы женщине сидеть на крестце лошади.

Отвернувшись, Николас стал подниматься по лестнице. Даглесс, с которой ручьями стекала вода, потащилась за ним. Пока что она увидела дом мельком, но он совсем не походил на дома елизаветинской эпохи, которые она видела на экскурсиях: дерево не потемнело от времени, стены отделаны панелями золотистого дуба, и везде играют яркие краски. Штукатурка над панелями была расписана сельскими пейзажами. Повсюду висели красивые цветные шпалеры и узорчатые ткани. На столах сверкали серебряные блюда. Но как ни странно, под ногами шуршало что-то похожее на солому. Наверху стояла резная мебель, такая новая, словно была изготовлена только вчера. На одном столе стоял высокий кувшин с чудесным накладным узором из желтого металла, скорее всего золота.

Прежде чем Даглесс успела расспросить насчет кувшина, Николас открыл дверь и вошел.

– Я привез ведьму, – услышала она.

– Минутку! – возмутилась Даглесс, спеша следом. Но, переступив порог, остановилась. Какая великолепная комната! Большая, с высокими потолками, дубовыми панелями и штукатуркой, расписанной многоцветными птицами, бабочками и животными. Мебель, скамья-подоконник и гигантская кровать были задрапированы отрезами переливающегося шелка и завалены подушками, вышитыми золотыми и серебряными нитками. Все остальное, от чашек и кувшинов до зеркала и гребня, было настоящими предметами искусства, сделанными из золота и серебра и усыпанными драгоценными камнями. Вся комната просто сверкала. – Господи! – благоговейно ахнула Даглесс.

– Подведите ее ко мне! – велел властный голос. Даглесс оторвалась от созерцания комнаты и взглянула в сторону постели. За прекрасными резными столбиками и занавесками алого шелка с вышитыми золотой нитью цветами лежала суровая на вид женщина в белой ночной сорочке с черной вышивкой на манжетах и оборкой вокруг шеи. Судя по глазам, таким же синим, как у Николаса, это была его мать. – Сюда! – скомандовала она, и Даглесс послушно шагнула ближе. Несмотря на строгий тон, голос женщины звучал устало и сдавленно, словно у нее была простуда.

Только оказавшись у изножья, Даглесс увидела, что левая рука женщины лежала на подушке, а над ней склонился мужчина в длинном просторном одеянии черного бархата и что-то делает…

– Это пиявки? – выдохнула Даглесс. Скользкие черные червячки жадно присосались к руке женщины.

Даглесс не видела, как леди Маргарет переглянулась с сыном.

– Мне сказали, что ты ведьма и умеешь высекать огонь из пальцев.

Но Даглесс не могла отвести взгляда от пиявок.

– Вам не больно?

– Больно, – снизошла до ответа леди Маргарет. – Но я хочу видеть это волшебство огня.

Брезгливость, которую ощутила Даглесс при виде пиявок на руке женщины, перевесила опасения быть принятой за ведьму. Она решительно шагнула к кровати и плюхнула на стол грязную сумку, отодвинув при этом миленькую серебряную шкатулочку с изумрудами на крышке.

– Вам не следует позволять этому человеку вытворять с вами такие вещи! Похоже, вы сильно простужены. Головная боль? Насморк? Чихаете? Ощущение усталости?

Женщина, широко открыв глаза, молча кивнула.

– Так я и думала. – Даглесс порылась в сумке. – Если вы заставите этого типа убрать мерзопакостные создания, что сосут вашу кровь, я вас вылечу. А, вот они. Таблетки от простуды. – Она повертела в руках пачку.

– Матушка, – воскликнул Николас, выступая вперед, – вы не можете…

– Помолчи, Николас, – велела леди Маргарет. – И уберите это с моей руки.

Врач с низким поклоном отодрал пиявок, опустил в маленькую, обтянутую кожей коробочку и отошел.

– Вам понадобится стакан воды.

– Вина! – скомандовала леди Маргарет, и Николас вручил ей высокий серебряный кубок, усаженный грубо ограненными драгоценными камнями.

Даглесс, осознав, какая неестественная тишина стоит в комнате, вдруг поняла, насколько храбра леди Маргарет. Или… или насколько глупа, если берет лекарство у совершенно незнакомого человека!

– Проглотите вот это, – наставляла Даглесс, протянув женщине таблетку, – и запейте. Должно подействовать минут через двадцать.

– Матушка, – снова начал Николас. Но леди Маргарет, отмахнувшись, проглотила таблетку.

– Если ей станет хуже, ты заплатишь, – тихо предупредил Николас, и Даглесс поежилась. Что, если люди шестнадцатого века не готовы к современным лекарствам? Что, если у леди Маргарет аллергия?!

Но Даглесс не шевельнулась, продолжая стоять на том же месте, хотя мокрая одежда липла к телу, вызывая озноб. Волосы прилипли к голове, но никто и не подумал предложить ей полотенце. Все будто не дыша смотрели на леди Маргарет, лежавшую на вышитых подушках. Даглесс нервно переступила с ноги на ногу и внезапно заметила, что в комнате есть еще кто-то. Женщина, полускрытая занавесками кровати. Даглесс разглядела только силуэт в платье с узким корсажем и широкой юбкой.

Стоило Даглесс кашлянуть, как Николас настороженно вскинул голову.

Эти двадцать минут оказались самыми длинными в ее жизни. Но все обошлось. Таблетка подействовала. Леди Маргарет стало легче дышать, голова прояснилась, и отвратительное простудное состояние почти прошло. Женщина выпрямилась и удивленно развела руками.

– Я исцелилась! – объявила она.

– Не совсем, – ответила Даглесс. – Лекарство только снимает симптомы. Вам нужно оставаться в постели и пить побольше апельсинового сока… или чего-то в этом роде.

Женщина, стоявшая у кровати, вышла из тени, нагнулась над леди Маргарет и подоткнула одеяла.

– Говорю вам, я здорова! – запротестовала леди Маргарет. – А ты убирайся!

Врач поспешно выскочил из комнаты.

– Николас, возьми ее, накорми, обсуши, одень и приведи ко мне завтра с утра. Пораньше.

– Я? – надменно бросил Николас. – Я?!

– Ты нашел ее, значит, ты за нее и отвечаешь. А теперь уходите.

Николас презрительно скривил губы.

– Идем! – процедил он, и Даглесс услышала в его голосе не только гнев, но и презрение.

Она молчала, пока они не очутились в коридоре. Только здесь, подальше от посторонних ушей, она посмела обратиться к нему:

– Николас, мы должны поговорить.

Он резко обернулся, и она едва не отшатнулась при виде все той же брезгливой гримасы.

– Нет, мадам. Это не обязательно. И кстати, для вашего сведения: я сэр Николас, рыцарь королевства, – сухо объяснил он, прежде чем идти дальше.

– Сэр Николас? Не лорд? – удивилась она.

– Я всего лишь рыцарь. Мой брат граф.

Даглесс остановилась:

– Брат? Хочешь сказать – Кит? Кит жив?!

На этот раз лицо Николаса исказилось яростью.

– Не знаю, кто ты и откуда тебе известно о моей семье, но предупреждаю, ведьма, попробуй причинить зло хотя бы одному члену этой семьи… и если хотя бы один волос на голове матери изменит цвет, ты заплатишь жизнью. И даже не думай испытывать свое колдовство на моем брате!

Даглесс ничего не ответила. Здорово! Просто класс! Она промчалась через четыре столетия, чтобы спасти голову Николаса, а он только и знает, что грозится ее убить! Но как заставить его выслушать?

Они поднялись еще выше, и Николас распахнул дверь: