— Когда доберемся до Чарующей луны, — заявила она, — вы, бики, свалите с моего корабля! Самцам там самое место. Есть писсуары и такое прочее. Какие бы дела у вас ни были там, внизу, можете провести телепрезентацию. И без жалоб на временную задержку. Радуйтесь, что не заставляем проводить ее здесь, а то вам пришлось бы ждать пять часов, чтобы просто сказать «привет».

— Но, — заметила женщина в борке, — вам внизу тоже придется ждать. Задержка действует в обе стороны.

И она заработала еще один хмурый взгляд пилота.

В разговор вмешался алабастрианин:

— Но-о я хо-отел по-ого-оворить с о-официальными представителями «Баннерху-ук Индастриалз» насчет импо-орта…

— Если ты достаточно важен, на Чарующую кто-то прилетит. Может, даже лично возьмут с тебя пошлину.

Некоторые местные захихикали, но Мéарана не поняла шутки.

Быстрочелн был оснащен рамажскими альфвеновыми двигателями «Юдсон-253» для внутрисистемного использования. И хотя «Путевая станция» находилась почти на тридцать две единицы выше, ползанье заняло всего восемь дней. Хватаясь за струны космоса и таща себя по ним, челн мог «занять» часть местной скорости пространства и поддерживать постоянное ускорение в два стандартных до орбиты Геры, где соскакивал и замедлялся с такой же скоростью, «расплачиваясь» с тканью пространства. Внутри судна контррешетки поддерживали постоянную гравитацию чуть выше стандартной.

После старта челна пассажиры сбросили ремни и занялись своими делами. Некоторые отправились в кафе, другие остались сидеть и, надев виртшлемы, погрузились в разнообразные игры и представления. В кафе новостная команда с Самдея играла в ромбут на пятерых. Мéарана и Билли сели за один столик, игнорируя возмущенные взгляды ходовян. Смешивание полов за столом!

К ним присоединилась женщина в борке, представившись как «дама Теффна бинт Ховард». Мéарана послала Билли в бар, купить три «Блюза остролиста». Вскоре за столик подсела женщина из другой новостной команды — «Крупные роковые новости с Алабастера». С собой она принесла «Белый картезианский» с лимоном и маленькую порцию салата из латука и орехов.

— Не возражаете? — спросила женщина и, не дожидаясь ответа, присела.

Она определенно принадлежала к той породе людей, решила Мéарана, которые не допускали мысли, что им могут быть не рады.

Она представилась как Йвана Новски. Женщина выглядела как типичная алабастрианка из Западноземья — высокая и гибкая, с угольно-черной кожей, длинным тонким носом и светлыми волосами, но говорила без характерного удлинения гласных. Когда у нее поинтересовались насчет этого, Йвана объяснила, что дикторы с ее родного мира старались разговаривать на общем галактическом.

— Мы отлично понимаем, что люди из более старых секторов не воспринимают нас всерьез из-за этого акцента.

Дама с Англетара поинтересовалась, что привело на Отважный Ход две иномировые команды журналистов, и Йвана ответила, что им предстояло осветить судебный процесс над Дикарем по имени Теодорк Нагараян. Не устояв перед страстью к путешествиям, он на торговом корабле попал на Периферию и своими выходками заработал определенную репутацию во многих фронтирных мирах. Он, скорее всего на спор, спустился на Отважный Ход, где его и поймали.

— Таких мы зовем жеребцами, — сказала Йвана, подняв кулак.

— Но как мужчина мог спуститься с «Путевой станции»? — удивилась Мéарана. — Разве нас не сканируют перед посадкой?

Йвана кивнула на даму Теффну, будто говоря: «Кто знает, что скрывается под накидкой?» Впрочем, Мéарана сомневалась, что таможенные инспекторы настолько глупы, что не отличат мужчину от женщины.

— О, — протянула Йвана, — им взятку можно дать так же легко, как всем остальным. А если мужчина таки жеребец, они могут даже уговорить дать взятку, если ты понимаешь, о чем я.

Диктор из другой новостной команды рассмеялась:

— Если он вначале помоется!

Мéарана бросила взгляд на даму с Англетара, но глаза женщины едва виднелись через щель в борке, прикрытую к тому же белой сеточкой.

— К сути дела, — шелковистым контральто сказала дама, — я слыхала, его, ах, вигах, может закончиться долхим заключением.

Билли вернулся с заказанными напитками и сэндвичами.

— Что страпим мужчину спуститься?

Алабастрианка отодвинула стул от терранина.

— Я не понимаю, э-э… твой акцент.

Мéарана сказала:

— В «Справочнике» Фу-чанга говорится, что мужчинам запрещено спускаться на поверхность, но там не говорится, что случается, если они все же наведываются туда.

— О, что ж, — сказала дама Теффна, — Отважный Ход мало кто посещает. Так что несчастному Теодорку придется внести вклад в местный генофонд, так много, как он сможет, и так долго, как выдержит.

Билли Чинс рассмеялся.

— Тогда почему много мужчин не мчатся сюда гилди?

Йвана и диктор за другим столиком, бросавшая кости, ухмыльнулись.

— Потому, — сказала дама Теффна из-под вуали, — что, когда с ними заканчивают, им отрубают голову.

Журналистки и Билли разом перестали смеяться.

— Уверена, вы знали об этом, дорогие, — добавила дама. — Это придает ситуации пикантность.

— Вот, — сказала журналистка с Самдея, — это настоящий мужчина. Он прибыл в Пиш-Той, что в Южном Обрыве — это на Самдее, — и пытался спасти ту, кого принял за похищенную принцессу, и… Что ж, он попал во все новостные сводки, как и везде, где только успел побывать. Плохо, что его укоротят на голову.

Она протянула Йване планшет, а та передала его даме Теффне.

— Я видела его. Он был и на Алабастере.

Когда англетаранка вздохнула над картинкой, Йвана ухмыльнулась.

— Я же говорила, он тот еще жеребец.

Билли Чинс моргнул и бросил взгляд на Мéарану, прежде чем дать ей планшет.

— Билли Чинс не любить пикса-мужчин. Любить пикса-женщин. — Но его глаза, как заметила арфистка, сверкнули.

Мéарана взяла у него «пиксу». Это было обычное двумерное голо. На нем был изображен крупный мужчина с длинными, собранными в хвост волосами цвета воронова крыла. Торс обтягивала синяя майка, оба плеча покрывали сложные татуировки. Он ухмылялся со ступеней какого-то официального здания, полицейские снимали с него наручники.

А на его шее висел медальон в том же стиле, что у Мéараны.

— Билли, — сказала Мéарана, — изменение планов. Я хочу встретиться с ним.

Журналисты обменялись многозначительными взглядами, и Йвана опять сжала руку в кулак.

— Мне нравятся женщины, — сказала она, — которые знают, чего хотят.

Единственный материк Отважного Хода, известный просто как Главная земля, вырастал из Великого моря чуть севернее экватора. В других местах лишь разбросанные цепочки вулканических атоллов отмечали подводные разломы океанических плит. Согласно официальной истории, планету изначально заселили исключительно женщинами, но в других версиях можно найти упоминания о некой революции, а кое-где даже о болезни, поражавшей только мужчин. Выжившие, как говорилось, превратили свою нужду в добродетель.

Как бы там ни было, теперь каждый мужчина в секторе считал, будто матриархи на самом деле не имели в виду того, о чем говорили, и что вся планета просто ждала, когда на нее явится настоящий мужик. И каждый неизменно удивлялся, узнавая, что матриархи говорили всерьез, а если и ждали правильного мужчину, то он не подходит на эту роль.

Сами же матриархи содержали корпус амазонок, дабы отгонять «дурных» из пустыни от поселений и предупреждать сестер-матриархов. Альянсы между «гнездами» были скоротечными, искренними и нарушались при первом проявлении коварства. Сестры из корпуса охотно сражались друг с другом только из-за того, что одна матриарх оскорбила другую, но состояли в Объединенном амазонском флоте, который не знал себе равных во всей Лафронтере. К. П. Чаракорти, знаменитый «Пират Синего Солнца», понял это, когда его флот прибыл ради трофеев и славы, но едва унес ноги, не получив ни того ни другого. Нападение стоило Отважному Ходу одного города — Дж’лала на реке Парселл, а Чаракорти — целого флота.