Будь проклят Энтони! Он сам вынудил ее искать сексуального удовлетворения на стороне.

Тем временем старший садовник повернулся и медленно пошел к оранжерее. Молодой остался на прежнем месте у живой изгороди.

Ирма продолжала пристально смотреть на него. Сейчас или никогда — решила она и, повинуясь внезапному импульсу, поманила садовника пальцем. Тот растерянно огляделся и после непродолжительного колебания нерешительно двинулся в ее сторону.

«Что я делаю?! — мысленно ужаснулась Ирма. — Я сошла с ума, просто сошла с ума… Если Энтони когда-нибудь узнает, он меня убьет!» И все же она не могла остановиться, не могла сказать «нет» своему жгучему желанию.

Садовник подошел к ней почти вплотную, и Ирма утратила последние крохи рассудительности и элементарной осторожности. Не смея взглянуть на него прямо, она опустила глаза и теперь рассматривала камни дорожки у него под ногами.

— Сеньора? — проговорил он приятным низким голосом. От него приятно пахло горячим потом и немного — чесноком.

— Ты… ты ведь новичок здесь, правда? Я тебя раньше никогда не… — проговорила Ирма, обмахиваясь журналом. Отчего-то ей вдруг сделалось весело и жутко. — Как тебя зовут?

— Простить, сеньора, я не понимать английский, — запинаясь пробормотал он, зачем-то потирая бедро большой, натруженной рукой. — Совсем нет.

— Не понимаешь по-английски? — удивилась Ирма. Впрочем, она тут же подумала: «В самом деле, откуда ему знать английский? Ведь он же простой садовник, может быть, он даже школу не окончил».

Подняв голову, она несколько мгновений рассматривала его рот. Он приводил ее в восторг — был таким крупным и влекущим. И небольшая щетина на подбородке, которая придавала ему особенно мужественный вид. А какие у него большие, сильные руки!

— Имя! — повторила она, продолжая обмахиваться журналом. — Номбре, си?

— Луис, — проговорил он негромко.

— Грасиас, Луис! — рассмеялась Ирма, отпуская его движением руки.

Садовник повернулся и медленно пошел обратно, давая Ирме возможность насладиться созерцанием его крепких, обтянутых вылинявшими джинсами ягодиц.

Минуту спустя Ирма вдруг встала и направилась в дом. Если она не может получить Луиса, быть может, ее в какой-то степени удовлетворит ручной шейный массажер, который она недавно купила. Правда, чисто внешне этот небольшой механизм не шел ни в какое сравнение с садовником, зато результаты от его применения всегда были на пять с плюсом.

Эммануэль обожала вечеринки и веселые компании, но Энтони довольно скоро сумел убедить ее, что лучшая компания — это та, которая состоит из двух человек. Тот факт, что на его собственном горизонте время от времени появлялись другие девушки, Энтони нисколько не смущал, но для Эммануэль условия сделки были куда жестче. Еще в самом начале их отношений он предупредил, что убьет ее, если она когда-нибудь изменит ему с другим мужчиной. Это были его точные слова, и Эммануэль не сомневалась, что Энтони выполнит свою угрозу. Почти не сомневалась, потому что была молода и всегда поступала так, как хочется ей. Кроме того, Энтони не всегда был рядом. Когда же Эммануэль стало известно, что у него есть и жена, и еще одна любовница в Нью-Йорке, она решила: если ему можно трахаться направо и налево, то и ей ничто не мешает поступать так же. Главное — не попасться.

До сих пор, правда, она обманула Энтони только один раз, переспав со знакомым мужчиной-моделью. Об этом никто не знал. Они сделали это стоя, прямо в гардеробной, во время одной затяжной фотосессии. Быстрый, горячий секс без последствий, без обязательств.

Энтони, кстати, никогда не занимался сексом стоя. Каждый раз он требовал, чтобы она ложилась на спину и закидывала ноги ему на плечи, тогда как сам он двигался словно копер, забивающий сваи. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Никакой романтики. Никакой изощренной техники — просто секс.

Вскоре Эммануэль стало ясно, что ее новый приятель — не самый искусный в мире любовник, хотя сам Энтони, безусловно, придерживался прямо противоположного мнения.

Как и большинство мужчин, впрочем.

Эммануэль, однако, не спешила открывать ему глаза. Ей уже приходилось встречать щедрых мужчин, но Энтони превосходил их всех на порядок, а то и на два, а Эммануэль обожала роскошные дорогие вещи. Вот почему она согласилась играть с Энтони по его правилам, хотя он был совсем не в ее вкусе.

Несмотря на белокурые волосы и фальшивые груди (операция обошлась ей недешево, но дело того стоило), Эммануэль вовсе не относилась к категории тупых блондинок из анекдотов. Напротив, она была достаточно умна и прекрасно понимала, что Энтони желает ее достаточно сильно, чтобы покупать ей все, что она захочет. Беспокоило ее лишь то обстоятельство, что ни один из по-настоящему дорогих подарков не был оформлен на ее имя. Ни «Мерседес», ни апартаменты, в которых он ее поселил, ни даже бриллиантовые браслеты и колье, которые он преподносил ей время от времени… И если бы Эммануэль когда-нибудь ушла, ей пришлось бы вернуть ему все эти вещи — так сказал ей сам Энтони, угрожающе хмуря брови.

Он вообще не стеснялся прибегать к угрозам, порой — по самому ничтожному поводу. Эммануэль это тоже не нравилось, но она решила терпеть, пока не отыщет способ заставить его оформлять все подарки на нее. Ведь не исключено, что когда-нибудь она ему надоест. Что же ей тогда — оставаться ни с чем, что ли? Это было несправедливо. Нет, если уж он пользуется в свое удовольствие ее роскошным телом (не говоря уже об ее искусстве работать языком), пусть платит!

В этом случае все будет по-честному.

— О, милый!.. — пробормотала Винес, обхватывая Билли за шею тонкими загорелыми руками и целуя в губы. — Я так по тебе скучала! Как прошла съемка?

— Этот чертов Алекс Вудс — настоящий трудоголик и просто ослиная задница! — пожаловался Билли, стаскивая с себя черную кожаную куртку «Кром хартс» и швыряя ее на огромную постель Винес.

— Это всем известно, — согласилась Винес. Она стояла на кровати на коленях и выглядела очень соблазнительно в черной кружевной ночной рубашечке, едва прикрывавшей бедра. — Но он по крайней мере талантливая задница — в отличие от большинства.

Билли хотел было возразить, но у него осталось слишком мало сил, чтобы тратить их на разговоры. Времени было около полуночи, и он чувствовал себя вымотанным до предела. День и в самом деле выдался нелегким — сначала секс с девицей, которую он подцепил в «Тауэр рекордз», потом — долгие часы на съемочной площадке, где он был вынужден изображать крутого мачо, на кулачках разбирающегося с плохими парнями. Но хуже всего было то, что — будучи режиссером старой школы — Алекс Вудс требовал от актеров максимальной достоверности. Это было у него что-то вроде навязчивой идеи. В частности, он требовал, чтобы один и тот же эпизод переснимали снова и снова, и это буквально сводило Билли с ума. Сколько раз, скажите на милость, он должен получать в челюсть и кувырком лететь через капот машины, чтобы режиссер наконец-то почувствовал себя удовлетворенным? Разумеется, у Билли был дублер, но Алексу зачем-то понадобились крупные планы. Вероятно, подобным способом он добивался, чтобы именно Билли стал «центром сценического действия», но самого Билли это не устраивало. Когда же он попытался возразить — совсем чуть-чуть! — Алекс пришел в исступление и принялся размазывать его на глазах у всей съемочной группы. «Наша звезда боится испортить личико! — нагло заявил он во всеуслышание. — Принесите-ка нашей звезде стульчик, чтобы она могла положить на него ножки, а то она, бедненькая, устала… Должно быть, переработала сегодня, вот и запыхалась!»

Этого Билли не выдержал и до конца съемочного дня снимался в центральной сцене без дублера. В конце концов Алекс был удовлетворен, но сам Билли чувствовал себя так, словно его пропустили через соковыжималку. Когда съемочный день закончился, единственное, чего он хотел по-настоящему, это отправиться домой и улечься в горячую ванну, но вместо этого ему пришлось мчаться через весь город в Беверли-Хиллз, потому что в течение дня Винес четырежды звонила ему на мобильный и просила приехать после съемок.