«Ну вот, приехали», – мелькнула мысль в моей голове.

Я стоял у самого выхода, прислонившись спиной к боковине сидений. Дверь открылась совершенно неожиданно. Причем бесшумно и только моя. Из тоннеля потянуло холодом.

– Эй, машинист! Ты инструкции по технике безопасности хотя бы издали видел? – проворчал я, выглянул в черноту и увидел светящиеся глаза. Что-то сидело на двухметровой высоте, наверное на проводах или трубе. Затем нечто издало холодный протяжный звук и прыгнуло на меня. Я отскочил назад. В следующее мгновение двери закрылись, поезд дернулся.

В вагоне одна за другой начали нехотя зажигаться лампы. Мне показалось, что некоторые пассажиры напуганы. Девушка в красной куртке была бледна как полотно. У седого грузного мужчины глаза бешено метались. Сначала я хотел выйти на следующей станции, но передумал – мне не стоило поздно возвращаться в интернат. Долгое отсутствие могли заметить, начать поиски, звонки родителям и прочие нелепые действия. В любом случае, больше ничего необычного не случилось.

Выходя из метро, я пытался понять, что произошло во время остановки в тоннеле.

«Там был кто-то! Ты не сошел с ума, – мысли стучали в моей голове. – Не известно, откуда оно взялось, но другие люди тоже что-то заметили. Поезд простоял меньше минуты, а многие успели не на шутку испугаться».

Дом на Бауманской был все таким же мрачным. После дождя в подъезде пахло бассейном. Я поднялся на четвертый этаж и позвонил в знакомую дверь. На этот раз Валентин долго не открывал и появился минут через пять. Выглядел он еще хуже, чем в первый раз: к дурацкой одежде прибавились синяки под глазами и бледно-желтое лицо. Приветствуя меня, парень зевнул:

– Не удается нормально поспать.

– Возможно, вам стоит найти временное пристанище. Например, институтское общежитие, – осторожно проговорил я.

– Если с Настей что-то случится, ее папа меня из-под земли достанет, – тяжело вздохнул парень. – К тому же она все-таки моя девушка.

Вспомнил наконец-то!

– Перейдем к делу, – сказал я. – Странник подготовил специальный прибор, он поможет определить характер мистической аномалии.

– Странник использует науку? – уточнил Валентин. – Я думал, он опирается на сверхъестественные способности.

– Странник использует все, что может помочь! – в моем голосе прозвучало раздражение, и студент поспешил заявить:

– Делайте свое дело. Не буду вам мешать, – с этими словами он отступил к себе в комнату.

Я включил лазерную указку и посмотрел на экран прибора. Он показал четыре цифры: один, девять, восемь, пять. Почти две тысячи единиц неизвестной мне физической величины. Первые три цифры оставались неизменными, а на месте пятерки появлялась то четверка, то шестерка.

«Выгляжу как полнейший ботан, а все из-за Степы», – подумал я, а вслух сказал:

– Показания стабильны. Будем исследовать кладовку.

Медленно шагая по коридору, я следил за циферками. Они вели себя прилично – даже скучно стало. На кухне послышалась возня, потом кто-то заскреб ногтями в дверь. Она была заперта снаружи на свеженький стальной шпингалет.

– Ведь заботится о своей девушке милый Валентин, – пробормотал я. Чем сильней становилось напряжение, тем больше меня бесил этот студент-хипстер.

– Они ждут, – прошипела Настя сквозь дверь.

Меня передернуло от ее голоса – в нем звучала какая-то жуткая обреченность. Эти «они» не слишком радовало. «Они» как будто предвкушали не только свою победу, но и последующую собственную тяжелую участь.

До кладовой оставалось метра полтора, и я снова посмотрел на прибор. Показания изменились. Единица все еще оставалась островком стабильности. Девятка периодически сменялась восьмеркой, а последние две цифры вообще скакали как бешеные.

– Танцуй, Степка! Твои фотоны действительно исчезают, – пробормотал я и вспомнил, что мой сосед ждет звонка по скайпу, но решил не включать смартфон: «Скажу, что деньги на трафик кончились. Всегда это прокатывало».

Лазерная указка была по-настоящему мощной – хоть голубей в полете жарь. На датчике фотометра плясало большое ярко-зеленое пятно. Присмотревшись, можно было разглядеть тонкий луч. Исчезновение света невооруженным взглядом было не разглядеть. По крайней мере, пока.

«Нужно продолжать эксперимент в кладовке», – решил я, открыл дверь и едва не заорал от страха. Из темноты на меня смотрели два горящих глаза. Онемевшие пальцы с трудом нащупали выключатель. Зажглась тусклая лампочка, и я понял, что в кладовой никого нет – просто блестели старые елочные игрушки на полках. Вполне возможно, что именно они напугали меня на видео. Эти рассуждения слишком успокоили меня. Даже забылось, что глаза на моих записях не висели в воздухе, а натурально крепились к отвратительной серой морде.

– Покончим с этим грязным научным делом, – пробормотал я и захлопнул дверь кладовки.

Лазерный луч задрожал и растаял. Зеленое пятно на датчике похудело до размеров обычной точки. Показания прибора уменьшились так же стремительно. От двух тысяч остались жалкие четыреста тридцать семь. После этого падение замедлилось, но окончательно не остановилось. Свет постепенно исчезал. Даже лампочка под потолком кладовки тоже начала меркнуть, но у меня не хватило духу обернуться и посмотреть на нее. Там сзади мог притаиться обладатель больших светящихся глаз. Дрожа всем телом, я крепко схватил старую железную ручку, потянул на себя, с силой нажал и толкнул дверь. Мне хотелось тут же броситься в спасительный коридор, но что-то меня остановило. Квартира по ту сторону порога заметно изменилась. Обои окончательно отклеились от стен, их трепал ветер. Прихожая вообще тонула в густом темно-сером мраке. Казалось, там вместо двери и лестницы – огромное открытое пространство.

– Валентин, – позвал я.

Ответа не последовало.

Цифры на фотометре вновь ускорились. Показания уменьшались, зеленая точка на датчике худела на глазах. Дрожащими руками я поднес прибор к порогу. Жидкокристаллический дисплей уверенно показал нули. Свет не проникал из кладовки в коридор. Совсем. Что бы это ни значило, мне не стоило туда идти.

Ровно в момент, когда эта мысль пришла мне в голову, за моей спиной послышалось чье-то дыхание – редкие свистящие хрипы. Сердце бешено заколотилось. Может, все-таки лучше коридор? Он хотя бы не откусит мне голову. Я сделал небольшой шаг вперед, но заметил, что показания прибора начали расти: три, семь, одиннадцать, двадцать три. Свет возвращался.

«Так. Что это значит? Думай, Дём, думай!»

Дыхание приблизилось и теперь шипело у самого затылка. Даже не знаю, почему я решил не оборачиваться. Наверное, потому, что уже бывал в кладовке с неизвестной тварью и она мне ничего не сделала. Может быть, сработала интуиция. Так или иначе, мне показалось правильным сосредоточиться на приборе. Показания фотометра тем временем перевалили за три сотни, и на датчике появилась зеленая точка лазера. Громко щелкнули зубы у самого моего уха. Мне смертельно захотелось выскочить в коридор, но я не стал этого делать. Вся логика происходящего подсказывала – выходить можно, только когда показания датчика восстановятся. Это как в теоремах и олимпиадных задачках по математике – ответ почти всегда красивый и симметричный.

Холодное влажное дыхание коснулось шеи. Я дернулся вперед, и моя рука на мгновение вышла за порог кладовки. Кожа мгновенно посерела, пальцы защипало – не слишком сильно, но все-таки ощутимо. Тварь за моей спиной радостно зацокала языком. Я отдернул руку – и к ней тут же вернулся нормальный цвет. Над ухом раздалось злобное шипение.

«Спокойно. Спокойно. Если бы эта тварь могла, она бы уже напала».

Мне в спину вцепились тонкие пальцы с тупыми треугольными когтями. Я вздрогнул и хотел броситься вперед. Фотометр показывал девятьсот. Коридор посветлел, обои вернулись на стены.

«Нужно дождаться хотя бы полутора тысяч», – решил я.

Холодные костлявые пальцы сомкнулись на моей шее, и мне стало плевать на показания датчиков. Я выскочил в коридор. Он был обычным. Настя скреблась в дверь кухни. Валентин выглядывал из своей комнаты.