— Нормально.

— Слушай, а что ему от тебя надо?

— Кому?

— Учителю твоему.

— В смысле?

— Он к тебе не клеится?

— Ты, что — сдурел?

— Вы в гостинице тогда чем занимались?

— Мы медитировали.

— А он тебя, случайно, не трахнул?

— Ты не понимаешь, всё очень серьезно. Ладно, дай мне поспать, я всю ночь не спала.

— А что такое? Заболела?

— Обожралась.

— Американский дяденька перекормил? С ним тоже — серьезно?

— Ты у него спроси. Ладно, пока.

Кладу трубку. Почему — «дяденька»? Нормальный, земной, настоящий мужик. Человек интересной судьбы. Только непросветленный.

Владимир Белобров, Олег Попов

МУХА ИЛИ ЛАВРЕНТИЙ ЗАЙЦЕВ В КОМАНДИРОВКЕ

Лаврентий Зайцев чистил зубы в туалете купейного вагона, глядя в зеркало на проносящиеся у него за спиной заснеженные верхушки деревьев.

«Достаточно чистый вагон, — подумал Лаврентий, обработав верхние зубы и перейдя к нижним. — Скоро приеду на место. Куплю шишек… кедровых… Достаточно чистый вагон…»

Не успел он это подумать, как мимо пролетела муха, сделала круг и нацелилась приземлиться Лаврентию на лоб. Лаврентий вспугнул муху энергичным движением бровей и уха. Муха передумала садиться на лоб и, отлетев подальше, села на лампочку.

Лаврентий перестал чистить зубы, поднял голову и уставился на муху. Изо рта у Зайцева появилась белая пена.

«Я был не прав… — он тыльной стороной ладони утер рот. — Я ошибался. Если мухи летают, значит, вагон не так уж и чист. Тем более зима, в которой мухам места нет. Зимой мухи где-нибудь спят… Мухи спят между стеклами… Наверное, эта муха спала между стеклами теплого вагона, а теперь, когда мы едем по Дальнему Востоку, она проснулась от холода… Вот оно как интересно стало жить… Муха залетает в вагон в теплых краях и засыпает, ни о чем не думая. Тем временем, поезд везет ее хрен знает куда через всю страну! Она просыпается от холода… просыпается и дрожит!.. Ничего не понимает… Хватит ли у нее ума не вылетать из поезда на улицу? Или она вылетит и погибнет…»

Кто-то снаружи нетерпеливо подергал ручку…

«Скоро моя остановка», — Лаврентий Зайцев взял мыльницу, вытряхнул мыло в дырку на шпалы, согнал муху с лампочки на окошко и накрыл сверху мыльницей. Осторожно, чтобы муха не вылетела, надел крышечку и сунул мыльницу в карман.

Из-за двери закричали:

— Заснул, что ли?!

— А что, нельзя?

Зайцев открыл дверь. За дверью стояло три человека. Бабушка в тапочках, пузатый мужчина в спортивном костюме и молодая светловолосая девушка в лосинах.

Лаврентий Зайцев хотел сказать что-то грубое, но, заметив девушку, позабыл, что. Ему показалось, что он влюбился в незнакомку с первого взгляда.

«Как я ее раньше не заметил, — подумал он с грустью. — Четвертые сутки еду… Эх… Выходить скоро… Я не успею с ней объясниться… И никогда… никогда в жизни ее больше не увижу… А ведь именно ее образ преследовал меня с юности… Она как две капли воды похожа на девушку-наклейку из ГДР на моей первой гитаре… Некоторые ребята обклеивали немецкими бабами всю деку, но я — нет. Мне всегда нравилась только одна… Я и женился на похожей, думая, что она такая же прекрасная, как девушка с моей гитары… А она оказалась заурядная стерва с чулочной фабрики… Сидит теперь дома и ждет, когда я вернусь из командировки и привезу ей заработанных диким трудом в Сибири денег на тряпки…»

Девушка с любопытством осмотрела Лаврентия с ног до головы и поправила на плече полотенце.

«Судьба послала мне шанс, посадив эту девушку в один со мной вагон. А я, как кретин, ловлю в туалете мух… Я упустил свой шанс…» Лаврентий прошел в купе и сел, продолжая думать.

— Что-то случилось? — спросила соседка по купе, глядя на него.

С верхней полки свесилась голова ее двенадцатилетнего сына.

— У вас все лицо в зубном порошке, — сказал он и засмеялся.

— Вода кончилась, — пробормотал Лаврентий, покраснел и стал вытирать лицо полотенцем. — Надо сдавать белье. Через пять минут Уссурийск…

— Ну, всего вам хорошего, — соседка привстала и задвинула голову сына подальше к стенке. — Свалишься, обормот, и ударишься виском об стол! Кто тебя хоронить будет?!

— А я друзей попрошу, — ответил тот. — Скажу им — похороните меня на огороде!

— Типун тебе под язык, — соседка перекрестилась. — Так говорить нельзя! А то накличешь на свою голову… чертей…

— Чертей никаких нет. Это всё враки. Есть низкая энергия и четыре тела дхармы! А действует она не на голову, а на нижние чакры копчика.

— Заткнись, гаденыш!.. Нахватался дряни из газет, — последние слова она произнесла для Лаврентия.

Лаврентий промолчал, потому что был сосредоточен на другом. Вернее, на другой. Он думал о той незнакомке из тамбура, с которой не успел познакомиться, и его шансы с каждой минутой становились всё меньше и меньше.

— Раньше такой дряни в газетах не писали и был порядок! — продолжала соседка, не дожидаясь ответа. — А теперь напишут, кто как хочет, а дети читают! Вот вам и преступность детская! Забивают детям головы, вместо того, чтобы сводить их в… цирк или зоопарк!..

Поезд заскрежетал тормозами.

Проводница пронеслась по вагону, крича:

— Уссурийск! Уссурийск! Кому выходить — выходите, а то уедете!

Лаврентий вздохнул, взял чемодан и пошел к выходу.

На перроне проводница плевала семечки в щель между вагоном и перроном. У нее изо рта шел пар.

Лаврентий хотел уже сказать проводнице до свидания, как вдруг услышал за спиной:

— Помогите, пожалуйста, чемодан вынести.

Лаврентий оглянулся. На ступеньках стояла девушка мечты в короткой шубке из норковых хвостов с большим кожаным чемоданом.

Зайцев не поверил своим глазам. То, что, как он думал, навеки потерял, само шло к нему в руки.

Лаврентий бросился к девушке и выхватил у нее чемодан.

— Разрешите вам помочь!

— Извините, что я вас попросила, — девушка вытащила из сумочки пачку дамских сигарет, закурила. — Меня должны были встретить, но я тут никого не вижу… Не могли бы вы, — она ошеломляюще улыбнулась, — посадить меня в такси.

— С удовольствием, — Зайцев тряхнул чужим чемоданом. — Я вас не только посажу на такси, но и провожу до дома, чтобы вам не пришлось нести чемодан от машины до квартиры. (— Не слишком ли я смело начал? — усомнился Лаврентий.)

— Да?.. А вам это удобно?..

— Мне это очень удобно!

— Ну… я не знаю… Хорошо бы, конечно… Чемодан очень тяжелый, — девушка сморщила маленький носик-пуговку.

— А, — махнул Лаврентий. — Ерунда! — и тряхнул еще раз чемоданом.

— Вы так добры…

Они вышли на привокзальную площадь. Площадь украшал огромный плакат с изображением уссурийского тигра. Сверху было написано: «Добро пожаловать в Уссурийск, жемчужину Дальнего востока!» А внизу курсивом: «Пейте уссурийский бальзам — чудо природы!».

Лаврентий Зайцев впервые приехал в Уссурийск и ничего здесь не знал. Он огляделся по сторонам. Справа в сером пятиэтажном доме он увидел магазин «Продукты». Слева на автобусной остановке толпились люди.

— Вам куда ехать? — к Лаврентию подошел человек с ключами на пальце.

Девушка из-за плеча назвала адрес.

— Полтинник, — сказал водитель.

— Поехали, — сказал Зайцев и зашагал за водителем, стуча чемоданом по ноге.

Лаврентий положил чемодан в багажник и уселся с девушкой на заднее сидение.

— По коням! — водитель воткнул ключ.