Существование «задворок» означает определенную мистификацию, наличие места, где имеются секреты, ведутся дела и производятся работы, могущие разрушить «реальность» того, что происходит в районе «фасада». И неизбежно сама возможность существования «задворок» вызывает впечатление, что «фасад» является сконструированным, искусственным, и что не где-нибудь, а в тыльной части мы можем найти настоящее или аутентичное. Ощущение такое же, как в известном эпизоде из сказки «Волшебник страны Оз», где маленький человечек, находящийся за ширмой, дергает рычаги и веревочки, манипулируя обличьем «волшебника». Это не совпадение, так как Л. Фрэнк Баум — автор «Волшебника страны Оз» — был одним из самых видных в XIX веке теоретиков визуального показа. Трактат Баума «Искусство оформления витрин галантерейных магазинов» (The Art of Decorating Dry Goods Windows) является классикой маркетинга конца XIX века, и он был написан всего за несколько месяцев до знаменитой книги для детей, изменившей его карьеру.

Жан Бодрийяр знаменит своим заявлением о том, что наша культура — по сути сплошной фасад. Нет никакого «подсобного помещения» реальности, а только множество слоев спектакля и симулякра: «Мы находимся на таком этапе, когда «потребление» заняло всю нашу жизнь, когда все наши действия связаны одним комбинаторным принципом, когда бульвары удовлетворения выкладываются заранее, час за часом, и где «среда» имеет управляемый климат, одомашнена и окультурена». Абсолютно все становится товаром, и вследствие этого ничто не является реальным.

Главная мотивация путешественника, направляющегося в неведомые земли, заключается в том, чтобы преодолеть симулякр и оказаться в реальности «задворок». Если все наше общество — сплошной «фасад», то привлекательность незападных обществ состоит в том, что они кажутся «задворками» — т. е. бесхитростными, открытыми и аутентичными, — ведь жизнь этих обществ так понятна и незамысловата.

Действительно, верно то, что во многих частях мира, особенно в якобы «экзотических» частях Азии и Африки, понятия людей о публичном и приватном сильно отличаются от наших. Многие виды деятельности, которые жители Запада стараются осуществлять «на задворках» — такие как приготовление пищи или элементы домашнего быта, часто осуществляются у всех на виду. Большая часть знакомства с достопримечательностями таких мест происходит во время нечаянных вторжений в места для трапез и другие приватные пространства — вторжений, которые в Северной Америке привели бы к вызову полиции. Конечно, это была главная причина, по которой мы решили посмотреть хутонги, и когда мы избавились от нашего преследователя, нам не пришлось разочароваться. Более десятка раз кто-то выходил из своего дома, обнаруживая нас рыщущими по его двору, и приглашал на экскурсию. Местные жители не всегда так простодушны, какими кажутся. Они знают, что большинство туристов мечтает «сойти с нахоженной тропы», повидать «настоящие» Кубу, Таиланд или Индию. И за плату они согласны обеспечить иностранцам такой опыт — провести по горным перевалам в Непале, устроить на ночлег в традиционном «длинном доме» на Борнео, показать перегонные мастерские в Шотландии. Но это лишь очередной «фасад», очередная уловка, которая скоро утратит привлекательность для «настоящего» путешественника.

В ходе постоянных контактов между туристами и местным населением экзотика, как и крутизна, являет собой постоянно удаляющуюся мишень.

Все ищут одно и то же — аутентичный опыт, который придет на смену отчужденности современной жизни. Причина, по которой некоторых людей устраивает инсценированный индейский обряд в Альберте, в то время как другие настаивают на житье в хижине на Борнео, заключается в том, что некоторые люди придерживаются гораздо более строгих критериев понимания аутентичности. Как выразился эксперт по туризму Эрик Коэн, «массовый туризм процветает не потому, что это колоссальный обман, а потому, что большинство туристов гораздо более вольно трактуют концепцию «аутентичности», чем интеллектуалы и специалисты».

Поклонники книжной серии «Автостопом по Галактике» Дугласа Адамса наверняка помнят эпизод, в котором Зафода Библброкса — двухголового хиппи, побывавшего президентом Галактики, отправляют в Тотально-Воззренческий Вихрь. Считается, что этот Вихрь — самая страшная психологическая пытка, которой может подвергнуться разумное существо. Когда вы оказываетесь в Вихре, вы моментально видите всю бесконечность творения и ваши отношения с ним. В огромности времени и пространства вы видите самые мелкие точки на самых мелких точках и стрелку с надписью «ты здесь». Вихрь должен разрушить ваше эго, уничтожить вашу душу, любой, кто попадает в Вихрь, обратно выходит воющим, лепечущим идиотом. За исключением Зафода, который выходит с самодовольной улыбкой на лице. Ведь все, что Вихрь сообщил ему, было тем, что он и так всегда знал: он — по-настоящему классный парень и самая важная персона во Вселенной.

Это — одна из самых язвительных пародий на «туристическую эстетику» контркультуры. В нескольких коротких абзацах Адамс искусно обнажает весь нарциссизм идеального аутентичного путешественника. Разумеется, у Зафода не возникло никаких проблем с Вихрем — так же, как у Аланис Морисетт с Индией; его нисколько не смущает идея о том, что вся вселенная существует лишь для утоления его духовной жажды.

Критики туризма, включая многих из тех, кто считает себя «путешественником», часто применяют сексуальные метафоры — порой зловещие, чтобы описать, что происходит. Путешествия в экзотические места часто становятся актом вуайеризма — иногда едва уловимым, но зачастую явным. Этот вуайеризм легко может стать неистовым, даже если он символичен. Как утверждает Джулия Харрисон в книге «Быть туристом: поиск смысла в развлекательной поездке» (Being a Tourist: Finding Meaning in Pleasure Travel), «скромность не относится к добродетелям энтузиастов путешествий», поскольку каждое впечатление, каждое суждение будет окрашено и оформлено в соответствии с критериями «аутентичности», которых придерживается путешественник. И, как мы видели, это не объективные критерии, а такие, которые целиком формируются индивидуальными потребностями путешественника в «поисках невинности».

Именно потому, что местное население вмешивается в процесс удовлетворения путешественником «потребности в невинности», само его существование часто воспринимается как препятствие — то, чего нужно по возможности избегать. Известно, что путешественники, особенно те, кто усердно ищет экзотики, проводят очень много времени друг с другом, не контактируя с местными жителями. Путешествия — идеальная возможность для искренних и открытых дружеских отношений с другими жителями Запада, поскольку эфемерная, временная природа этих отношений позволяет каждой стороне идеализировать другую и считать отношения свободными от власти, уз и ожиданий. В частности, молодежные турбазы — идеальные места для такого рода дружбы, и как раз благодаря отсутствию социального подавления случайный секс между туристами столь обычен.

Вышедший в 2000 году кинофильм «Пляж» — отличное исследование опыта соприкосновения с экзотикой, только при полном отсутствии местного населения. Фильм повествует о молодом путешественнике по имени Ричард (его играл Леонардо Ди Каприо), не желающим мириться с нелепым существованием в обществе мейнстрима. Он направляется в Таиланд, где его ждет разочарование, когда он видит, насколько коммерциализированным и переполненным туристами стал Бангкок. Там все в точности как дома в США! С помощью карты, оставленной в его гостинице свихнувшимся соседом, он и двое других туристов, приехавших из Франции, находят тайный остров, на котором поселились другие неприкаянные странники (т. е. хиппи), построив собственную коммуну-эдем у пляжа на лагуне, скрытой от моря кольцом гор.

«Пляж» — это полуторачасовое исследование отношения контркультуры к понятию экзотики. Кучка страдающих от отчуждения жителей Запада отправляется в Азию в поисках «реальности», но встречает лишь еще большее отчуждение при контактах с местными жителями. И тогда они находят необитаемый остров и создают матриархальную коммуну для воплощения обычных идеалов употребления наркотиков, свободной любви и относительного отсутствия правил. Они даже придумывают собственный язык, чтобы избежать недоразумений, связанных с употреблением их родных языков. Эти странники, наконец, заново находят в Азии утраченную невинность, но лишь попав в такое место, где нет ни одного азиата.