- Надеюсь, что так и есть, - сказал Пуллингс и пояснил остальным, что давно, когда его только произвели в лейтенанты, он заметил, что доктор любит подземные грибы, поэтому сходил в лес, Нью-Форест, где у него поместье, и накопал корзинку в качестве приветствия, а Моуэт сочинил песню.

- Добро пожаловать на борт, добро пожаловать на борт, 

Трезвым как Адам или пьяным как черт, 

Пируй как Лукулл и пей как король, 

Дрыхни, пока не натрешь мозоль, 

Добро пожаловать, дорогой доктор, добро пожаловать на борт, 

добро пожаловать на борт, добро пожаловать на борт, - спел Моуэт.

Остальные грохнули стаканами по столу, подпевая:

- Добро пожаловать на борт, добро пожаловать на борт, - а затем выпили с ним мерзкую, разбавленную фиолетовую бурду, которая в кают-компании "Ворчестера" считалась кларетом.

Но, хотя и разбавленный, кларет не шел ни в какое сравнение с жидкостью, завершившей обед, которую называли портвейном. Вероятно, в основе лежала смесь уксуса и кошенили, но Ананий, виноторговец из Госпорта, добавил патоку, спирт и, возможно, немного свинцового сахара, а также ложь и фальшивую информацию на этикетку.

Стивен и Пуллингс задержались около графина, когда остальные уже ушли.

- Не хочу выглядеть недовольным, Том, - сказал Стивен, но, безусловно, этот корабль не просто сырой, тесный, нескладный и неуютный? Плесень на бимсе, проходящем через мою каюту, толщиной в два дюйма, и, хотя я и не Голиаф, но бьюсь об него головой. Несомненно, я знавал лучшие условия на фрегате, хотя это, если я не ошибаюсь, линейный корабль, не меньше.

- Тоже не хочу показаться недовольным, - отозвался Пуллингс, - и критиковать корабль, на котором служу, но только между нами, доктор, только между нами, это скорее то, что мы зовем плавучий гроб, чем корабль. А что касается сырости, что вы ждете? Его построили на верфи Сэнки, один из "сорока воров": доски двадцатилетней давности, плесень и заболонь, и все это кое-как сляпали вместе и скрепили медью - малой толикой меди, а затем поставили избыточно высокие мачты, чтобы порадовать сухопутных. Так что, когда дойдет до бури, мачты улетят за борт. «Ворчестер» построен в Британии, сэр, а большинство кораблей, на которых мы с вами плавали, были испанской или французской постройки. Может, эти нации и не слишком ловки в судовождении или в сражении, но Бог мой, они знают толк в кораблестроении, - Пуллингс опустил стакан и продолжил: - Я бы хотел бочонок пива «Маргэт». Но пиво - это неблагородно.

- Зато полезно, - сказал Стивен. - Таким образом, как я слышал, мы должны проследовать в Плимут?

- Верно, сэр, на комплектование. У вас будет два помощника, и не думаю, что им понравится, когда они увидят, в каких собачьих будках мы их разместим, и мы должны найти большую часть экипажа, триста матросов или около того. Господи, доктор, как же я надеюсь, что мы сможем заполучить немного хороших моряков!

Наш капитан всегда может полфрегата заполнить отличными матросами-волонтерами (но на линейный корабль не набрать достаточного количества - на линейном корабле, участвующем в блокаде, не получишь призовых денег). И, конечно, у нас должно быть еще три лейтенанта и, возможно, капеллан. Капитан против этого, но адмирал Торнтон любит священников на борту, и нам, возможно, придется отвезти с полдюжины для флота. Он, скорее, адмирал-проповедник, чем хороший флотоводец, и думает, что матросов воодушевляют достойные похороны, с молитвами, произнесенными настоящим священником.

Также у нас должны быть мичманы, и на этот раз капитан клянется, что не возьмет никого, кроме тех, кто рожден для моря, никого, кроме тех, кто может убирать паруса, брать рифы и вести корабль, дрейфовать на приливном течении, брать двойную высоту и понимает математику. Говорит, что не собирается устраивать плавучий детский сад. Поскольку, хотя вы и вряд ли можете поверить, доктор, но десяток хороших мичманов с морской практикой крайне полезен на борту - обучать новобранцев их обязанностям. Мы уверены, что будет довольно много салаг, и они должны довольно быстро научиться всему - французы осмелели, а американцы плавают прямо в Канале.

- Разве все французы не заперты в Рошфоре и Бресте?

- Их линейные корабли. Но когда дует сильный ветер с оста и нашим эскадрам приходится убираться в Торбей, их фрегаты выскальзывают и крепко цапают наших купцов. Смею заметить, мы увидим в Проливе конвой.

А потом есть еще приватиры, крайне самонадеянные рептилии Бискайского залива. Тем не менее, прибывающие корабли могут дать нам немного достойных моряков - у капитана хорошие друзья в Плимуте. Надеюсь, так и есть, потому что на флоте нет никого лучше нашего капитана, чтобы превратить их в умелый экипаж, а умелый экипаж компенсирует недостатки немореходного, кое-как сбитого старого корабля.

Кроме того, на нем, в конце концов, есть пушки, и я вижу, как наш капитан втыкает "Ворчестер" прямо во французскую линию, если только те выйдут из Тулона, прямо в центр, паля с обоих бортов.  - Портвейн, в дополнение к кошенили, содержал много неочищенного спирта, и Пуллингс, будучи немного навеселе, воскликнул, - с обоих бортов прямо в гущу, ломает линию, захватывает линейный корабль первого ранга, еще один, его производят в лорды, а Тома Пуллингса наконец-то в коммандеры! - Том повернул сияющее радостное лицо к открывающейся двери.

- Ну, сэр, я уверен, что так скоро и будет, - сказал Заботливейший Киллик, - капитанский стюард -грубый, непритязательный, уродливый матрос, все такой же неотесанный, несмотря на многолетний опыт в этой должности, но старый товарищ по плаваниям, и потому имеющий право на фамильярность в пустой кают-компании.

- Киллик, - сказал Стивен, пожимая ему руку, - рад тебя видеть. Выпей-ка это, - передавая ему стакан, - это пойдет тебе на пользу.

- Благодарю, сэр, - ответил Киллик, проглотив, не моргнув и глазом, и официальным тоном, хотя и не меняя неуклюжей позы, продолжил, - капитан шлет приветствия, и когда доктор M. будет не занят и склонен немного помузицировать, будет рад приветствовать его в своей каюте. Сейчас капитан настраивает свою старую скрипку, сэр.

 За широким столом на юте "Ворчестера" сидели первый лейтенант, капитанский писарь, хирург, казначей и боцман, а остальные офицеры стояли по обе стороны. У правого борта толпилась бесформенная кучка мужчин, большинство - плохо одетые, выглядящие потерянными и несчастными, и все - пахнущие мылом: их отмывали, пока те не засияют. Однако некоторые, казалось, чувствовали себя совсем как дома, и когда мистер Пуллингс крикнул "следующий", один из них подошел к столу, коснулся лба костяшками пальцев и стоял, легко покачиваясь. Это был мужчина средних лет в шароварах и рваной синей куртке с металлическими пуговицами и ярко-красным платком на шее. Он выглядел как после ужасного загула, и, несомненно, предыдущей ночью подрался. Пуллингс с большим удовлетворением посмотрел на него и сказал:

- Ну, Фелпс, пришёл присоединиться к нашему бремени?

- Так и есть, сэр, - ответил Фелпс, а затем клерку очень быстро проговорил, - Эбенизер Фелпс, родился в Доках в шестьдесят девятом, проживает в доходном доме Горама в Доках, тридцать четыре года в море, последний корабль "Уиллем Алонг", швартовщик.

- А до этого "Цирцея" и "Венерэйбл", - сказал Пуллингс. - И чертовски плохие характеристики с обоих. Пометь его умелым матросом. Фелпс, тебе лучше заныкаться пониже, прежде чем капитан тебя увидит. Следующий.

Мощно сложенный помощник боцмана подвел бледного человека с вывернутыми коленями, одетого в бриджи и часть того, что когда-то являлось кучерским сюртуком. Звали его Уильям Олд.

- Чем занимались, Олд? - доброжелательно спросил Пуллингс.

- Не люблю хвалиться, - доверительно сказал Олд, - но я был "бездельником".