- По крайней мере, уверяю вас, у Табиты нет бешенства. Не хватает, конечно, мозгов и такта. Будь у нее бешенство, едва ли в эскадре остался бы хоть один адмирал - она ведь уже успела укусить адмирала Харта, адмирала Митчелла и флаг-капитана, причем неоднократно. Особенно повезло Харту. И, насколько я знаю, пока еще ни один не рухнул на палубу в конвульсиях. Но, повторюсь, Табита капризна, как и ее хозяин. Хорошая драка с французами нас обоих бы подбодрила. Мы бы мигом помолодели. И, может быть, наконец-то отправились бы домой.

- Есть вероятность, что они объявятся, сэр?

- Возможно, возможно. Не прямо сейчас, разумеется - не с таким южным ветром. Но прибрежная эскадра доложила о большой активности за последние несколько недель. Господи, как же я надеюсь, что французы объявятся, - воскликнул адмирал, стиснув кулаки.

- Даст Бог, так и будет, - поднимаясь, сказал Джек. - Даст Бог, так и будет.

- Аминь, - добавил адмирал, поднимаясь одновременно с подъемом корабля на волне. Прощаясь с Джеком, Торнтон заметил: - Боюсь, завтра нам предстоит трибунал. Вы будете присутствовать, разумеется. Там будет одно особо неприятное дело, которое я не хотел бы откладывать до Мальты. Заодно и с другими разберемся. Хочется поскорее со всем этим разобраться. И я полагаю, у вас на борту присутствует некий доктор Мэтьюрин. Я бы хотел увидеться с ним в полдень. И главный врач флота тоже.

Джек Обри обедал со своим лучшим другом Хиниджем Дандасом, капитаном "Экселента". Оба плавали вместе мичманами и лейтенантами, могли говорить совершенно откровенно, и когда с жалкой едой было покончено - последняя тощая курица на "Экселенте" и после варки осталась жесткой - и они остались одни, Джек сказал:

- Я просто шокирован, увидев, в каком состоянии адмирал.

- Охотно верю, - отозвался Дандас. - Как и я, когда впервые поднялся на борт флагмана. С тех пор я его почти не видел, но говорят, что ему стало гораздо хуже - едва появляется на палубе на полчаса или около того на вечерней прохладе и почти никого не приглашает. Каким он тебе показался?

- Измученным, полностью вымотанным: едва смог встать со стула - ноги тонкие, как палки. Что с ним такое случилось?

- Охрана морских просторов, вот что. Управление этой чертовой блокадой настолько четко, насколько это возможно со старыми изношенными кораблями, по большей части с недоукомплектованной командой, и на всех нехватка припасов. Изношенная эскадра с чертовски неуклюжими и проблемными капитанами и некомпетентным заместителем. Я говорю тебе, Джек, это сведет его в могилу. Я здесь только три месяца, а я вдвое моложе его, но ты знаешь, что такое строгая блокада - другой мир, совершенно отрезанный от всего, нехватка самого необходимого, коричневые рубахи, ненастье, люди скучают и замордованы необходимостью сохранять точные места в строю перед глазами адмирала, и корабль уже как тюрьма. А он в этом годами, больше, чем любой другой командующий.

- Тогда почему командующий не отправится домой? Почему его не отпускают?

- Кто смог бы его заменить? Харт?

Оба презрительно рассмеялись.

- Франклин? - предположил Джек. - Ломбард? Даже Митчелл. Все они моряки и справятся с блокадой. Франклин и Ломбард отлично это проделали с Брестом и Рошфором.

- Но дело ведь не только в блокаде, болван ты этакий, - воскликнул Дандас. - Адмирал мог бы управлять блокадой одной рукой, привязанной за спину. Если бы только блокада, он оставался бы таким же пухлым и румяным, как ты или я. Хотя, могу сказать мимоходом, Джек, ты, кажется, потерял много жира с нашей последней встречи. Сомневаюсь, что весишь тринадцать или четырнадцать стоунов. Если бы только блокада, его могла бы заменить куча людей. Но в отличие от французов, у него в руках все Средиземноморье и все, что к нему относится: Каталония, Италия, Сицилия, Адриатика, Ионическое море и турки, Египет, Берберские государства, а могу сказать тебе, Джек, что с Берберскими государствами дьявольски трудно вести дела. Меня послали, чтобы вразумить дея, и я очень хорошо справился, хотя наш консул пытался вставлять мне палки в колеса. Я остался очень доволен собой, пока не столкнулся через несколько недель с некоторыми христианскими рабами и не обнаружил, что моего дея убили солдаты, и во дворце новый дей, желающий нового соглашения и новых подарков. Не знаю, консул или его люди организовали дельце, но у Министерства иностранных дел есть там некоторые люди: Нед Берни узнал кузена консула, скрывавшегося под накидкой.

- Несомненно, гражданские не могут хозяйничать на нашей земле - в заповедниках командующего, а?

- Не должны, но хозяйничают. Так же поступает и армия, по крайней мере, на Сицилии. И это делает дела еще запутаннее, хотя, по совести, те были достаточно запутанными изначально, с дюжинами правителей, больших и малых. Никогда не знаешь, как у тебя все обстоит с Берберскими государствами, а они имеют большое значение для нашего снабжения, в то время как беи и паши в Греции и до Адриатического моря почти никогда не подчиняются турецкому султану. Правители эти практически независимые князья - и некоторые вполне готовы сыграть на стороне французов, чтобы получить их милости. На сицилийцев нельзя полагаться, и, кроме того, что мы любой ценой не должны провоцировать сицилийцев из-за боязни французов, я не знаю, в каком состоянии мы с турками. А адмирал знает. Он как паук в центре паутины, - ты должен был заметить фелюги, хуарио и полугалеры, швартующиеся к флагману - и любому новому человеку будет нелегко разобраться в этом, особенно, когда указания идут так долго. Мы часто месяцами живем без приказов Адмиралтейства, да и без почты, а адмирал должен играть роль посла и дипломата на правом фланге, на левом и по центру, сохраняя устойчивые отношения с этими правителями, а также присматривать за эскадрой.

- Будет трудно заменить его, несомненно. Но не могут же и в самом деле оставить его здесь, пока он уработается до смерти? Если Торнтон умрет, придется посылать нового человека, и поскольку никто не сможет облегчить его вступление в должность, он обречен на провал. В любом случае, люди говорят, что адмирал несколько раз просил об отставке. Леди Торнтон сама мне говорила.

- Да, просил, - подтвердил Дандас и заколебался. Его старший брат занимал должность Первого лорда Адмиралтейства, и Хинидж задавался вопросом, сколько конфиденциальной информации он сейчас может выдать. - Просил. Но между нами, Джек, только между нами, адмирал всегда оставлял лазейку - всегда просил освободить его таким образом, чтобы на него могли надавить, попросили остаться, а он бы уступил - никогда не ставил ультиматум, и я не думаю, что Адмиралтейство знает, насколько сильно Торнтон болен. Ему посылают подкрепления, продвигают его офицеров, сделали его генерал-майором морской пехоты и думают, что ситуация урегулирована.

- Тем не менее, он жаждет вернуться домой, - сказал Джек, - странное дельце.

- Думаю, объяснение следующее, - сказал Дандас. - Адмирал жаждет вернуться домой и должен вернуться домой, но еще больше жаждет битвы с французским флотом. Пока есть такая вероятность, а она есть и вполне реальная, поскольку мы в меньшинстве, то мое убеждение, что командующий останется. Он либо получит своё сражение, либо умрет на борту своего корабля.

- Ну, - сказал Джек, - за это я им восхищаюсь. Господи, пусть же французы выйдут. После паузы гость поднялся, - спасибо за обед, Хин, я редко пил такой отличный портвейн.

- Хорошо, что ты зашел, - сказал Дандас. - Я сильно истосковался по возможности поговорить - мрачен как кастрированный кот и устал от своего окружения. Во время блокады очень мало визитов с корабля на корабль. Иногда я играю в шахматы, правая рука против левой, но удовольствия в этом немного.

- На что похожа твоя кают-компания?

- О, очень достойное сборище, в общем и целом. В основном люди молодые, конечно, кроме первого лейтенанта, который достаточно стар, чтобы годиться мне в отцы. Я приглашаю их по очереди, и обедаю с ними по воскресеньям, но это не те люди, с которыми я могу расслабиться, и не те, с кем хотелось бы поговорить, и вечера тянутся и тянутся, недружелюбные, тоскливые, медленные, - со смехом сказал Дандас. - Это люди, перед которыми ты должен представать как полубог от одного полуденного наблюдения до другого. Я очень устал от этого, и сомневаюсь, что играю свою роль убедительно. Тебе редкостно повезло с Мэтьюрином. Передай ему от меня привет, ладно? Надеюсь, он найдет время, чтобы встретиться.