Потрясенная таким поворотом дела, Николь на мгновение онемела. Потом чуть слышно произнесла:

– Слава Богу, сюда не вошел никто другой. А к Саймону я пойду сама и все ему расскажу.

– Он-то тебе поверит. А как ты собираешься заткнуть рот твоему кузену? Ты уверена, что завтра же тебе не будут перемывать косточки по всем клубам на Пэлл Мэлл? Ты понимаешь, что этот мерзавец способен тебя погубить?

– А вам-то какое дело? – запальчиво бросила она, скорее потому, что не нашла иного ответа.

– Сам не знаю, – поморщился Кристофер. Потом решительно произнес:

– Ступай к себе и держи язык за зубами. С этим… я сам разберусь. И не смотри на меня так. Я не собираюсь его убивать. Только немного вправлю ему мозги.

Николь молча повернулась и выбежала из комнаты, неловко прикрываясь обрывками платья. Кристофер проводил ее взглядом, потом повернулся к Эдварду. Предупреждая его слова, тот торопливо заговорил:

– Я понимаю, что вышло неловко, но, Саксон, я люблю ее! Я готов взять ее в жены! Согласитесь, теперь не всякий окажет ей такую честь.

Кристофер заговорил спокойным, почти ласковым голосом, никак не вязавшимся с угрожающим смыслом его слов:

– Оставь эту мысль, любезный, если хочешь жить. Сейчас ты уберешься отсюда и никому ни слова не скажешь о той мерзости, которую натворил. По непонятным причинам твоя кузина пожелала тебя защитить. Если б не Николь, ты был бы уже покойником. Сейчас выметайся и впредь держи рот на замке. А если я случайно узнаю, что ты проболтался… Если до меня дойдет хоть малейший намек… Тогда, Маркхэм, тебе не жить!

Эдвард никогда не отличался храбростью. Он пулей вылетел прочь, благодаря Бога за то, что остался жив. На мгновение его даже оставила мысль о неудавшемся браке.

Однако это настроение оказалось недолгим. Дома, в безопасной тишине своей квартиры, он принялся опрокидывать один за другим бокалы бренди, пока наконец совсем не расхрабрился. Николь заступилась за него. Уж не потому ли, что питает к нему симпатию? А этот зазнайка Кристофер! Ничего он мне не сделает, думал Эдвард. Мало ли какие угрозы порой срываются с языка. И он решил по-прежнему вести себя как ни в чем не бывало.

А Кристофер, оставшись один, задумчиво побрел по коридору и, подойдя к лестнице, остановился наверху и оперся о перила. Перед его внутренним взором все еще стояла произошедшая сцена, и он не замечал ничего вокруг. В вечернем полумраке черты его лица как будто заострились, мягкий лунный свет, струившийся сквозь окна, подчеркивал вороную смоль его волос и отражался в глазах холодным блеском. Любой, кто увидел бы его в таком ракурсе, наверняка признал бы в нем капитана Сэйбера. И судьба распорядилась так, что именно это и произошло Внизу, мирно беседуя, остановились Роберт и приятель лорда Линдли Дженнингс-Смит. Кристофер, погруженный в свои мысли, не заметил их, а Дженнингс-Смит вдруг поднял взгляд и, словно пораженный молнией, вздрогнул.

– О Боже! Капитан Сейбер!

Кристофер был довольно далеко Он встрепенулся при звуке голоса, но не расслышал слов. Неторопливо он спустился по лестнице и вежливо кивнул джентльменам. Дженнингс-Смит оторопело моргал, поскольку облик представшего перед ним внука лорда Саксона никак не вязался с возникшим минуту назад впечатлением. Однако выражение его лица было достаточно красноречиво, и Кристофер мгновенно оценил обстановку. Он непринужденно проследовал мимо, но каждый его нерв напрягся.

Роберт наблюдал за этой сценой с неподдельным интересом. Неожиданно ему открылся повод свести с племянником счеты. Едва Кристофер удалился, он взволнованно обратился к Дженнингс-Смиту – Вы сказали: капитан Сэйбер? То есть вы имеете в виду, что мой племянник и есть знаменитый американский пират?

Дженнингс-Смит смутился. Такая параллель казалась ему абсурдной. Извиняющимся тоном он произнес:

– Это всего лишь игра теней. Знаете, я пережил такое потрясение, что теперь мне всюду мерещится этот дьявол. Хотя, надо признать, ваш племянник действительно его напоминает. Но это лишь отдаленное сходство, я сразу это понял, как только увидел его лицом к лицу.

Любого такое объяснение удовлетворило бы. Только не Роберта! Уже дома он снова и снова возвращался в мыслях к увиденной сцене и впервые за долгое время почувствовал прилив энтузиазма.

Надо было отправиться в Адмиралтейство и навести справки. Однако на завтра намечался отъезд в Брайтон, а ему не хотелось оставлять Николь в компании Эдварда. И Роберт решил на время смирить жажду мести. Сейчас гораздо важнее вернуть расположение Николь. А Кристофер от него не уйдет. Роберт взял след и рано или поздно затравит свою жертву.

В Брайтоне Николь не чувствовала себя счастливой. Здесь когда-то погибли ее родители и брат. Конечно, время отчасти смягчило боль утраты, но Брайтон навсегда остался для нее местом, связанным с тяжелыми переживаниями.

И все же Николь не могла не признать, что пребывание в Брайтоне не лишено некоторых удовольствий. Близость океана, ставшего ей за пять лет родным, успокаивала ее и помогала развеять дурные мысли. И вообще в Брайтоне, образно говоря, было больше свежего воздуха. Несмотря на то что почти весь лондонский свет столпился на маленьком курортном пятачке, нравы здесь отличались большей свободой. Николь чувствовала, что здесь она не так скована ограничениями. Впрочем, она уже начала привыкать к светскому образу жизни, и его издержки больше не вызывали у нее активного протеста.

Серьезное затруднение представляли ее отношения с Робертом. Она с трудом выносила его общество, равно как и общество Эдварда, однако ни тот, ни другой и виду не подавали, будто придают этому значение. Эдвард настойчиво навязывал ей свою компанию, хотя отлично понимал, что случившийся между ними инцидент сказался не в его пользу. Николь его явно сторонилась, и в душе его закипала бессильная злоба.

С Робертом все обстояло иначе. Он не проявлял излишней настойчивости, но в его глазах она постоянно читала немой вопрос: что случилось? Не могла же она ответить, что больше не доверяет ему и вообще не может с симпатией относиться к человеку, который был любовником ее матери и так коварно поступил с Кристофером.

Внешне Роберт не проявлял никаких признаков недовольства, однако в душе был преисполнен раздражения. Наверняка Кристофер перебежал ему дорогу. Но он за все поплатится! Несколько раз Роберт пытался завести с Дженнингс-Смитом беседу о капитане Сэйбере, надеясь выведать что-либо, компрометирующее Кристофера. Но тот лишь отнекивался, не желая вспоминать, как неловко он обознался. Роберт пытался навести справки по другим каналам в надежде выявить, какое отношение его племянник имеет к американскому морскому разбойнику. Все эти попытки оказались без результата. Оставалось лишь нанять частного сыщика для слежки за Кристофером, и Роберт не преминул это сделать.

Двадцать четвертого сентября Саймон и Летиция прибыли в Брайтон, оба в самом приподнятом настроении. С их приездом дом ожил и враз наполнился гостями, спешившими поздравить новоиспеченную супружескую чету.

Их приезд развеял меланхолию, в которой пребывала Николь. Теперь ее уже не так раздражала назойливость Эдварда, а Роберту она иной раз даже дарила вежливую улыбку. Себя она уверяла, что такая смена настроения вызвана встречей со стариками, хотя сердце подсказывало ей: причина ее воодушевления кроется в том, что менее чем через неделю она вновь увидит Кристофера.

Саймон и Летиция обратили внимание, что Роберт больше не пользуется расположением Николь. Оба недоумевали, чем вызвана такая перемена Саймон заподозрил, что тут не обошлось без участия Регины, и как только они остались наедине, обратился к ней с прямым вопросом.

– Регина, объясни, что случилось? Что ты такого сказала Николь, что враз отвадила ее от Роберта? Я же предупреждал тебя, что не желаю никакого вмешательства в их отношения. Честно говоря, мне не по душе, чтоб она выходила за него, но если девочка того желает, нехорошо ей препятствовать.