– Не стоит, Ник. И мой тебе совет: научись скрывать свои чувства!

Она смело взглянула ему в глаза и сказала:

– Боюсь, я не понимаю вас, сэр. Что вы хотите сказать?

Он молча швырнул тетрадь в сундучок и встал. Николь невольно отступила на шаг. Но он, довольно усмехаясь, придвинулся ближе. Их глаза встретились, и Николь вдруг показалось, что он хочет поцеловать ее. Она не могла ошибиться. Слишком часто она наблюдала в его глазах этот блеск, который возникал каждый раз, когда он желал женщину Совсем смутившись, она переспросила:

– Что вы имеете в виду?

– Думаю, ты сам отлично знаешь, что я имею в виду, Ник – Он заставил ее оцепенеть, проведя пальцем по ее щеке. – Какая у тебя нежная кожа, Ник. Неужели ты и вправду парень?

Ужас подстегнул Николь, и она отшатнулась. Голосом, севшим от страха, она проговорила:

– Конечно, я обычный парень. Кем же мне еще быть? Зря вы, сэр, надо мной насмехаетесь.

– Насмехаюсь? Неужели?

Его ироничный взгляд поверг ее в еще более сильное замешательство. Она ожидала, что последуют новые каверзные вопросы, но капитан вдруг передернул плечами, давая понять, что ему надоела эта игра.

Потом он будто забыл о ней и обратился к трофейным документам.

– Это, по-моему, лучше запереть в сейф, – ни к кому не обращаясь, пробормотал он и направился в свои покои. Николь с тревогой наблюдала, как он прятал бумаги в свой сейф, стоявший рядом с кроватью, Это был тяжеленный железный ящик, который не под силу унести и нескольким мужчинам. А единственные ключ от него капитан хранил при себе.

Поздно вечером Николь вышла на палубу подышать воздухом и столкнулась с Аденом. Она поделилась с ним мыслью о том, что про эти бумаги лучше вообще забыть. Он внимательно посмотрел ей в глаза и спросил:

– А тебя не волнует, что американцы используют эту информацию в ущерб твоей родине, что многие английские моряки из-за этого найдут свою смерть?

Николь вдруг почувствовала стыд, словно по ее вине секретные документы попали к врагу. Она тихо сказала:

– Меня это волнует, Ален. Но ведь идет война. И наверняка англичане тоже похищают секреты американцев!

Его лицо омрачилось.

– Послушай, дурочка, – прохрипел он. – Англия сражается за свою жизнь. Или ты думаешь – ради забавы?

Николь в отчаянии прошептала:

– Нет. Но пойми: мне трудно принять чью-то сторону. Я покинула Англию ребенком пять лет назад. И с тех пор все, кого я знала, были американцами.

Ален не ответил, лишь сжал кулаки от переполнявших его чувств. Николь показалось, что он способен ударить ее. Она помедлила, но потом решилась задать вопрос, который вынашивала уже давно:

– Признайся, Ален, ты ведь не просто дезертир из Британского флота?

В сгустившейся темноте она не могла различить выражение его лица, но почувствовала, как он напрягся. Несколько секунд они молчали. Наконец он заговорил:

– Скажем так: я хочу, чтобы эта проклятая война закончилась. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы приблизить ее конец.

Николь сама не знала, довольна она или нет тем, что Ален отказался напрямую ответить на ее вопрос. Да и так ли важен ответ? Она задумчиво сказала:

– Я тоже все бы сделала, чтобы приблизить конец войны. Это ненормально, когда две страны, связанные такими тесными узами, воюют друг с другом.

Ален воскликнул:

– Так помоги мне, Ник! Эти шифры могут породить огромные потери с обеих сторон. Но если мы их похитим у Сэйбера – похитим и уничтожим, – то ни одна сторона не воспользуется ими.

– Похитим у Сэйбера? – неуверенно переспросила она.

– Да! Мы должны это сделать. Если мы ликвидируем эти бумаги, их не получат ни американцы, ни англичане. И многие жизни будут спасены. Помоги же мне!

Николь, поколебавшись, согласилась. Это не было простым решением, но, приняв его, Николь отбросила колебания. Она поможет Алену и внесет свою лепту в примирение воюющих сторон. С дрожью в голосе она сказала:

– Я помогу тебе. Что я должна сделать? Ален чувствовал, что решение далось ей с трудом. Но помощь Николь была ему необходима. К тому же он был уверен, что в решающий момент сможет на нее положиться. Он тихо скачал.

– Бесполезно что-то предпринимать прямо сейчас. Нам некуда деться с корабля, а если бумаги пропадут, у Сэйбера не будет никаких сомнений, что их похитил кто-то из команды. Надо дождаться, когда мы прибудем в порт, . Сейчас единственное, что ты можешь сделать, – наблюдать за Сэйбером и немедленно дать мне знать, если он куда-нибудь переложит бумаги из сейфа.

Вскоре они расстались. Николь отправилась в свой чуланчик, а Ален остался на палубе. Невидящим, взором он глядел за борт. Эти бумаги были ему настолько нужны, что он еле сдерживал порыв похитить их сегодня же, чего бы это ни стоило. Его останавливало лишь то соображение, что, пока бумаги находятся в руках у Сэйбера, они не имеют никакой силы. Однако вскоре они попадут в руки американских властей. Этого нельзя допустить. Ни в коем случае!

Сэйбер больше не устраивал Николь неприятных сцен, но она никак не могла отделаться от ощущения неловкости. А теперь еще и мысли об этих злосчастных бумагах постоянно напоминали ей, что столкновение с капитаном неизбежно. Находясь в капитанской каюте, она часами сидела, уставившись на тяжелый сейф Хоть бы он исчез, растворился в воздухе! Но ничего подобного не происходило. Оставалось одно – украсть документы.

Наконец шхуна достигла залива Баратария. Увидев на горизонте знакомые очертания островов Гранд Терра и Гранд Айл, Николь испытала такое чувство, какое посещает человека при возвращении домой.

Все эти пять лет остров Гранд Терра – главная база знаменитого контрабандиста Жана Лафита – служил ей вторым домом, если считать первым «Ла Белле Гарче». Именно здесь Жан Лафит выстроил огромные склады, которые поглощали товары, свозимые в залив бесчисленными каперами. Им же были построены бордели, игорные дома и питейные заведения, где ошалевшие от удачи пираты спускали полученную выручку. Лафит был королем контрабандистов и подлинным хозяином этих мест.

Контрабанда в южной Луизиане считалась вполне респектабельным делом. Немало аристократических семейств приобрели огромные богатства на этой ниве, к великому неудовольствию американских властей. Креолы не видели в контрабанде ничего предосудительного, а когда американские официальные лица пытались намекнуть на противозаконность таких сделок, реакцией на это было недоумение и негодование:

– Месье не прав! Еще мой дед занимался контрабандой. Это же не преступление, это образ жизни. Разве не так?

И это действительно было так. Многочисленные бухты близ Нового Орлеана служили идеальным пристанищем для контрабандистов. Изрезанная береговая полоса была буквально нашпигована тайными складами, которые служили перевалочными пунктами перед отправкой товаров в город.

Мелкие операции осуществлялись на каждом шагу. Но компания Лафита, базировавшаяся на Гранд Терре, была поистине цитаделью контрабанды. Под его началом состояли тысячи людей. Залив Баратария так и кишел судами, среди которых гордо выделялась непобедимая «Ла Белле Гарче».

Как всегда бывало при возвращении корабля, и на борту, и на берегу началась суета. Обычно Николь нравилось это радостное возбуждение, но на сей раз плавание было особым, богатым многими неприятностями, и она испытывала тревогу и напряжение, зная, что скоро им с Аденом предстоит навсегда покинуть корабль. Заполучив документы в свои руки, они отрежут себе дорогу назад. Никогда больше не доведется ей плавать на этой шхуне, прислуживать капитану и скрывать свою природу под обличьем паренька. Приключению наступил конец, и Николь не могла понять, какие чувства это у нее вызывает – радость или грусть.

Они с Аленом разработали нехитрый план. Предполагалось, что, как обычно, команда устремится в порт, капитан еще некоторое время останется на борту. Они решили в отсутствие свидетелей напасть на него в его каюте и принудить отдать документы. Если удастся его связать, то нетрудно будет завладеть ключом, изъять бумаги из сейфа и самим скрыться на берегу. Его обнаружат связанным нескоро. А то, что они вдвоем сойдут на берег, ни у кого не должно вызвать подозрения: Баллард частенько брал с собой юнгу Ника. Не будет ничего необычного и в том, что они направятся в Новый Орлеан. Большинство членов команды каждый раз немедленно устремлялись туда в поисках удовольствий. Лишь Алену и Николь будет известно, что их путь лежит гораздо дальше.