Спасенная от волн, молодая туземка совершенно не знала, на какой

берег ее выбросила буря. Была ли она принесена волнами вновь на Американский

материк, или она очутилась, по воле волн, на цловучем острове, к которому так стремилась? На последнее она и надеялась, так как те-

чение и ветер должны были ее гнать именно в эту сторону.

Эта мысль оживила ее. Она поднялась и, вся разбитая, поплелась по

берегу.

Она, конечно, и не подозревала, что была выброшена именно на ту

часть острова Виктории, которая раньше составляла территорию залива

Моржей. Но в новом его положении она и не могла узнать этой раньше

знакомой ей земли, подвергшейся теперь резким переменам и совершенно

размытой водою.

Калюмах шла, уставала, останавливалась и опять шла, набираясь нового

мужества. Дорога становилась все запутаннее, так как ей приходилось

обходить залитые водою места. Бредя таким образом, падая и подымаясь, она очутилась, наконец, в той поросли, где в это время отдыхали

Полина и Мэдж. Уже известно, что именно здесь они увидели на снегу

следы ног, шедшие по направлению мыса Эскимосов, и большой след на

том месте, где Калюмах упала в последний раз. С этого последнего

следа Калюмах двигалась уже ползком.

Здесь надежда впервые вновь явилась в сердце молодой туземки.

В нескольких шагах от берега она, наконец, узнала мыс Эскимосов, у

подножия которого стояло их кочевье в прошедшем году. Она вспомнила, что отсюда было уже не больше восьми миль до фактории и что ей остается

лишь итти по тропинке, по которой она так часто ходила, посещая своих

друзей из форта Надежды.

Эти мысли поддерживали ее теперь. Но, достигнув берега и не имея

больше сил, она вновь упала на снег и окончательно потеряла сознание.

Если бы не внезапное появление Полины, Калюмах умерла бы!

Полина, в свою очередь, рассказала молодой туземке, как оторвалась

льдина, на которой лежала Калюмах, что с ней делал медведь, и все последующие

события, и, улыбаясь, прибавила:

— Это вовсе не я спасла тебя, мое милое дитя; тебя спас великодушный

зверь! Без него ты погибла бы. Если бы медведь этот когда-

нибудь вновь появился в наших местах, его следовало бы чествовать, как

твоего спасителя!

Пока велся этот разговор, Калюмах была накормлена и обласкана, и силы ее восстановились. Полина предложила возвратиться поскорее назад

в форт, чтобы не удлинять своего и без того уже долгого отсутствия.

Эскимоска тотчас же поднялась, готовая следовать в путь за

своими друзьями.

Полине хотелось теперь поскорее рассказать Гобсону о приключениях

сегодняшнего утра и о том, что произошло в бурную ночь, когда остров

приближался к Американскому берегу. Но прежде всего путешественница

наказала Калюмах хранить молчание об этих событиях, а также и о положении

самого острова. Ее нынешнее посещение должно было быть

объяснено, как простое выполнение данного раньше обещания посетить

своих друзей в благоприятное время года. Она должна была сказать, что прибыла берегом. А это, в свою очередь, должно было уверить обитателей

форта, что никаких перемен в окрестностях мыса Батурст не

произошло, если бы подобная мысль и могла уже зародиться у кого-либо

из обитателей форта.

Было три часа пополудни, когда Полина Барнетт, с опиравшейся на

ее руку Калюмах и Мэдж, отправились в путь на запад и через два часа, наконец, прибыли в форт Надежды.

X. Камчатское течение

Легко представить себе прием, который сделали обитатели форта молодой

Калюмах. Для них ее появление было как бы возобновлением

сношений с остальным миром. Миссис Нап, Райе и Джолифф осыпали

ее ласками. Заметив маленького ребенка, Калюмах тотчас же подбежала

к нему и осыпала поцелуями.

Молодая эскимоска была положительно растрогана гостеприимством

своих европейских друзей. Встреча с ними для нее была праздником. Все

были обрадованы, узнав, что она проведет в фактории всю зиму, так

как позднее время года, будто бы, уже лишало ее возможности возвратиться

тотчас же в Новую Георгию.

Но если обитатели форта Надежды были приятно изумлены прибытием

молодой туземки, то что же мог подумать Гобсон, когда он вдруг

увидал Калюмах под руку с Полиной Барнетт? Вероятно, он просто не

поверил своим глазам. Внезапная мысль, как светлый луч надежды, на

одно мгновенье появилась было в его мозгу—мысль, что остров Виктории

совершенно для него незаметно вновь пристал к Американскому

материку.

Полина тотчас же прочла в глазах лейтенанта эту его невероятную

гипотезу и отрицательно покачала головою.

Гобсон тоже понял, что положение нисколько не изменилось, и стал

ожидать объяснений от Полины.

Несколько позднее Джаспер и Полина прогуливались у подошвы мыса

Батурст, и ему пришлось с удивлением выслушать рассказ о приключениях

молодой Калюмах.

Таким образом, все предположения Джаспера Гобсона оказались совершенно

верными. Во время бури двигавшийся с северо-востока ураган

действительно отбросил остров в опасное северное течение океана и в

страшную ночь с 30-го на 31-е августа приблизил его, на расстояние

не больше одной мили, к Американскому материку. И не огонь с судна, не крик бедствовавших моряков видел и слышал тогда Джаспер Гобсон.

Земля была там, и так близко, что если бы благоприятный ветер дул

еще с час, остров Виктории благополучно пристал бы к берегу Русской

Америки. Но роковой ветер переменился и отбросил остров от берега.

В то же время ужасное северное течение подхватило его, и с этой минуты

с необычайной быстротой, которой уже ничто не могло умерить,

остров помчался до опаснейшей точки встречи двух арктических течений, из которых каждое легко могло теперь унести свою часть злосчастного

острова.

В сотый раз лейтенант совещался с Полиною Барнетт обо всех этих

серьезных обстоятельствах и, наконец, спросил, не произошло ли каких-

либо крупных перемен между мысом Батурст и заливом Моржей?

Полина Барнетт ответила, что в некоторых местах уровень берега как

бы понизился и что волны теперь уже плещут там, где прежде берег был

для них совершенно недоступен. Она рассказала также и о мысе Эскимосов

и о том разрыве, который здесь произошел.

Все это было далеко не утешительно! Становилось совершенно ясно, что нижняя, состоявшая изо льда часть острова постепенно таяла, омываемая

более теплым течением, и все то, что уже произошло с мысом

Эскимосов, могло каждую минуту случиться и с мысом Батурст. Дом

фактории ежечасно, днем и ночью, мог вдруг провалиться в пучину. Единственным

спасением для них была бы теперь зима с ее стужами, но она

медлила.

На другой день, 4-го сентября, новое вычисление лейтенанта показало, что положение острова нисколько не изменилось. Он стоял совершенно

неподвижно в точке встречи двух противоположных течений. Это, в конце

концов, было для них самым благоприятным выходом из всех, какие

только можно было придумать в их положении.

— Пусть только настанут морозы и нас окружит сплошной лед,—сказал

лейтенант.—Замерзнет море вокруг нас—и наше спасение обеспечено!

Мы не дальше двухсот миль от берега. По льду легко можно достигнуть

или берегов Америки, или берега Азии. Но зима, зима нам нужна во что бы

то ни стало!

Последние приготовления к зимовке уже оканчивались по приказанию

лейтенанта. Для домашних животных на всю длинную полярную ночь

была заготовлена пища. Все собаки были в отличном состоянии и хорошо

поправились. Это было необходимо, в виду тех больших переходов, которые

им предстояли впереди, когда, покинув форт Надежды, придется

пуститься в путь через необозримое ледяное поле к берегу. Было необходимо