месяцев.

Но так как это судно могло быть пригодно лишь на следующее лето, то из-за него не покидали других работ, более необходимых в настоящее

время. Гобсон действовал так, как будто форт должен был существовать

многие десятки лет. Он продолжал держать своих людей в полном неведении

относительно их положения. Полина Барнетт и Мэдж были не совсем

согласны с мнением лейтенанта, они находили, что их товарищи настолько

энергичны и сильны духом, что нечего бояться открыть им истину

и что гораздо хуже, когда они узнают ее лишь в минуту безнадежной

опасности. Но лейтенант продолжал настаивать на своем и нашел в этом

отношении поддержку со стороны сержанта Лонга. Может быть, они, как

больше испытавшие в жизни и более опытные, были правы в настоящем

случае.

Работы продолжались. Палисадник был исправлен и представлял собою

весьма солидное укрепление. Мак-Нап исполнил даже давно задуманный

план: построил на углах две остроконечные башенки, и капрал Джолифф

уже заранее радовался, думая о том, как он будет ставить и снимать

часовых.

Когда постройка палисадника была окончена, Мак-Нап, помня прошлогодние

морозы, приступил к постройке нового деревянного сарая, рядом

с главным домом, чтобы в случае сильных холодов можно было всегда

иметь дрова под руками, не рискуя замерзнуть. С левой стороны дома он

построил большое помещение для солдат, освободив таким образом общую

залу, служившую им прежде спальней. Кроме того, позади дома был

построен отдельный склад для мехов, а чердак починен и освобожден от

товара.

С каким рвением и заботливостью следил бы лейтенант за всеми этими

постройками в прежнее время, когда был уверен, что под ним твердая

земля! Но теперь — к чему они? К чему заботиться об укреплении форта

Надежды? Форта Надежды! — одно это название заставляло больно сжиматься

его сердце. Мыс Батурст оторван навсегда от американского материка, и форт Надежды следовало бы назвать теперь фортом Безнадежности...

Эти работы заняли все время. Подвигалась также и постройка судна.

Оно должно было иметь тридцать тонн водоизмещения; и этого было

вполне достаточно, чтобы перевезти двадцать человек за несколько сот миль.

В то время, как плотники работали топором и пилою, охотники стреляли

оленей и зайцев; этих животных было очень много в окрестностях

фактории; лейтенант, однако, запретил удаляться от жилья, боясь, как он

объяснял, привлечь внимание возможных неприятелей до окончания укрепления

форта. Настоящей же причиной было, конечно, опасение лейтенанта, чтобы не открылась происшедшая с полуостровом перемена.

Однажды, когда Марбр предложил итти к заливу Моржей для пополнения

запаса жира, Джаспер Гобсон ответил поспешно:

— Нет, нет, это совсем лишнее!

Лейтенант прекрасно знал, что залив Моржей остался за двести миль

к югу и что тюленей не было больше на берегах острова.

Нельзя сказать, чтобы Гобсон считал положение острова безнадежным, далеко нет. Он даже рассчитывал, что остров непременно продержится

до наступления зимы, когда мороз, заковав океан, остановит его движение.

После обхода острова лейтенант точно вычислил его окружность, составлявшую

не меньше ста сорока квадратных миль. Для сравнения можно

сказать, что остров Виктории был немного больше острова Св. Елены. 03

Окружность же его равнялась окружности Парижа, по линии укреплений.

Если бы даже остров и разделился на несколько частей, то части эти

были бы достаточно велики, чтобы на них можно было прожить некоторое

время.

Когда Полина Барнетт выразила удивление и некоторое сомнение в

том, что льдина могла быть такой величины, лейтенант указал ей на наблюдения

северных мореплавателей. Парри, Пенни, Франклин встречали

в полярных морях льдины шириною в пятьдесят миль и длиною в сто

миль и больше. Капитан Келлет оставил даже свой корабль на льдине, которая имела триста квадратных миль величины. Что был в сравнении

с этими льдинами-громадами остров Виктории!

Однако он был все же достаточной величины, чтобы продержаться до

морозов — в этом отношении Гобсон был вполне спокоен; он не мог только

примириться с мыслью, что столько трудов и усилий пропало даром. Все

его мечты разлетелись прахом. Понятно, что теперь он смотрел на все

предпринятые работы с полным равнодушием.

Полина Барнетт вела себя так, как будто ничего не произошло. Она

с интересом следила за работами и нередко принимала в них участие.

Видя, с какой любовью миссис Джолифф занималась посевами, она ежедневно

помогала ей, давая весьма полезные советы. Щавель и лук дали

отличный сбор, благодаря усердию капрала, неутомимо отгонявшего от

них птиц.

Приручение оленей также вполне удалось. Многие самки произвели

на свет маленьких оленей; это дало возможность малютке Мишелю перейти

на питание оленьим молоком. В стаде было в то время до двадцати

голов. Оленей гоняли пастись на луга, а на откосах собирали короткую

и сухую траву, запасая ее на зиму. Приручаемые очень легко

олени вскоре так привыкли к обитателям форта, что и не намеревались

их покинуть; многих из них запрягали в сани для перевозки леса.

Немало диких оленей, бродивших в окрестностях, попало в ту вырытую

для них яму, в которую провалился в прошлом году громадный

медведь. Мясо их, просоленное и высушенное, было припасено на зиму.

В эту ловушку было в короткое время поймано до двадцати оленей.

Но однажды яма эта, по некоторым почвенным условиям, перестала

исполнять свое назначение. Марбр, возвратившись 5-го августа с обхода, подошел к лейтенанту с каким-то странным видом.

— Я был у ямы, господин лейтенант,—сказал он.

— И нашли в ней, надеюсь, пару оленей?

— Нет, господин лейтенант... нет...—ответил Марбр с замешательством.

— Как? В ней ничего не оказалось?

— Ничего, но если бы в нее и попал какой-нибудь зверь, то он наверно

утонул бы.

— Утонул бы?—вскричал лейтенант, глядя озабоченно на Марбра.

Да, господин лейтенат,—ответил Марбр,—вся яма наполнена водой.

- Мы начинаем оседать,—пробормотал сержант.

— Так,—сказал лейтенант, старавшийся быть спокойным,— ведь эта

яма, как вы знаете, была вырыта во льду, который и растаял под влиянием

солнечных лучей; вот, почему...

— Простите, что я вас перебиваю, господин лейтенант, но года эта

получилась не от растаявшего льда.

— Почему вы так думаете, Марбр?

— Потому что, как вы сами мне это когда-то объясняли, вода от

растаявшего льда должна быть пресная, а в яме вода совершенно соленая.

Несмотря на все старание владеть собою, Гобсон заметно побледнел

и не мог сразу ответить.

— К тому же,—продолжал Марбр,—когда я захотел измерить глубину

ямы, то, к моему величайшему изумлению, я не достал дна.

— Что ж из этого, Марбр?—вскричал с напускной убежденностью

лейтенант.—Тут удивляться нечему. Вероятно, какая-нибудь трещина на

почве послужила к сообщению ямы с морем, это ведь бывает... даже

с самыми прочными материками. Это не должно вас тревожить. Нам

приходится только отказаться от ямы и удовольствоваться расстановкой

западней в окрестностях форта.

Марбр приложил руку к козырьку, посмотрел как-то странно на начальника, повернулся и ушел.

Гобсон задумался на несколько минут. Какое важное извещение пришлось

ему сейчас услышать от Марбра! Было ясно, что дно ямы, омываемое

постепенно более теплою водою, треснуло, обнаружив поверхность

моря.

Джаспер Гобсон пошел отыскивать сержанта Лонга, чтобы сообщить

ему все происшедшее. Оба отправились незаметно на берег к мысу Ба-