лейтенанта и его спутницы, покрытых этою громадою воды. Им показалось, что они идут ко дну.

Лодка, на три четверти залитая водою, все же вынырнула... но старого

матроса не было!

Джаспер Гобсон испустил крик отчаяния. Полина Барнетт бросилась

к нему.

— Норман!— вскричал Гобсон, указывая на опустевшее место в лодке*

— Несчастный! — проговорила путешественница.

Рискуя быть выброшенными, они вскочили со своих мест. Но ничего

не было видно. Не раздалось ни крика, ни зова о помощи. Нигде не

всплыло тело матроса... Несчастный старик нашел смерть в волнах.

Оба исчезли в водовороте.

Путешественники застыли от ужаса. Теперь они должны были уже сами

заботиться о своем спасении. Но ни лейтенант, ни его спутница не умели

управлять лодкой, особенно в таком ужасном положении, когда даже самому

опытному моряку было бы трудно ее направить.

— Мы пропали! — сказал лейтенант.

4*

— Нет, Гобсон, — ответила отважная путешественница. — Будем помогать

друг другу, не все еще потеряно.

Надо было прежде всего вылить из лодки воду, так как если бы

лодку снова залила волна, она неминуемо пошла бы ко дну. К тому же, если лодку освободить от воды, она будет легче подыматься на гребень

волн, и тогда меньше вероятия, что она будет разбита.

Гобсон и Полина Барнетт принялись выливать воду из лодки. Это

оказалось делом далеко не легким. Каждую минуту новые волны наполняли

лодку, и надо было все время работать черпаком. Этим занималась, главным образом, путешественница. Лейтенант держал руль, стараясь, как

умел, направить лодку по ветру.

К довершению всего, надвигалась ночь, или, если не ночь, — так как

под этой широтою ночи в это время года длятся лишь несколько часов, —

то, во всяком случае, темнота увеличивалась. Низкие облака, смешанные

с паром, сливались с туманом, еле пропускавшим тусклый свет. В двух

шагах ничего нельзя было разобрать, и лодка могла разбиться вдребезги, если б натолкнулась на плавающую льдину. Льдины могли легко встретиться, и при таком быстром ходе избежать их не было возможности.

— Кажется, лодка не слушается руля, мистер Джаспер? — спросила

Полина Барнетт.

— Да, — ответил лейтенант, — и вы должны быть готовы ко всякой

случайности!

— Я вполне готова! — просто ответила отважная женщина.

В эту минуту раздался страшный оглушающий треск. Сорванный ветром

парус пролетел как белое облако. Лодка промчалась еще несколько

секунд, потом остановилась и беспомощно забилась на волнах; Джаспер

Гобсон и Полина Барнетт поняли, что они погибли. Их страшно подбрасывало.

Они упали со скамей расшибленные, израненные. Залитые водою,

засыпанные снегом, они еле различали друг друга. Разговаривать они

не могли, буря заглушала их голос. Им оставалось только ждать своей

участи.

Сколько времени носились они по волнам, подбрасываемые во все стороны, ни лейтенант, ни его спутница не могли определить. Вдруг они почувствовали

страшный толчок.

Лодка столкнулась с громадной ледяной горой, плавающей глыбой, до того скользкой и гладкой, что ухватиться за нее не было возможности.

При этом столкновении передняя часть лодки рассеклась, и в нее

хлынула вода.

— Тонем! Тонем! — закричал Джаспер Гобсон.

Действительно, вода дошла уже до скамеек. Лодка быстро шла ко дну.

— Миледи! Миледи!— закричал лейтенант. — Я здесь... Я не покину

вас!

— Нет, мистер Гобсон! — ответила миссис Полина.— Один вы можете

спастись... Вдвоем же мы погибнем! Оставьте меня! оставьте меня!

— Никогда! — вскричал лейтенант Гобсон.

Но едва он успел произнести эти слова, как налетела новая волна, и лодка пошла ко дну.

Оба исчезли в образовавшемся от погружения лодки водовороте; через

несколько секунд они вынырнули. Гобсон сильно греб одною рукою, поддерживая другою свою спутницу. Но было очевидно, что он не в состоянии

будет долго бороться с разъяренными волнами и погибнет вместе

с той, которую хотел спасти.

В это время какие-то странные звуки привлекли его внимание. Это

были не крики испуганных птиц, а скорее звук человеческого голоса.

Их подхватила чья-то сильная рука.

Джаспер Гобсон, сделав страшное усилие, приподнялся над волнами и

огляделся.

Но сквозь густой туман ничего не было видно. Однако он снова слышал

те же звуки, раздавшиеся уже гораздо ближе. Какой смельчак мог

спешить к ним на помощь? Во всяком случае, помощь придет слишком

поздно. Намокшая одежда мешала лейтенанту, он чувствовал, что скоро

погибнет вместе с несчастной женщиной, которую не мог уже поддерживать

над водой. Испустив инстинктивно громкий крик, он исчез под нахлынувшей

волной.

Но Гобсон не ошибся. Три человека, находившиеся на озере, заметили

погибавшую лодку и спешили на помощь. Эти люди только одни и могли

ездить в такую бурю по озеру, так как их лодки были вполне приспособлены

к борьбе с ураганом.

Это были три эскимоса, крепко сидевшие в своих кайаках. Кайак —

длинная пирога, приподнятая с обоих концов: она делается из мельчайших

досок, обтянутых тюленьей кожей, сшитой жилами нерпы. 38 Верх

кайака также весь обтянут кожей, кроме средины, в которой оставляется

отверстие. В это-то отверстие и помещается эскимос. Он крепко затягивает

у пояса края тюленьей кожи, составляя таким образом как бы одно

целое с своей лодкой, в которую не может проникнуть ни одна капля

воды. Этот кайак, легкий, гибкий, не тонет, а если и опрокидывается, то от удара весла снова становится в прежнее положение, и потому эскимос

не боится в нем никакой бури.

Три эскимоса, услышавшие отчаянный вопль лейтенанта, подоспели

как раз во-время. Задыхающиеся Джаспер Гобсон и Полина Барнетт почувствовали, что их подхватила чья-то сильная рука, но в темноте они

не могли различить, кто был их спасителем.

Один эскимос взял лейтенанта и положил его поперек своего кайака, другой сделал то же самое с Полиною Барнетт, и все три кайака, ловко

управляемые двухметровыми веслами, быстро помчались посреди пенящихся

волн.

Полчаса спустя потерпевшие крушение были положены на песчаный

берег, в трех милях расстояния от форта Провидения.

Только старого матроса не было с ними!

X. Обзор прошлого

Около десяти часов вечера Полина Барнетт и Гобсон стучались в ворота

форта. Все очень обрадовались, увидя их, так как их уже считали

погибшими. Но радость сменилась сильным огорчением, когда узнали о

смерти Нормана, которого все любили и уважали. Что же касается эскимосов, то они, флегматично выслушав горячую благодарность лейтенанта

и его спутницы, не хотели даже войти в форт. То, что они сделали, казалось

им вполне естественным. Им приходилось уже не раз спасать утопающих, и они равнодушно отправились в своих кайаках по озеру отыскивать

выдр и морских птиц.

Ночь, а также и следующие, сутки, были целиком посвящены отдыху.

Все были очень довольны этим отдыхом, но лейтенант решил 2-го июня

непременно продолжать путешествие, к тому же и буря уже прошла.

Сержант Фельтон представил экспедиционному отряду все необходимое.

Некоторые собаки были заменены другими, и в момент отъезда Джаспер

Гобсон нашел свои сани в образцовом порядке.

Сели опять по двое в сани; на этот раз Полина Барнетт и лейтенант

сели вместе. За ними ехали Мэдж с сержантом Лонгом,

Следуя совету начальника индейцев, Гобсон решил ехать к американскому

побережью кратчайшим путем. Изучив карту, на которой, впрочем, вся эта территория была нанесена лишь приблизительно, он решил спуститься

по долине реки Медной Руды, впадающей в залив Коронации.