– Так путались, что вы не могли даже позвонить?

– Разумеется, это приходило мне в голову. Но мысль только мелькала, оставалась абстракцией. Я на ней не задерживалась, потому что телефона под рукой не было. У меня не было сил ни спросить о нем, ни встать и найти его.

– У этого человека были ваша права. Он знал, кто вы такая, где вы живете. Но он не предлагал вам позвонить вместо вас?

– Может, и предлагал, а я не помню. Повторяю еще раз, я…

– В вашем телефоне сотни запрограммированных номеров, – Грейндж уже давил на нее. – Достаточно было пару раз дотронуться до экрана, и он бы мог сообщить кому-нибудь, что вы живы.

Эмори опустила глаза. Очень долго ни один из них не произносил ни слова, но она чувствовала, как их взгляды буравят макушку ее склоненной головы.

Найт первым нарушил напряженное молчание.

– Вы не совсем честны с нами, доктор Шарбонно, не так ли?

– Я сказала вам все, что знала.

– Что ж, то, о чем вы рассказали нам с Грейнджем, нас беспокоит.

Эмори подняла голову и посмотрела на него.

– Почему? Я вернулась. Со мной все в порядке. Разве этого мало?

– Может быть, достаточно. Вот только нас интересует этот тип. Он проигнорировал серьезное вознаграждение и не желает, чтобы его поблагодарили за гостеприимство. Мы думаем, что у него есть причина избегать средств массовой информации. Он захотел остаться неизвестным. Вполне вероятно, что он вовсе не добрый самаритянин.

Мы думаем, что ваше сотрясение мозга может и не быть результатом падения. Есть вероятность, что он не нашел вас на тропе, а напал на вас на тропе, ударил по голове, но потом по каким-то одному ему известным причинам передумал вас убивать.

Камень.

Тебе не следовало этого видеть. Я знал, что это тебя огорчит.

Когда Эмори не ответила, Найт подался к ней, оперся локтями о колени, вызывая ее на откровенность.

– Эмори… Я могу называть вас Эмори? Вам следует сказать нам, если этот мужчина нанес вам какой-либо вред.

Ты уже жалеешь?

– Нет, он этого не делал.

– Я понимаю, что вам слишком больно говорить об этом с нами, – продолжал Найт. – Если так, то мы можем пригласить женщину-офицера, чтобы она записала ваше заявление. Но нам нужно знать, совершено ли преступление. Не имеет значения, чем он угрожал вам, если вы…

– Сержант Найт, – Эмори подняла руку. – Я должна прервать вас. Я не была его жертвой.

– Видите ли, в наших горах уже прятались психопаты. Местность к этому располагает. Помните парня, который устроил взрыв на Олимпиаде в Атланте?

– Мужчина в хижине был совершенно здоров.

– Вы видели там какое-нибудь порно? Видео, журналы?

– Нет.

– Похитители женщин часто…

– Он не такой.

– То есть к вам он не приставал.

– Нет.

– Какие-нибудь высказывания против правительства?

– Когда он что-то говорил, он говорил разумные вещи, голоса не повышал и определенно ни на кого не злился. Я бы сказала, что он молчун, – Эмори бросила взгляд в изножье кровати. – Как сержант Грейндж.

– Гм, – Найт обернулся и посмотрел на своего напарника, как будто впервые видел его. Снова повернувшись к Эмори, он вынул из кармана рубашки канцелярскую резинку и начал накручивать ее на пальцы. – Вы видели что-нибудь похожее на материалы для изготовления бомбы?

– Нет.

– Оружие у него есть?

– Уверена, что есть.

Найт поднял бровь.

– Откуда вы знаете?

– Над камином висела голова оленя.

– В этих краях почти над каждым камином висит голова оленя.

– Вот именно.

Этот раунд она выиграла. Продолжая гнуть свою линию, Грейндж спросил:

– Он проявлял склонность к насилию?

– По отношению ко мне – нет.

Эмори сразу вспомнила Нормана и Уилла Флойдов, валявшихся там, где их остановил его кулак, окровавленных, изуродованных, стонущих от боли. Но она помнила и его галантное отношение к Полине, и заботу о Лизе.

– Джентльмены, правда такова: этот человек остается для меня такой же загадкой, как и для вас.

Найт накрутил резинку на указательный палец.

– Думаю, этим все сказано. Если только вы не вспомнили что-то еще.

Эмори покачала головой.

– Увы.

– Нам практически нечего сказать прессе, – подал голос Грейндж.

Она уже забыла о предстоящей пресс-конференции и была рада тому, что ей самой не придется делать заявление.

– Пожалуйста, сведите объяснения к минимуму. Я не получила ни физической, ни эмоциональной травмы. Я в самом деле не должна давать никому никаких объяснений…

– Вы, типа, должны, – вздохнул Найт. – Вы сделали вид, что пропали. Вызвали ложную тревогу общественности. Это все преступления, Эмори.

Ее губы приоткрылись от изумления.

– Я не придумала сотрясение мозга.

– Нет-нет, мы видели результаты томографии, – сказал Найт. – Это факт. Все остальное…

Он нахмурился и явно не собирался ее прощать.

Эмори быстро вздохнула.

– Я понимаю, какое количество людей оказались вовлеченными в мои поиски. Такое мероприятие это трата времени и денег, и я намерена передать средства каждому округу, чтобы помочь им компенсировать эти траты. Я могу пожертвовать деньги департаменту образования или здравоохранения.

– Что ж, это чертовски щедро с вашей стороны. Такой жест обеспечит вам благоприятное общественное мнение. И на этот раз никто не стремится выдвинуть против вас обвинения.

Найт улыбался, но Эмори обратила внимание на то, что детектив оставил для себя возможность продолжить расследование.

– Джентльмены, насколько мне известно, я упала на тропе «Медвежий кряж». Я ударилась головой, получила сотрясение мозга и потеряла сознание. Когда я пришла в себя, я не знала, где я нахожусь. Сочетание непредвиденных обстоятельств помешало мне вернуться. Я обязана жизнью мужчине, который остается для меня незнакомцем. Отдохнув несколько дней, я окончательно пришла в себя. Вот такое заявление вам следует сделать для прессы.

В общих чертах это было правдой.

Детективы как будто обдумывали ее слова. Найт посмотрел на Грейнджа, и тот сказал:

– Это лучшее из того, что мы получили.

Как будто для того, чтобы смягчить свое очевидное неудовольствие, он вежливо спросил, планирует ли Эмори продолжать тренировки для участия в марафоне.

– Немного погодя, – она посмотрела на поврежденную ступню и торопливо добавила: – Я не буду готова к ближайшему марафону.

– Какая неприятность, – вздохнул Найт. – Джеф говорил нам, сколько сил вы потратили на его организацию, чтобы этот марафон стал событием.

Интересно, знают ли они об их яростной ссоре по этому поводу? Эмори не видела смысла спрашивать об этом.

Детектив Найт встал, давая понять, что беседа закончена.

– Что ж, не хочу вас утомлять.

– Увижу ли я вас завтра перед тем, как мы с Джефом отправимся обратно в Атланту?

– Вероятно, нет, – сказал Найт.

– Тогда я хочу поблагодарить вас сейчас. Я знаю, что вы приложили много усилий к тому, чтобы найти меня.

– Это наша работа.

– Все равно, спасибо вам.

– Пожалуйста.

Когда детективы уже собрались выйти, Эмори сказала:

– Не могли бы вы оказать мне еще одну любезность? Попросите, пожалуйста, доктора Батлер зайти ко мне.

– Напомните мне, кто из них доктор Батлер.

Грейндж подтолкнул напарника к двери.

– Женщина.

Когда доктор Батлер вошла в палату, Эмори обрадовалась, что женщина одна. Когда она подошла к кровати, Эмори протянула руку и пожала ее пальцы.

– Прежде всего спасибо вам с Нилом за то, что вы все бросили и приехали сюда.

– Все в клинике сходили с ума от беспокойства. Администраторы, служащие, сестры. Даже пациенты. Мы с Нилом вообще не знали, что делать. Ты сердце и душа нашей клиники.

– Этого я не знала.

– Не нужно ложной скромности. Практика была твоей идеей, твоей инициативой. И потом, мы все тебя любим.