Из этого исходит лирический герой текста. И делает вывод;

«Можно рассматривать подобные поступки как нам вздумается, и все равно будет ясно, что исходят они единственно от духа Противоречия. Мы совершаем их, ибо чувствуем, что не должны их совершать».

Разумеется, по меньшей мере опрометчиво приписывать мысли и слова повествователя автору. Между ними всегда существует дистанция. Но вот насколько она велика в данном конкретном случае? Если анализировать некоторые поступки и деяния нашего героя — не очень. Потому что «духом противоречия», точнее — «бесом противоречия» многие из них только и возможно объяснить. Настолько они не укладываются в сознание обычного человека.

«Я — одна из бесчисленных жертв Беса Противоречия»[313], — заявляет безымянный герой новеллы.

Что касается прилагательного «бесчисленных» — здесь можно поспорить. Но то, что одной из жертв стал наш герой, — несомненно. Во всяком случае, многие его поступки, совершенные в период, о котором идет речь, свидетельствуют именно об этом.

Начать, конечно, следует с уже упоминавшегося «Бродвей джорнал», одним из трех владельцев которого Э. По стал в феврале 1845 года.

Хотя поначалу «идеолог» и основатель издания Ч. Бриггс с энтузиазмом воспринял появление Э. По в журнале (и было отчего: по воспоминаниям сотрудников, тот сразу же взял на себя большую часть работы и проводил в редакции целые дни, нередко задерживаясь до глубокой ночи), очень скоро оно сменилось глухим недовольством, а затем и открытым противостоянием. Бриггс рассчитывал, что По станет просто помогать ему, но тот энергично взялся за управление журналом, сразу же оттеснив своего недавнего благодетеля.

На страницах еженедельника Эдгар По немедленно развернул безжалостную борьбу с серостью и плагиатом в национальной литературе. Благо если бы он ограничил фронт боевых действий нападками на излюбленную мишень — Г. Лонгфелло, который никогда не отвечал По и неизменно хранил гордое молчание, или других «никкербокеров». Но он взялся нападать на тех, кто числился в друзьях журнала и личных — Чарлза Бриггса. На робкие попытки последнего повлиять на компаньона тот обычно отвечал высокомерным молчанием, не считая нужным опускаться до разъяснений. Герви Аллен в своей биографической книге охарактеризовал Бриггса как «человека заурядного и лишенного воображения». Думается, это не совсем так. Но то, что Ч. Бриггс был мягким и нерешительным человеком, говорят письма Лоуэллу, в которых владелец журнала просит повлиять на По, образумить его. Трудно сказать, предпринял ли какие-то шаги в этом направлении Лоуэлл. Но — едва ли, поскольку знал, что По считал Бриггса «абсолютно необразованным» и однажды сказал даже, что тот «никогда в жизни не сочинил и трех предложений, выстроенных по правилам английской грамматики».

Конечно, Бриггс — в недавнем прошлом моряк и негоциант — не мог похвастаться ни южным (читай: благородным) происхождением, ни серьезным образованием. Но первый его роман «Приключения Гэрри Франко» (1839) имел в свое время грандиозный успех. Да и второй — «Странствующий торговец» (1843) — тоже неплохо продавался. Но Эдгар По умел быть несправедливым — несправедлив он был и по отношению к компаньону. Тем более что другой пайщик журнала, Джон Биско, зачарованный известностью и самоуверенностью По, явно ему симпатизировал.

Летом глухое недовольство вылилось в открытое противостояние. Бриггс попытался выкупить журнал у Биско, но тот, явно не без влияния По, заломил за свою долю несусветную цену. Основатель «Бродвей джорнал» вынужден был отступить и покинул редакцию.

Теперь Эдгар По безраздельно властвовал в журнале. Но дела шли все хуже и хуже. Если прежде, в «Сауферн литерари мессенджер» и «Журнале Грэма», бескомпромиссная критика привлекала читателей, то теперь По явно «перегибал палку» — критические стрелы разили без особого разбора: доставалось не только «никкербокерам», но и тем, кто симпатизировал и поэту, и журналу. Борьба с плагиатом приобретала характер паранойи — для По не существовало авторитетов, ничего не значила дружба. Признаки «заимствований» он нашел даже у Джеймса Лоуэлла, который не только был неизменно расположен к писателю, но, собственно, и «пристроил» его в журнал. Авторы, напуганные политикой еженедельника, отказывались с ним сотрудничать. Число подписчиков медленно, но неуклонно сокращалось.

Опубликовав серию статей о том, как, платя гроши, американские журналы бессовестно эксплуатируют и обирают бесправных литераторов, Эдгар По восстановил против себя многие издания. Он умудрился поссориться и с тем, где недавно трудился, — с «Ивнинг миррор». Газета опубликовала анонимную статью, защищавшую американских авторов от упреков писателя. Э. По ответил. В «Ивнинг миррор» опубликовали следующую. По не смолчал. Те тоже не могли молчать и… пошло-поехало.

Другие журналы также не молчали — печатали поэтические пародии на его «Ворона». «Вещая» птица становилась то совой, то превращалась в бобра, газель и даже в козла. Но если пародии можно считать косвенным признаком популярности, то упреки в плагиате — уже по отношению к нему — конечно, не могли не выводить из себя. Перо его, и без того желчное, наливалось еще большим сарказмом.

Все это, конечно, обостряло полемику, делало ее резкой, озлобленной, и, безусловно, не шло на пользу ни самому По, ни его журналу.

При этом необходимо признать очевидное. Сам По работал как одержимый: 80–90 процентов каждого номера составляли материалы, принадлежавшие перу единоличного редактора. В каждом выпуске обязательно присутствовали один или два его рассказа, одно-два стихотворения, а еще статьи, рецензии, литературные обзоры.

Интересно, что за все время существования под эгидой По в «Бродвей джорнал» не появилось ни одного нового рассказа и ни одного нового стихотворения владельца — он насыщал страницы своего детища уже опубликованным. Но. Нет среди них ни одного рассказа и ни одного стихотворения, которые Э. По — хотя бы немного — не переработал. Все эти прежде опубликованные тексты обязательно дополнялись, сокращались, переделывались. Оригинальными были литературная критика и журналистика.

В октябре 1845 года журнал покинул Джон Биско — к тому времени Эдгар По рассорился и с ним, да и журнал теперь приносил только убытки. По выкупил права на «Бродвей джорнал» за 50 долларов. Их он взял в долг у известного журналиста и редактора «Нью-Йорк трибьюн» Хораса Грили. Но с Биско расплатился не наличными, а векселем — реальные деньги были необходимы, чтобы журнал продолжал существовать.

С уходом Биско началась агония журнала. Понимал ли это Эдгар По? Видимо, да. Но «бес противоречия» мешал ему принять очевидное и смириться, и он продолжал бороться. Письма последних месяцев 1845 года — печальное чтение. По ведет интенсивную переписку, и почти в каждом письме — отчаяние и просьбы (а порой и требования!) дать денег. После длительного — в несколько лет — перерыва он пишет Кеннеди: «…я преуспел и от одного за другим избавился от всех своих компаньонов в „Бродвей джорнал“… Но истощил свои ресурсы покупкой и теперь пишу с просьбой о маленьком займе — скажем, в 50 долларов».

Трудно сказать, рассчитывал ли По на помощь Кеннеди (тот, кстати, не ответил, потому что в то время находился далеко от дома — в Виргинии[314]). Видимо, не очень, потому что в тот же день с аналогичной просьбой обращается в Филадельфию к Руфусу Грисуолду:

«После длительных маневров я преуспел и взял „Бродвей джорнал“ под свой полный контроль. Удача мне улыбнется, если я смогу удержать его. И у меня получится это сделать без проблем с небольшой помощью со стороны моих друзей. Могу ли рассчитывать на вас как на одного из них? Одолжите мне 50 долларов, и вам никогда не придется пожалеть об этом».

13 ноября он обращается к Э. Дайкинку, которого знает только заочно, и просит денег, приводя расчеты, сколько должен получить от издателей из «Уили и Путнэм» («Wiley & Putnam») за книгу рассказов и поэтический сборник: