Суждения, как мы видим, очень здравые. И Эдгар По не мог не оценить их справедливость. Так был дан старт самому большому из прозаических текстов писателя — «Повести о приключениях Артура Гордона Пима». Забегая вперед скажем, что он не успел закончить повесть в оставшиеся месяцы жизни в Ричмонде, а завершил ее позднее, уже покинув родной город. Однако успел напечатать первые главы в январском и февральском выпусках «Мессенджера».

Нет однозначного мнения, почему в начале 1837 года Э. По уехал из Ричмонда. У него совершенно не было таких намерений ни летом, ни осенью 1836 года. Напротив, все говорило о том, что он решил прочно обосноваться в городе.

После возвращения из свадебного путешествия По взялся за реализацию плана, который должен был сделать существование его семьи более прочным, а материальное положение — основательным. Ведь теперь на нем лежала ответственность за благополучие близких.

В июне он пишет письмо Кеннеди, в котором просит одолжить 100 долларов. Этот кредит он обещает погасить за полгода (По пишет, что получает 15 долларов в неделю, но с ноября будет получать уже 20, так что выплатить всю сумму не составит труда). Объясняет он, и для чего ему нужны деньги: мистер Уайт собирается приобрести дом, устроить в нем пансионат и жить здесь со своей больной женой; в нем же поселится и По с семьей; несколько комнат будут сдаваться, а хозяйство станет вести миссис Клемм. Дом новый, в нем нет мебели. По договоренности с Уайтом: меблировка — взнос По. Всего для этого требуется 200 долларов. Недостающую сумму займет миссис Клемм у своего старшего брата Уильяма, который служит кассиром в банке в Джорджии.

Неизвестно, как отреагировал Кеннеди. А вот Уильям По помог своей сестре, и она получила необходимые 100 долларов. Но осуществить задуманное не получилось: мистер Уайт дом так и не приобрел. Видимо, решил не рисковать: десять тысяч долларов (столько стоил дом) — очень большая сумма.

Расстроившееся ли предприятие или что-то иное (в биографиях настойчиво циркулирует версия о возобновившемся пьянстве), но в конце декабря 1836-го — начале января 1837 года происходит нечто, прервавшее отношения Т. Уайта и Э. По. Действительно ли причиной расставания стал алкоголь? Или недовольство литературно-критическими текстами По со стороны друзей Уайта из числа «виргинцев» (из переписки владельца с Б. Такером и Л. Майнором, приведенной в книге Д. Джексона, посвященной деятельности По в «Мессенджере», такой вывод напрашивается[183])? Вероятно, и это сыграло свою роль. Но необходимо отметить и растущее раздражение самого Уайта все большей независимостью Э. По в его действиях в журнале. 27 декабря он писал Б. Такеру:

«Я устал от его писаний и от него самого. Он постоянно требует от меня денег. Собираюсь выплатить ему еще десяток долларов и вернуть все его рукописи, большинство из которых ничего не стоят. За „А. Гордона Пима“ он хочет по три доллара за страницу»[184].

Т. Уайт был человеком вспыльчивым, и, скорее всего, приведенные слова спровоцированы моментом. Хотя вполне может быть, что он действительно считал прозу своего сотрудника слишком «экстравагантной». О чем не раз, кстати, и говорил ему. Впрочем, едва ли владелец «Мессенджера» хорошо разбирался в изящной словесности. Правда, существует и еще одна версия, почему в декабре — в начале января Уайт мог быть зол на По: якобы тот стал оказывать знаки внимания его единственной дочери Лиззи. Понятно, что ухаживания нашего героя (как и большинство его ухаживаний) были вполне платоническими. Но как тут разберешь со стороны? Тем более если ты отец? Да и вообще трудно (возможно ли?) было понять прагматику нашего романтика…

Как бы там ни было, уже в конце декабря работодатель совершенно утвердился в мысли избавить По от его обязанностей. В том же декабре уже другому корреспонденту Уайт писал:

«Как бы высоко я в действительности ни оценивал способности г-на По, я вынужден буду дать ему расчет. Случится это через неделю или несколько позже, — но дольше я не могу одобрять его деятельность в качестве редактора моего „Мессенджера“».

И тут же добавлял:

«Если он сочтет возможным остаться в числе авторов [журнала], я буду платить ему хорошо»[185].

Вот и верь высказываниям владельца! Впрочем, повторим: Т. Уайт был прагматиком и сотрудничество с По полагал коммерчески обоснованным.

На странице 72-й январского номера «Мессенджера» были опубликованы следующие строки:

«Внимание господина По обращено теперь в другом направлении, и, начиная с настоящего номера, он прекращает исполнять редакционные обязанности в „Мессенджере“. Рецензией на книгу „Цицерон“ профессора Энтона с этого месяца заканчивается и публикация его критических статей. С самыми наилучшими пожеланиями он прощается с журналом и говорит „до свидания“ немногим своим недоброжелателям и множеству друзей»[186].

Справедливости ради заметим, что после «Мессенджера» врагов у По, конечно, прибавилось. Что касается друзей — их едва ли стало больше. Да и с журналом он попрощался не навсегда — эпизодически сотрудничество будет продолжаться и в 1840-е годы, правда, главным образом в области литературной критики.

В январском и февральском номерах за 1837 год кроме начальных глав «Приключений Артура Гордона Пима» Э. По опубликовал в «Мессенджере» два новых стихотворения: «Подвенечная баллада» («Скреплен союз кольцом, / Порукою согласья») и «К острову Занте». Ни один из текстов не принадлежит к числу шедевров писателя, однако важнее другое: после долгого перерыва По вновь обратился к творчеству. Понятное дело, что «творческий» перерыв был вынужденным — все силы отнимала журнальная работа. Но журнальный опыт был очень важен и ценен. Э. По не только приобрел известность (пусть и неоднозначную) в литературных кругах, но и поверил в свои силы: теперь он мог не сомневаться в своей способности редактировать журнал. Сколь бы утопична она ни была, но после «Мессенджера» он обрел мечту — создать свой — «идеальный» — журнал и управлять им, сообразуясь только со своими представлениями о том, каким он должен быть.

В апреле 1837 года Уайт написал одному из своих приятелей: «Скажи мне, ты не знаешь где сейчас По и чем он теперь занимается?.. Я ничего не слышал о нем с тех пор, как он уехал отсюда»[187]. Вероятно, соскучился? А может быть, и сожалел, что расстался с поэтом. Ведь владелец издания был прагматиком! Справляться с журналом в одиночку ему было, конечно, нелегко. К тому же доходы падали. И хотя журнал продолжал существовать и в 1840-е, и в 1850-е годы, с уходом Э. По звездный час «Мессенджера» минул — рекордные тиражи остались в прошлом, как и доходы его владельца.

А Эдгар По, покинув Ричмонд, вместе со своей маленькой семьей отправился в другом направлении — на Север, в Нью-Йорк. И мы последуем за ним.

Последние рабочие дни Эдгара По в «Мессенджере» закончились в середине января 1837 года: уже 23 января Т. Уайт сообщал, что вновь «взял в свои руки журнал» и «управляет делами». Вполне возможно, тогда же теперь уже бывший сотрудник получил и окончательный расчет. Но По и его домочадцы не сразу покинули Ричмонд — отъезд состоялся не раньше начала или середины февраля.

Сведения о маршруте путешествия По разнятся. Хорошо известно (да он и не скрывал этого), что семья уехала в Нью-Йорк. Но отправились они туда напрямую или все-таки двигались с промежуточными остановками? Кое-кто из биографов поэта говорит, что он сначала поехал в Филадельфию, кто-то утверждает, что путь его лежал в Балтимор, оттуда в Филадельфию и только затем в Нью-Йорк. Однако вне зависимости от маршрута он не мог задержаться в этих городах надолго — максимум на несколько дней. Остановки эти никаких изменений в его судьбе, конечно, произвести не могли. Поэтому и сама тема едва ли достойна внимания. Можно только констатировать, что уже в феврале Эдгар По и его небольшое семейство очутились в Нью-Йорке.