Последнее письмо
«Здравствуй, мама!
Письмо твое получили, за что большое спасибо. А за посылку с грибами — тоже. Правда, одна банка разбилась, но ничего страшного. Желательно посылать в полиэтиленовых мешочках. Они стоят 7 коп. штука. Два сложить — один в один — и класть грибы. Дойдет благополучно хоть до Америки.
Ты немножко не поняла меня, потому вношу поправочку: не квартиру я поменял, работу. Теперь тружусь заместителем механика шахты по подземному транспорту. Под землю спускаюсь каждый день. Должность очень хлопотливая, времени совсем нет: ухожу из дому рано, возвращаюсь поздно. Бывает, и ночью поднимут, как солдата по тревоге. Трудно, но интересно. В общем, забот полон рот.
Ада все еще лежит в больнице. Вадик, в основном, живет у Марии Вениаминовны. Зря ты не едешь к нам зимовать. Здесь бы тебя подлечили. У нас в городе хорошие врачи. Алоэ пока не достал. Его нет в свободной продаже. Но мне обещали. Как только добуду — сразу пошлю.
У нас уже зима настоящая, снегу навалило нынче рано.
Пиши о своем здоровье. Какие новости в деревне? Мне все интересно знать.
На днях городская газета напечатала мои новые стихи, посвященные тебе. Посылаю вырезку из „Заполярья“.
До свидания. Саша».
Будто птицей время пролетело…
Ты осталась в хлопотах сама
Почтальона мучить то и дело:
«Нет ли там из Воркуты письма?..»
Помню, как меня ты провожала
В эти неуютные края,
Плакала и тихо причитала:
«Не езжай, кровинушка моя…»
Той осенней утренней порою
Плыл туман над нашею рекой,
Расставался с домом я, с тобою,
Торопился к жизни городской.
С детства любопытством зараженный
И еще не сделавший добра,
Всю бы жизнь под ватником прожженным
Коротал ночное у костра.
Но меня звала к себе работа,
Чтоб с рассветом — тысячи проблем.
Что-то недостроено, и что-то
Все еще не найдено никем.
Прелести домашнего уюта
Не считаю главным никогда;
Лезу круто и срываюсь крута,
По уши в заботах и трудах.
Горечь неисправленных ошибок
Отдает сивухою во рту;
Не считаю шрамов и ушибов,
Счет своим потерям не веду.
Не пойму расчетливых и добрых,
Что идут по жизни не спеша,
К безупречным, ангелоподобным
Что-то не лежит моя душа.
Строгих, неподатливых на ласку,
В ноги не клонившихся рублю,
Злых люблю, напористых, горластых,
Рук не покладающих — люблю!
И таким я навсегда останусь,
И таким я на корню сгорю.
Мама, я тебя за эту завязь
Всем, что есть во мне,
Благодарю!
АВТОР.
Специалисты предполагают, что он мог спастись. Мог, наверное, если так думают знающие люди. Но и специалисты не все способны учесть, смоделировать и сделать единственно верные выводы. Кроме характеристик и обстоятельств технического порядка есть еще более существенные категории — нравственные.
И я знаю наверняка, почему он не спасся. За его спиной были люди, товарищи, рабочие, за которых инженер, человек, коммунист и поэт Никулин нес ответственность перед их женами и детьми, перед государством, перед своей совестью, перед будущим.
И он принял удар на себя.
Он поступил так потому, что до этой трагической минуты прожил сложную жизнь, полную душевного добра, и задолго до смерти опубликовал многотысячным тиражом свое человеческое и гражданское кредо.
Я не считаю, сколько мне лет,
Не ведаю, сколько настукает.
Я меряю жизнь не годами,
Нет!
Я жизнь измеряю поступками.
Я горд за каждый прожитый день,
Пусть годы пугают старостью…
Все, что смогу, я отдам для людей,
Отдам с величайшей радостью…
Теперь мы понимаем, что это была не декларация.
Это была Присяга.
И Саша Никулин исполнил ее до конца…
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Прочитанная вами книга — программна для творчества воркутинского поэта, прозаика и журналиста Валентина Гринера.
Само название сборника «Выше полярного круга» символично и нарицательно. В нем заключен смысл не столько географический (хотя и он налицо), сколько автобиографический (для автора) и нравственноэтический (для читателей и, конечно же, для литературных героев книги).
Давайте попробуем разобраться в сказанном и уточнить расставленные в предыдущем абзаце позиции?!
Почему автобиографический для автора? Не только потому, что Валентин Гринер отдал свои лучшие годы Северу республики Коми, городу Воркуте. «Выше полярного круга» — преодоление определенного рубежа в человеческой и творческой биографии автора. Ни одно издание, подписанное Валентином Гринером, не давало возможность в столь полной мере судить не только о манере авторского письма, но и о степени приближения к разрешению той темы, которую писатель (у каждого она своя) считает главной.
Для Валентина Гринера в круг этой темы попадает то, что в последние годы на страницах центральной периодики стало предметом пристального внимания промышленно-хозяйственной публицистики. В этом направлении органично сливается дар писателя-прозаика с дотошной тщательностью анализа (не приведи ошибиться!) матерого газетчика, закаленного в баталиях межведомственных и редакционных полемик.
Валентин Гринер, сталкиваясь с теми или иными недостатками в производстве, будь то заполярная шахта или затерявшийся в коми тайге лесоучасток, задает себе и читателю неизбежные вопросы:
— Почему так происходит?
— Что можно сделать, чтобы преодолеть причину возникающих неполадок?
Пытаясь ответить на эти вопросы, автор анализирует их не в равной мере и с неодинаковой тщательностью.
Задумываясь над тем, почему так происходит, и главные герои книги, и их создатель ограничиваются ссылкой на то, что эти трудности временные, быть их в условиях планового хозяйства не должно, значит их и не будет.
Второй же вопрос, каким образом бороться со злом (в нашем случае с хозяйственным) вызывает к жизни более активный анализ на страницах книги и решительные иногда до крайности поступки героев, которые, благодаря этому, из просто персонажей превращаются в лиц, действующих, причем решительно.
Эта горячность неизбежно вовлекает их в сложные, порой остроконфликтные жизненные ситуации, где каждый участник происходящего обнаруживает присущие ему человеческие качества, все то, из чего складывается характер, и тут кончается журналистика и начинается собственно литература, неизбежно требующая от писателя всегда трудного соответствия правды жизненной правде художественной, вовлекающая в вечный круг вопросов нравственно-этических.
Хороший парень главный герой повести «И шаль с каймою», вальщик механизированного звена лесозаготовителей Володя Сидельников, в силу производственной необходимости оказывается в непривычной роли «толкача-доставалы» в областном центре. Стараясь добыть дефицитные пильные цепи для бензомоторной «Дружбы», он попадается на удочку темных деляг средней руки. В результате Сидельников не только обманут («добытые» им пильные цепи оборачиваются на поверку ненужными лесоучастку скобяными изделиями), но и попадает на 10 суток в изолятор, как мелкий хулиган, не сумев устоять перед соблазнами излишков цивилизации, каковыми кажутся ему, выходцу из глухой, зато девственно чистой тайги, неизбежные атрибуты гостиницы и ресторана в областном центре.
