- Ты ведь торговец, Том, а я товар ненадежный, - все в том же духе продолжала она. Кажется, эта игра пришлась ей по вкусу. - Не боишься прогореть?

- С тебя убытки не взыщу, - усмехнулся он.

- Ну и задал ты мне задачу! - посерьезнела Ева. - Ради того чтобы уйти от своих родителей, я готова выйти замуж хоть за черта... Но ты ведь не дурак, Томик? И отлично знаешь меня... Ты мне не противен, это так, но я не люблю тебя... Не хмурься, чудак! Я никого не люблю, так что, по крайней мере, тебе ревновать меня не к кому. И кто знает, может быть, я изменять тебе не стану. Я ведь сама себя не знаю, Том. По крайней мере, назло тебе этого делать не стану. А уж если полюблю кого... Должна же я хоть раз в жизни кого-нибудь полюбить? Испытать то самое, что сейчас чувствуешь ты... Или судьба насмеялась надо мной? Не дала мне права любить?..

- Я постараюсь, чтобы тебе было хорошо, - сказал Том. Теперь он с вниманием слушал девушку, чувствовал, что она говорит серьезно. И то, что она честно обо всем сказала ему, это тоже хорошо. Он знал, что Ева врать не умеет. Как и любой мужчина, снедаемый любовью, Том не хотел думать, что будет потом, главное сейчас - заполучить ее! Даже зная, что женщина не любит, мужчина всегда надеется, что в будущем все изменится и его полюбят... Так всегда было, есть и будет. И действительно, выйдя замуж за нелюбимого человека, потом женщина начинает к нему привыкать и даже способна полюбить.

- Впрочем, чего я жалею тебя? - размышляла вслух Ева. - Ты ведь продал меня приятелю за две кассеты...

- Я тебя очень прошу, никогда не вспоминай про это, - попросил Том.

- Ладно, я подумаю и скоро дам тебе ответ, - сказала Ева. - Пока наша женитьба представляется мне заманчивой торговой сделкой... Ты меня покупаешь, а я - продаюсь! Должна же я подумать, как подороже продать себя? Вот уж не думала, что в нашем веке возможно такое! - она рассмеялась. - А может, Том, это честнее, чем выходить замуж и притворяться влюбленной, как делает моя подружка? Замужество - это магнит, который притягивает даже таких свободолюбивых, как я... В любом случае, Том, спасибо тебе. Ты первый, который всерьез мне сделал предложение. И убил меня еще тем, что от тебя, трезвого, расчетливого человека, я этого, признаться, не ожидала...

К ним вихляющей походкой подошла Мария. Лучше бы ей рядом с Евой не появляться... Обычно девушки выбирают в подруги ровню или чуть-чуть покрасивее себя, а тут такой диссонанс: толстая бесформенная Мария и стройная красивая Ева.

- Наговорились? - переводя взгляд с одного на другого, спросила она.

- Марго, держись за дерево, а то сейчас упадешь, - сказала Ева. - Томик мне сделал предложение... и кажется, я готова согласиться!

- Я давно этого ждала, - напустив на себя равнодушный вид, ответила Мария, хотя по ее глазам было видно, что она ошарашена. - Том тебя любит, и он все-таки не такой подонок, как мой Борис...

- Хорошего же ты обо мне мнения... - усмехнулся Том.

- Все вы сволочи... - В глазах Марии блеснули слезы, она отвернулась и вытерла их платком. Когда снова взглянула на них, глаза ее возбужденно блестели, толстые губы растянулись в улыбке: - В таком случае, чего же мы стоим? Том, заводи свою тачку и вези нас в лучший ресторан! В "Асторию"! в "Европейскую"! Будем пить шампанское и кричать "горько"...

- Поехали, Том, - после некоторого раздумья сказала Ева.

И в голосе ее явственно прозвучали властные нотки. А у Тома все пело внутри.

- Но домой ты меня привезешь ровно в двенадцать, - несколько охладила его пыл Ева. - Я не хочу накануне таких грандиозных событий скандала с родителями...

Василий Иванов, поднявшись на лестничную площадку, услышал пронзительный - звук трубы. Кто-то самозабвенно выводил мелодичные рулады старой знакомой мелодии. Труба заливалась за дверью квартиры Кирилла Воронцова. Озадаченный Василий с минуту стоял перед дверью и слушал. Если бы на фрамуге не был обозначен номер квартиры Кирилла, он подумал бы, что ошибся дверью.

Он позвонил. Перед ним собственной персоной стоял улыбающийся Кирилл. В руках, у него никакой трубы не было.

- Что за чертовщина! - после того как они крепко обнялись и звучно похлопали друг друга по плечам, спинам, сказал Иванов. - Кто-то в твоей квартире играл на трубе? Или у вас тут такая слышимость?

- На трубе? - сделал удивленные глаза Кирилл. - Не слышал.

И тут Василий увидел на кровати в маленькой комнате блестящую трубу.

- А это что? - кивнул он. - Пастуший рожок?

- Труба, - сказал Кирилл.

- Ты на ней играешь?

- А что тут удивительного? - пожал плечами Кирилл. - Ну, иногда...

- Ну, темнила! Детектив! - басил Василий, вертя в своих больших ладонях сразу ставшую маленькой изящную трубу с кнопками. - Играет на трубе и не похвастал... Для кого же ты играешь, Шерлок Холмс?

- Для нее, - улыбнулся Кирилл.. - Для моей маленькой слушательницы.

- Понятно, - ухмыльнулся Василий. - Она живет в соседнем доме, и ты в форточку трубишь ей походный марш? И тебя еще, не оштрафовали?

- Некоторым моя игра нравится, - заметил Кирилл. Забрал у него трубу и повесил на место.

- Я думал, она тут у тебя для антуража... - Забыв про трубу, Василий снова облапил его и растроганно загудел: - И соскучился же я по тебе, сукину сыну! Ну, как Север? Моржи, тюлени, белые медведи? Еще не всех выбили охотники-браконьеры, как китов?

- Моржей и медведей я не видел, - высвобождаясь из его объятий, проговорил Кирилл. - Этот Север три часа лету от Ленинграда... Я ведь был на берегу Белого моря, а не Ледовитого океана.

- Пока ты собирал похабные частушки, я твою красотку Еву умыкнул на съемки... Артистки из нее не получится... - проворчал Василий и вдруг обомлел, увидев, как вошла в комнату крошечная девочка с каштановыми волосами и большими изумленными глазами, опушенными кукольными ресницами.

- Тьфу, тьфу! Мне мерещится? Вроде уже неделю в рот не беру... - обалдело пробормотал Василии. - Кирюха, что это такое?

- Это Олька, - спокойно ответил Кирилл.

- Да что же такое творится на белом свете? - И вдруг заорал как сумасшедший: - Кирилл, детектив чертов, как все это понимать, задери тебя серый волк?!

- Ольке очень нравится, как я играю на трубе, - сказал Кирилл.

- Оно и видно, - ухмыльнулся Василий. - Она от твоей музыки спряталась.

- Дяд, ты играешь на трубе? - с серьезным видом спросила Олька.

- У дяди Василия другие увлечения, - невинно заметил Кирилл.

- Какая у тебя боода! - восхищенно заметила Олька.

- Потрогай, дяд Василий не кусается, - сказал Кирилл и поднял ее на руки.

Но Олька бороду трогать не стала, она заинтересовалась серебряной цепочкой на могучей, загорелой до красноты шее Василия. Потянула за цепочку и извлекла овальный медальон. Повертела в руках, но открыть не смогла.

- Что там внутри? - спросила она.

- Скорпион, - впервые улыбнулся Василий, отчего его большое бородатое лицо стало удивительно добрым и ласковым, а дети это очень тонко чувствуют - доброту и нежность. Не прошло и пяти минут, как они подружились, и Василий, встав на четвереньки, катал Ольку на своей широкой спине по полу. Она, сидя у него на шее, держалась за уши и дрыгала пухлыми ножками. Василий попеременно изображал то верблюда, то ишака. И даже пытался изобразить ишачий крик, что привело девочку в полный восторг.

Не обошлось и без приключений: Василий зацепил за телефонный шнур и грохнул аппарат с высокой тумбочки. Аппарат треснул пополам и замолчал, сколько Кирилл ни тряс его и ни стучал но рычагам.

- Ну вот, доигрались, - проворчал он.

- Без телефона-то оно спокойнее на белом свете жить... - утешил Василий.

Когда Ольке надоело кататься, она попросила нового приятеля, чтобы он покатал на спине и дядю "Киила", на что Василий, поднявшись с пола и отряхивая брюки, проворчал: