Я потеряла вес, так как избегала время еды и не могла есть, даже когда мама пыталась меня заставить. Кайл не оставался в нашем доме постоянно, и я знала, что разрушила всё безвозвратно, но к чёрту его. Он тоже разрушил всё это. Я никогда не врала ему. Я никогда не говорила, что мы можем быть вместе. Я ненавидела себя. Я ненавидела то, что моё тело жаждало его, и ненавидела то, что он был моей окончательной погибелью.

Мама взяла меня на шоппинг, чтобы купить всё нужное для университета, и заметила мою депрессию, ошибочно приняв её за грусть из–за отъезда из дома. Я согласилась с этим, позволила ей завалить меня подарками и распланировать нашу поездку в Ньюкасл, чтобы отвезти меня в новую жизнь. Эшли приходила и обнимала меня, пока я молча плакала. Она заставляла меня говорить, смотрела со мной романтические фильмы, пока из моих глаз текли слёзы. Она шептала свои мудрости мне в уши и говорила сосредоточиться на настоящей любви в своей жизни, которая однажды появится и собьёт меня с ног.

Мама и Мик собирались ехать в Ньюкасл на своей машине. Я собиралась ехать следом на своей. Они хотели помочь мне разобрать вещи и оставить меня в Ньюкасле в общежитии. Мама сказала, что Кайл настоял на том, чтобы самому доехать до Эксетера, без сопровождения. Мы оба должны были уехать в первое воскресенье сентября, чтобы начать новую жизнь, и я надеялась, что к Рождеству, когда мне снова придётся увидеть Кайла, пустота в моей груди будет заполнена.

В субботу, перед днём отъезда, мама и Мик пригласили на ужин папу и его девушку Джанет. Мы ели жареную баранину с овощами, и оба моих родителя сияли от гордости из–за моих достижений.

– Кайл сегодня снова слетел с катушек, – произнёс Мик, попивая виски, после того как мама убрала со стола тарелки.

– Да? – спросил папа.

– Он вёл себя нормально большую часть лета. Он на самом деле был разговорчивым, даже счастливым. Знаешь… интересовался семейными делами. – Папа кивнул.

– Он подросток, – добавила мама. – Малейшие вещи выводят их из себя.

– Наверное, встретил девушку, – произнесла Джанет, и от её слов моё сердце сжалось. Нашёл ли он кого–то, чтобы заполнить пустоту? Я не выносила этой мысли, но возможно, так было лучше.

– Ох, он угрюмый идиот, – произнёс Мик, – с ним никогда не знаешь, что будет, он занимается своими делами и даже не думал приходить сегодня.

– Это досадно, – размышляла мама, – потому что мы будем скучать по нему.

– Ты, может быть, – рассмеялся Мик, – а я буду рад, если в этом месте будет поменьше гормонов. – После этого рассмеялись все.

Тем вечером я искала в своей спальне коробки для упаковки и чемоданы и вздохнула. Это был конец эры. Я впервые должна была быть независимой. Лето было вихрем эмоций, но я была рада выбраться из этого дома и сбежать от воспоминаний, которыми он был наполнен. Мне не придётся сталкиваться с Кайлом, и я смогу наконец позволить себе погоревать и переосмыслить то, кем мы были, вдали от любопытных глаз.

Той ночью мне наконец удалось заснуть из–за полного истощения. Я погрузилась в блаженный сон с обещанием наступления моей новой жизни. Я была такой уставшей, что не слышала возвращения Кайла домой той ночью, но услышала, как открылась моя дверь в ванную, когда все в доме заснули. Я задавалась вопросом, не показалось ли мне это, когда моя кровать прогнулась под давлением большего веса, и я почувствовала, как Кайл лёг рядом. Я не двигалась, не говорила ни слова, но из–за его близости моё сердце билось чаще, а из–за его запаха мне хотелось быть ещё ближе к нему. Я лежала на боку, и он лёг за моей спиной, обвив руками мою талию и притянув меня к себе. Он поцеловал меня в затылок, и я переплела наши пальцы. Он сжал мою руку, и я сжала его пальцы в ответ. Мы ничего не говорили, но я знала, почему он здесь, и отчаянно желала просто чувствовать эту близость. Я оплакивала это и говорила себе, что буду в порядке, но вот он здесь, напоминает мне о том, что я разрушена.

Я молча плакала, в то время как единственный человек, который действительно мог успокоить меня, делал как раз это. Он целовал меня, обнимал меня и позволял мне спать в его руках.

На следующее утро его уже не было рядом. Мама приготовила мне завтрак и помогла сложить вещи в машину. Когда я собиралась уезжать, Кайл прошёл мимо с несколькими своими коробками. Я не могла посмотреть на него, боясь расплакаться, и не была уверена, в чём дело.

– Удачи, Соф, – произнёс он, остановившись в коридоре и поставив свои коробки на пол, чтобы подойти и обнять меня.

– Спасибо. – Я сглотнула, в моём голосе отражались все мои эмоции. Мама заняла себя чем–то, вернувшись на кухню, даже не обратив внимания на наш разговор. – Тебе тоже, – прошептала я.

– Я ни о чём не жалею, – прошептал он, и я улыбнулась. Это была цитата из «Грязных танцев», из фильма, который я заставляла его смотреть миллион раз, когда мы только начинали проводить время вместе.

Я отстранилась, глядя ему в глаза и задаваясь вопросом, знал ли он, что сказал. Его глаза сияли от эмоций, и его улыбка сказала всё.

– Я тоже, – с усмешкой произнесла я. Он поцеловал меня в лоб, как раз когда мама вышла из–за угла.

– Готова? – весело спросила она.

Я кивнула, глядя на то, как Кайл поднял свою коробку и ушёл.

Сейчас

Утро среды, последняя неделя августа. Мы с Кайлом обсуждаем наши планы на осень и соглашаемся, что в субботу, перед моим возвращением на работу, он отвезёт меня домой. Я вернусь к своей жизни, и мы сможем поужинать с нашими родителями и рассказать им о нас. Это, должно быть будет сложно, и они без сомнений будут в шоке, возможно, у них будет много вопросов. Это будет не легко, но с этим будет покончено.

С каждым днём прошедшей недели я привыкаю к тому, что Кайл говорит, что любит меня, и я часто говорю ему то же самое. Я чувствую себя свободно, наконец позволив себе испытывать к нему такие глубокие чувства. Я так боялась мнения других, так боялась осуждения, что никогда не позволяла своему сердцу просто взять верх. Теперь, когда всё именно так, я понимаю, какими естественными могут быть отношения. Саймон всегда превращал всё в борьбу. У него свои способы со всем разбираться, что, кажется, занимало вечность. Я всегда стояла у двери, прыгая как лабрадор, готовый сорваться с места, в то время как он собирал свои вещи. Я прикусывала губу, когда он раздражал меня, так как рано поняла, что он не изменится. Я также не помнила, что часто смеялась. С Кайлом мы смеялись всегда.

Это лето открыло мне глаза. Оно заставило меня понять, что я чувствую облегчение из–за того, что Саймона нет в моём будущем, что бы оно мне ни готовило. Он милый человек, но никогда не поддерживал меня, и то, что он бросил меня перед свадьбой, можно было описать фразой «нет худа без добра».

Кайл как обычно отправляется в студию, а я начинаю собирать вещи. У меня много вещей, новых и старых, которые мне нужно запихнуть в чемоданы. Так как я последние пару недель спала в комнате Кайла, моя старая комната стала настоящей зоной бедствия. Повсюду разбросана одежда, и теперь я страдаю от этого. Я начинаю добиваться успеха ко времени ланча и вижу свет в конце туннеля, когда звенит мой мобильный телефон.

Я нахожу его под кучей джемперов, в которых на самом деле не нуждалась всё лето, и это доказывает, в каком бедном состоянии я была, когда мы уезжали. Звонит Винни, и я быстро отвечаю.

– Алло? – проговариваю я. Должно быть, что–то не так, раз звонит Винни.

– Софи? – в спешке произносит он.

– Винни, ты в порядке? – спрашиваю я.

– Да, ну, нет, эм–м, я не знаю. Дело в Эш, чёрт побери, – вздыхает он. – Я в комнате ожидания и… – Он снова вздыхает. – Я не знал, кому позвонить.

– В чём дело? – спрашиваю я, тут же запаниковав. – Что происходит?

– Ну, Эшли ходила к этому врачу вчера, и ей сказали, что у неё высокое давление, так что мы приехали сюда, – говорит он. – Потом они решили стимулировать роды, и всё произошло так быстро. У нас не было шанса никому рассказать и… – его голос надламывается.