– Мне не нужна моя мама, у меня есть Мэггс, – усмехается он.

– Вы с моей мамой часто разговариваете? – с любопытством спрашиваю я. Моя мама не говорила о Кайле. Должно быть, она предполагает, что мне не будет интересно, поэтому не держит меня в курсе.

– Раз в неделю или около того, – улыбается он. – Она пишет мне, проверяет меня. Папа… не так часто.

Я сочувствую ему, так как мои родители практически душили меня своим вниманием, когда я была младше, и в эти дни они так же интересуются каждым моим движением. Мой отец снова женился, но всё ещё комментирует всё, что я делаю. Один из его комментариев был о том, что я оставила Саймона в нашем доме. Он думает, что это плохая идея, но последнее, чего я хочу, так это возвращаться в квартиру, хранящую в себе столько воспоминаний, даже если это оставит меня без гроша. У меня всегда было чувство, что они слишком сильно опекают меня, но я ценю их заботу, и за прошедшие годы научилась принимать её. Должно быть, ужасно иметь родителей, которые не интересуются тобой.

– Это мило, – вздыхаю я. – Я не знала об этом.

– Она не говорит обо мне? – недоумевает он.

– Думаю, мы никогда не поднимали эту тему, – мне интересно, почему, но я меняю тему. – В любом случае, ты всё ещё общаешься с Винни? У них с Эшли через пару недель родится ребёнок.

– Чёрт, правда? – он качает головой. – Я не видел своих школьных друзей несколько лет. Мы никогда не были особо близки после школы. Я никогда бы не подумал, что он в итоге будет с Эшли, Боже. Хотя это мило. Я так понимаю, ты, Эшли и Кэтрин всё ещё близки?

– Эшли и я да, а Кэтрин сейчас живёт в Новой Зеландии, мы связываемся через «Фейсбук». Она помолвлена там с доктором. И она сама доктор, как её родители.

– Круто. Так Эш знает, что ты здесь... со мной?

– Да, – я опускаю взгляд на свой стакан.

– Она думает, что это плохая идея?

– Наверное, но она не знает, как всё сейчас, – увиливаю я.

– Как всё сейчас? – он смотрит на меня до тех пор, пока я не встречаюсь с ним взглядом.

– Ну, мы друзья, брат и сестра, кем нам всегда следовало быть. Разве нет?

Он пожимает плечами.

– Я бы сказал, что всё сложно, но это тоже подходит, – он смеётся, делая глоток своего вина. – Давай, допивай и пойдём искать еду.

– Всё сложно? – спрашиваю я, поднося бокал к губам и допивая вино одним глотком.

– С тобой всегда, – вздыхает он. В моём животе запорхали бабочки, и я мысленно ругаю себя. Несколько бокалов вина, и мы снова флиртуем. Мне нужно сдерживаться, так как это лето не касается наших отношений с Кайлом, но я достаточно глупа, чтобы отрицать, что между нами есть какая–то химия. Он заставляет меня забыть о Саймоне не только тем, что выводит меня из положения, а по большей части тем, что ставит себя в такое положение.

Мы медленно идём к ресторану, дыша морским воздухом, и даже в тишине нет никакой неловкости. Я сказала то, что хотела сказать, мы с Кайлом теперь настоящие друзья, но, может быть, отношения брата и сестры никогда не смогут быть настоящими. Подсознательно я сказала это для того, чтобы избавиться от всех сомнений по поводу того, что всё между нами может возродиться, но он не обращает на это внимания. Мы оба знаем, что слова об отношениях брата и сестры далеки от правды, и после нескольких бокалов вина я задаюсь вопросом, как хорошо Кайл выглядит обнажённым в двадцать восемь лет, потому что он выглядел потрясающе и в восемнадцать.

– Соф? – он вырывает меня из моих фантазий. – Мы пришли.

– Ещё вина? – спрашивает он, пока мы садимся за столик. Я киваю и начинаю просматривать меню. Мне нужно что–то существенное, чтобы чувствовать себя менее пьяной и более сосредоточенной, без постоянных мыслей о Кайле.

Я заказываю стейк средней прожарки с салатом и картофельными дольками. Кайл заказывает лобстера термидор.

– Мы можем делиться друг с другом, – произносит он, закрывая меню, – если хочешь.

– Конечно, – улыбаюсь я. Приносят вино, и Кайл наливает мне целый бокал.

– Итак, первый раз в Брайтоне? – вздыхает он. – В этом месте довольно круто летом. Саймону нравились вечеринки?

Я подавилась своим вином.

– Вау, – смеюсь я. – Мы уже говорим об этом?

Он усмехается.

– А что?

– Я думала, пройдёт пару недель, прежде чем ты будешь спрашивать меня о Саймоне, а затем разорвёшь его на кусочки.

– Что разорвать? Очевидно, этот парень не знает, что это хорошо, когда видит это. Я просто хочу знать, чего тебе не хватало за эти прошедшие несколько лет.

– Ну, нет, он не был поклонником вечеринок. Или сильным пьяницей, или даже любителем больших компаний.

– Тогда каким он был? – он наклоняет голову на бок, с напряжением глядя на меня и ожидая ответа.

– Безопасным, – я пожимаю плечами. – Надёжным, обычным, лёгким и…

– Скучным, – усмехается Кайл.

– Может быть, – я качаю головой. – Хотя я не смотрела на это в таком плане. Я хотела уверенности и того, кто всегда будет рядом.

– Но он бросил тебя, – скептически произносит он.

– Я знаю, – тихо отвечаю я, – в этом вся ирония. Я выбрала мужчину, который надоедал мне до слёз, потому что думала, что он никогда не бросит меня, и он всё равно бросил. Безнадёжность, – я смеюсь, чтобы скрыть боль.

– Если спросишь меня, то я скажу, что он не зажигал тебя и знал это. Это было контролирование ущерба, потому что ты никогда не смогла бы жить так.

– Ты не знаешь этого, – огрызаюсь я.

– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, – с кривой усмешкой произносит он. – Я знаю, что какой–то скучный придурок не делал бы тебя счастливой вечно. Он оказал тебе любезность.

– О да, – дерзко отвечаю я. – Тогда что делает меня счастливой? – спрашиваю я сухо.

– Я, – как ни в чём не бывало говорит он, как раз, когда приносят еду.

На следующее утро я просыпаюсь с лёгким похмельем. Я медленно привыкаю к употреблению алкоголя, что идёт в комплекте с Кайлом. Мы пропустили завтрак в отеле, но готовы идти на исследования в одиннадцать утра. Мы бродим по набережной и покупаем ланч в кафе по пути. Я ем яйца «Бенедикт», а Кайл заказывает полноценный английский завтрак. У него огромный аппетит для того, у кого такое отличное тело. Должно быть, он часто ходит в спортзал, чтобы поддерживать форму. Мы строим планы на день, изучая туристическую листовку, которую Кайл взял в отеле.

– Я думала, ты был здесь раньше, – произношу я, ища достопримечательности.

– Я никогда не видел дневного света, – смеётся он. – Я новичок в туристических вещах.

– Оу, – я киваю, забирая листовку из его рук и задаваясь вопросом, с кем он не видел дневного света, когда был здесь последний раз.

– Как насчёт того, чтобы мы пошли на пирс, осмотрелись там, а затем прошлись по магазинам?

– Я хочу посмотреть на Королевский павильон, – добавляю я, – это печально? Я люблю величественные дома и замки.

– Ну, технически это дворец, – поддразнивает он.

– Одно и то же.

– Хорошо, – усмехается он. – Пирс, павильон, а затем магазины, если останется время?

– Звучит отлично, – улыбаюсь я. Я чувствую себя взволнованной из–за нашего дня вместе и не могу дождаться начала прогулки. Это напоминает мне о том, как Кайл заставлял меня чувствовать себя, как когда–то давно. Каждое прикосновение, каждый украденный поцелуй разжигал меня, и простое обещание провести пять минут вместе заставляло меня собираться весь день. Его улыбка успокаивала любые мои переживания, и только когда мы не были вместе, в моей голове появлялись мысли о чудовищности того, что мы делали.

Мы идём к пирсу, купив сахарную вату, и смеёмся. Мы играем в игровые автоматы и удивляемся тому, как это похоже на Блэкпул. Мы наконец доходим до аттракционов, покупаем билеты и отправляемся на американские горки, которые, кажется, нависают над водой. Я достаточно отважная для аттракционов, но почему–то эти кажутся более опасными, потому что располагаются на пирсе. Мы неистово смеёмся на «вальсе», а один из аттракционов кружиит нас так быстро, что я не могу поднять голову.