топехотная; разогнаны и неизвестно где слоняются че-
тыре пехотных дивизии. Пленных и убитых —50659; зах-
вачено большое количество боевой техники и средств
материального обеспечения». Это — точно по сводке. А
главное — согласен — о людях...
— Правильно! Верно! Порядок!..
У костра собралось человек пятьдесят. Многие стоя-
ли. Дневальные эскадронов уже звали на завтрак, но
капитан Гераськин отмахнулся: подождут, не остынет
каша.
«14 марта эскадрон лейтенанта Мартынюка,— про-
244^
Должал читать Зайцев,—в сабельном бою вырубил поч-
ти весь батальон полевой жандармерии и захватил тя-
желые орудия 52-го артдивизиона резерва главного не-
мецкого командования.. При захвате в плен штаба 97-й
горно-стрелковой дивизии младшему лейтенанту Нико-
лаю Остаеву оторвало кисть правой руки и выбило ос-
колком глаз. Отважный сын Осетии схватил клинок ле-
вой рукой и рубил им до тех пор, пока не упал с коня.
Страшная была картина! Гитлеровские солдаты броса-
лись в стороны, увидя всадника с окровавленным
лицом...
Казаки разведывательного эскадрона Самойлова взя-
ли в плен целую ораву пьяных офицеров. В этой опера-
ции отличились рядовой Иван Касюдя, кубанский казак
из Преградной и младший сержант Закир Казиев — из
Башкирской АССР.
А ваш земляк (из соседней станицы Троицкой), сер-
жант Григорий Микитенко, будучи раненным в ногу, доб-
ровольно пошел в ночной бой и обнаружил группу гит-
леровцев, которые пытались пролезть к Ингулу. Все они
взяты в плен. Капитана Гераськина ранило в руку, но
он продолжал командовать эскадроном до конца
боя...»
— Не стоит писать. Пустяк,—возразил Гераськин.
Он поднялся и отошел в сторону.
— О нас с Закиром тоже не стоит,—отозвался Гри-
ша и, подражая своему командиру, удалился от йостра.
Казиев подошел к нему. Оба они направились к поход-
ной кухне — продолжать завтрак.
— А все-таки,— с сожалением заметил Микцтенко,—
мало о тебе написали, Закир. Ведь вы такую операцию
провели!
— И о тебе мало. Больше надо было. Скажи?
— Оно конечно. Но мы люди не гордые. Пусть...
Между тем казаки решили дать письмо на редак-
тирование замполиту полка Родионову и сегодня же от-
править с очередным репсом почтового самолета «110-2»
ш \ш т
Следующим утром войска конно-механизированной
группы возобновили наступление. На этот раз командую-
245
1цин решил использовать и дневное время: пошел дождь,
авиация не угрожала. .
Некоторое время вместе с соединениями казаков шли
штабные подразделения стрелковых дивизий, которые
принимали участие в операции.
Большак поблескивал мутными лужами выбоин. С
вязкой проселочной дороги выбралась на грейдер скри-
пучая двуколка. Рахим Калданрв и Кузьма Тищин не-
удобно сидели на катушках кабеля-, прикрыв их полами
плащ-накидок.
— Наша арба,— сетовал Рахим,— клопом ползет...
Уйду к казакам: там жить можно.
— Поклянись лисьим малахаем дедушки Тюлюпер-
гепа!-~ говорил Кузьма ради собственного развлече-
ния.
— Могу. Что думаешь...
И снова довелось встретиться Кузьме Тищину с ге-
нералом, на которого смотрел в бинокль с высокой сос-
ны.
— Гляди, Рахимбей, Плиев едет!
На большак выехали всадники. Кавалькада поравня-
лась с двуколкой, Плиев всмотрелся в Тищина.
— Наблюдатель! Едешь ИП под Берлином выбирать?
Кузьма не растерялся.
— Вот именно! Без пересадки, товарищ генерал!
Конные одобрительно рассмеялись и поехали дальше.
Среди них Рахим успел рассмотреть своего комдива: это
и удержало природного наездника от дерзкого намере-
ния попроситься на службу в кавалерию.
На перекрестке, возле столба с немецкой дорожной
табличкой, указывающей, сколько километров до города
Одессы, всадники остановились. Прощались за руку.
Комдив стрелковой и еще несколько конных пехотинцев
неуклюже затрусили на север, по грейдеру, а Плиев с^
охраной свернул влево, строго на юг.
— Теперь туда все казаки уйдут,— резюмировал Ти-
щин.— Они мыслят рубануть «его» с хвоста, а мы — пря-
мо мыслим. Теперь, Рахимбей Мурзинович, не увидишь
свою любезную конницу целых полгода. Поминай, как
звали!
Мимо шла нескончаемая колонна казаков.
Уныло молчал Рахим. Нет, не на двуколке сидеть бы ч
ему, потомку степных воинов!..
246
Костры похода
Клод у микрофона
Хотя стояла невообразимая распутица, хотя выбились
из сил кони, а казаки не смыкали глаз уже более суток,
настроение людей не падало.
С моря, со стороны Николаева, ползли весенние ту-
маны, надежно укрыв гвардейцев от зловещих линз воз-
душных разведчиков — ненавистных «рам». Ничто не
причиняло столько горестей коннице, как вражеские бом-
бардировщики и штурмовики. Вокруг — степная равни-
на, и негде укрыть коня — боевого друга. На больших
привалах рыли щели для лошадей, но не всегда это уда-
валось сделать вовремя..
Пока все шло спокойно. На биваках тлели угольки
костров, лились речи бойцов о минувшей знаменитой
операции. В эскадроне Виктора Самойлова душой ком-
пании обычно бывал известный Иван Касюдя из Прег-
раднон. Некоторые казаки не знали в точности фамилии
балагура, потому что конь ого тоже был Касюдя.
— За Снигиревкоп есть маленький хуторок.— рас-
сказывает Иван, сладко затягиваясь крепчайшим само-
садом.— А бой идет километрах в двух. Отлично. Неда-
леко от их передовой гремит немецкий репродуктор —
усилительная установка. Хорошо. А мы ползем вперед
за.контрольным пленным — непосредственно. Рядом со
мной месит коленками грязь сержант Хачай. Он по-не-
мецки балакает не хуже другого Ганса... Новичок у нас,
из пополнения.
Закир Казиев нервно покручивает вокруг пальца ви-
той темляк сабли. Он не участвовал в поиске, и досада
грызла душу.
— Я и говорю Хачаю: «Переводи, что он там плетет
по микрофону». Сержант переводит. И получается ка-
я-то несуразица. А именно: «Солдаты! Будьте храбры,
как всегда! Я — вместе с вами... Шульц, налей коньяку
и индюка подвинь ближе». Последнее тихо, а потом опять
громко: «Мои солдаты! На вас смотрит великая Герма-
ния. Будьте стойкими». И снова тихо: «Икру подай, бол-
ван плешивый...» Я и думаю: причем тут закуска и кто
такой говорит в усилитель? Хачай еще раз внимательно
послушал и объяснил, что командир сидит где-то в от-
ж
далении и поднимает дух солдат, а сам, мерзавец, пьет
и закусывает. К тому же забывает выключить микрофон,
когда говорит о выпивке. Солдаты ругаются, грозят
кулаком в сторону репродуктора, а наши из минометов
дают жизни, сыпят по его передовой — непосред-
ственно.
— Короче, Касюдя. Добрались до закуски-то?
Гриша Микитенко подкладывает потные веточки в
костер, жмурится от сизого смолянистого дымка.
— Погоди, газырный стратег, слушай пластуна и
мотай на ус. Ползем. Я думаю — надо пробраться туда,
где он, гад, закусывает. Вношу предложение младшему
лейтенанту Попову. Он утверждает. Пошли в обход.
Видим — хуторок. Отлично. Нас пять человек. Еще от-
куда-то приблудные артиллеристы с пушкой попались.
Сплошного-то фронта нет, вот они и влезли в самый
тыл немецкой группы.
Хорошо. Пробрались к домику. Слышим, там уже
патефон турлюкает. Нашли время, сволочи, развлекать-
ся. У крыльца стоят «Оппель» и «Мерседес». Наш млад-
ший лейтенант Попов говорит: «Лежи, Касюдя, ты за
