Цилиакс сделал резкий разворот и поспешил в сторону Лофотенских островов, где его корабль мог найти укрытие. Одновременно катапульта линкора вытолкнула в воздух бортовой гидросамолет, пилот которого получил задание увести «Апьбакоры» союзников подальше от корабля. Однако у пилота ничего не получилось. Буквально через минуту он оказался в самой гуще пикировавших на линкор «Альбакоров». В продолжавшейся девять минут атаке принимали участие в общей сложности двадцать пять торпедоносцев. Эти девять минут моряки с «Тирпица» наверняка будут вспоминать до конца своих дней: британские торпедоносцы пикировали на линкор тройками и шестерками со всех направлений, заставляя огромный корабль резко отворачивать, совершать циркуляции, постоянно маневрировать, то замедляя, то ускоряя ход, то есть делать то, для чего корабль такого класса отнюдь не предназначался. Но, как коротко заметили впоследствии немцы, «удача была на нашей стороне». И в самом деле, огромный корабль настолько ловко маневрировал, что все торпеды прошли мимо. Единственными жертвами атаки стали три офицера, стоявшие на мостике. Их ранили выпущенные из британских авиационных пулеметов пули.
Однако психологическое воздействие атаки торпедоносцев на корабль было велико. Хотя союзники этого поначалу не осознали, у немецких моряков после этого возник так называемый «комплекс авианосца» — другими словами, страх перед неожиданным нападением с воздуха, сказавшийся позже на всех операциях крупных немецких надводных кораблей.
Всякого рода нестыковки, отчетливо проявившиеся при неудачной атаке на «Тирпиц», вызвали нелицеприятный обмен мнениями между старшими офицерами британского военно-морского флота, принимавшими участие в этой операции. Контр-адмирал Л.Х.К. Гамильтон, недавно назначенный командиром первой эскадры крейсеров, привлек всеобщее внимание к сложностям, с которыми сталкивается флот, когда командующий адмирал Товей находится в море и вынужден придерживаться режима радиомолчания даже в случае проведения таких сравнительно простых в тактическом отношении операций, как упомянутая выше13. Подчеркнув, что неприятель будет всемерно стараться избегать втягивания «Тирпица» в сражение с сильным противником и что на «Тирпице», «вероятно, установлена современная аппаратура по радиопеленгации», Гамильтон указывал на нереалистичность требования о поддержании абсолютного радиомолчания в случае, если командующий флотом метрополии находится в море, а операция, в которой он участвует, затягивается на несколько дней; между тем для того, чтобы спугнуть «Тирпиц» и заставить его искать убежище в фьордах, достаточно в точке перехвата всего один раз нажать на телеграфный ключ в радиорубке тяжелого корабля.
Следствием пребывания адмирала Товея на флоте во время последней операции, когда он должен был выдерживать режим радиомолчания, явилось, к примеру, то, что на одной стадии операции он мог контролировать только линейные корабли и авианосец, в то время как Адмиралтейство контролировало его крейсера и эсминцы. Так, 8 марта в 5.22 вечера адмиралу пришлось выйти в эфир, чтобы сообщить Адмиралтейству о своем местонахождении и намерениях и просить его (Адмиралтейство) осуществлять руководство крейсерами и эсминцами вместо него. Вряд ли такой способ действий, подчеркивал Гамильтон, можно назвать эффективным. Все же, несмотря на критику, адмирал Товей продолжал выходить в море с флотом метрополии; это имело место и во время проводки конвоя PQ-17, после чего, кстати сказать, Товей стал от этого воздерживаться. Но в то время, о котором мы ведем речь, Адмиралтейство неоднократно вмешивалось в проводимые флотом операции, что вызывало у командующего «сильное раздражение»14.
Но не только британцы занимались вопросами тактики после атаки на «Тирпиц» 9 марта. Выводы, которые на основании этого и предшествующих событий сделали гросс-адмирал Рёдер и Германский морской штаб, формулировались следующим образом:
«Противник отвечает на каждый выход наших судов в море посылкой все более мощных ударных групп, в состав которых входят авианосцы. Авианосцы, без сомнения, представляют собой главную угрозу для наших крупных кораблей. Исходя из вышесказанного, мы в обороне север-нота побережья Норвегии также должны делать ставку на применение авиации, тем более что позиции наши растянуты, а эскортные силы (эсминцы и торпедные катера) настолько малочисленны, что наши крупные корабли вынуждены противостоять атакам из-под воды и с воздуха чуть ли не в одиночку»15.
Докладывая Гитлёру об обстановке на северном театре военных действий через три дня после нападения на «Тирпиц», Рёдер говорил, что, поскольку у Германии нет авианосцев, все морские операции в этом районе должны обеспечиваться авиацией, базирующейся на аэродромах северного побережья Норвегии. Рёдер также отмечал, что, как ни ценны крупные корабли для борьбы с Арктическими конвоями, их, тем не менее, лучше всего держать на защищенных якорных стоянках в фьордах и использовать в качестве сил сдерживания на тот случай, если бы союзникам пришло в голову осуществить свой план высадки в Скандинавии. Что же касается перехвата конвоев, то, по мнению Рёдера, крупные надводные корабли следует бросать в бой только после того, как авиация определит точное местонахождение судов противника и выведет из строя ударную авианосную группу сопровождения.
Последний основополагающий вывод, который сделали немцы после воздушной атаки на «Тирпиц», заключался в необходимости скорейшего создания собственных авианосцев и самолетов авианосного базирования. Гитлер согласился с тем, что авианосцы чрезвычайно нужны флоту; при всем том строительство единственного немецкого авианосца «Граф Цеппелин» в скором времени из-за нехватки особых сортов стали было заморожено[3]16.
По плану Гитлера в Арктике должна была действовать эскадра, состоящая из авианосца, линкоров «Тирпиц» и «Шарнхорст», двух тяжелых крейсеров и флотилии из 12–14 эсминцев. Такого рода ударное соединение должно было, по мнению фюрера, установить новые стандарты германского военно-морского присутствия в Арктических водах и многократно увеличить оперативные возможности германского флота как на северном театре, так и в случае прорыва германских кораблей в Атлантику. Через два дня после беседы с гросс-адмиралом Рёдером в ставке фюрера «Вольфшанце» Гитлер издал первый приказ относительно усиления борьбы с арктическими конвоями союзников, которые, по его выражению, «немцы до сих пор почти не трогали»17. Для осуществления этого плана военно-морским силам было предложено сконцентрировать в северных водах значительное количество подводных лодок, а военно-воздушным силам — увеличить в этом районе число дальних разведчиков и бомбардировщиков, а также перевести с других театров военных действий на северное побережье Норвегии самолеты-торпедоносцы. Кроме того, военно-воздушным силам был отдан приказ бомбить Мурманск, а также проводить постоянную воздушную разведку водного пространства между островом Медвежий и Мурманском с тем, чтобы иметь возможность своевременно обнаруживать и уничтожать все проходящие через эти воды торговые суда и военные корабли союзников.
Пятью днями позже в Норвегию отплыл новый тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» водоизмещением в 14000 тонн. Крейсер бросил якорь в гавани Тронхейма — рядом с линкором «Тирпиц». Накапливая в этом районе тяжелые надводные корабли, германские адмиралы продолжали проводить операции с использованием легких сил флота. Так, 28 марта три эсминца из 8-й миноносной флотилии отошли от базы, чтобы атаковать корабли конвоя PQ-13, который в это время огибал мыс Нордкап всего в ста милях от побережья. Из-за неудовлетворительно проведенной воздушной разведки эсминцам так и не удалось обнаружить конвой; тем не менее они потопили одно отбившееся от каравана панамское судно. Захваченные в плен члены команды парохода сообщили немцам примерные координаты кораблей охранения. В условиях шторма и ухудшившейся видимости германские эсминцы обстреляли корабли эскорта и нанесли повреждения крейсеру «Тринидад» (повреждение было вызвано детонацией собственной торпеды) и эсминцу «Экпипс», у которого были подбиты два орудия. Всего конвой PQ-13 из-за бомбежек и атак субмарин потерял около четверти состава торговых кораблей. Немцы посчитали, что добились «значительных успехов».
