— Не верю, — покачал головой Орелий, — ты слишком юна и неопытна, чтобы быть настоящей чернокнижницей. Кто-то просто вбил тебе в голову кучу глупостей… Ординатура — не сборище сумасшедших фанатиков, как кое-кто утверждает. Никто не обвинит тебя в том, чего ты не делала.
— Не будем об этом, — она плотнее завернулась в плащ, — я не могу вернуться домой. Так случилось… Бессмысленно сожалеть о том, чего уже не исправить. У меня больше нет прошлого. И не знаю, есть ли будущее…
— Ты говоришь страшные вещи, Малфрида. Ты просто растерялась. Тебе надо собраться с мыслями. Возможно, если ты расскажешь кому-нибудь о том, что случилось, тебе будет легче понять себя?
— Не сейчас, потом… может быть.
Утром перед Мольфи открылся вид огромной долины, уходившей на северо-восток. По обеим её сторонам тянулись зубчатые гребни хребтов. Те, казавшиеся ей недавно достающими до неба, вершины, что лежали позади, на пройдённом перевале, были карликами, по сравнению с высившимися над долиной на востоке.
— Это, — указал Броган на хребет слева от долины, — Седые горы, а там, правее, Дикий Пик.
Он горделиво улыбнулся.
— Это наши горы. А между ними, — его лицо посерьёзнело, и он указал на темневший посреди долины тёмно-синий контур озера, — Лох Марран, Зеркало Мира и Отец Вод. Священный колодец, где воды мира поднимаются из бездны, чтобы наполнить моря…
— Ты полагаешь, что все реки мира вытекают из этого озера? — ехидно поинтересовался Родгар.
— Именно, — ничтоже сумняшеся ответил горец, — и текут прямо в море. И если бы их воды не поднимались здесь из моря обратно, то все реки бы пересохли, и мы бы умерли от засухи.
— А реки текущие в южных странах? А великая река Рудна, что начинается на севере?
— Значит, они как-то соединяются с озером, — уверенно заявил Броган.
— А реки, впадающие в озеро? Вот тот ручеек, например?
— Ну подумай сам, Родгар. Разве под силу этому ручейку наполнить озеро? Это роса и дождевые капли стекают с гор.
— А дожди откуда берутся?
— Это брызги воды, падающей с края мира, и пыль от этих великих водопадов…
— Но если вода всё время падает с края мира, то она же должна когда-то кончиться?
Горец задумался…
— Значит, она как-то пополняется, — победно добавил он полминуты спустя, — и поднимается через это озеро на поверхность.
— Какое невежество, — пробормотал Родгар, хватаясь за голову…
— Это ваши учёные ничего не понимают, — отпарировал Броган, — только ерунду всякую в книжках пишут, а потом других учат. Всем же известно, что земля плоская и стоит на трёх баранах. А один из этих грамотеев мне битый час рассказывал, что она круглая! Ха. Разве мы тараканы, чтобы удержаться на круглом? Мы бы все упали в бездну, если бы он был прав.
На этот раз удручённо вздохнул уже и Орелий.
Теперь их путь шёл вниз, к озеру. Тропа, столь же малозаметная, как и на подъёме к перевалу, серпантином извивалась среди мохнатых почти чёрных елей, густо усеивавших склон. Временами по сторонам открывались небольшие прогалины, заросшие пожухлой осенней травой. Снега с этой стороны хребта почти не было. Да и воздух был суше и не таким промозглым.
На одной из прогалин Мольфи увидела заросли дикого винограда. Среди потемневших листьев ярко выделялись мелкие лилово-чёрные ягоды. Она не удержалась, сошла с тропы и сорвала несколько штук. Вкус был терпко-кислым, но освежающим.
— Не отставай, — окрикнул Родгар.
— Сейчас, одну минутку…
Она сорвала ещё гроздь и бросила её в походную суму. Взгляд упал на крупные спелые ягоды, глубже среди кустов. Она протянула руку и остановилась.
Из зарослей на неё смотрели маленькие чёрно-бурые глазки. Она попятилась. Медведь шагнул за ней. Только теперь, когда он бесшумно выступил из листвы, она поняла как он огромен. Глаза зверя были почти на уровне её лица.
— Моль… — голос Родгара где-то позади сорвался в сиплый выдох.
Медведь был старый. Широкую морду прочерчивал длинный заросший шрам, рассекавший большой влажный нос, и уходивший ко лбу. Хищник подслеповато моргнул и шумно втянул воздух. Его мясистые подвижные губы едва не касались лица Мольфи. Она ощущала тяжёлое дыхание и видела, как поблёскивают тёмно-жёлтые клыки.
Девушка ещё попятилась. Зверь продолжал её внимательно рассматривать. Сзади треснул под чьими-то ногами сучок.
Медведь ещё раз втянул носом воздух и фыркнул, забрызгав ей лицо. Мольфи на секунду зажмурилась, а потом снова открыла глаза. Зверь развернулся к ней толстым мохнатым боком, и ушёл в заросли.
— Ты цела? — Родгар схватил её за плечо, — я испугался… испугался, что…
Мольфи обернулась к нему и неожиданно зло ответила.
— Что из-за меня с тобой что-то может случиться?
Родгар вздрогнул, побагровел, замахнулся, но опустил руку.
— Думай как хочешь, — он выпустил её плечо.
— Прости… я тебя обидела, я не хотела. У меня сорвалось…
Он развернулся и молча зашагал прочь.
Девушка, мелко дрожа, опустилась на пожухлую траву.
— Он действительно не мог ничего сделать, — оправдательно произнёс Орелий, — зверь был слишком близко. Медведь бы убил тебя одним движением…
— Я понимаю, — едва слышно ответила она, — наверно лучше, если бы так и случилось…
— Мольфи! — Орелий нахмурился, — ты совсем расклеилась и несёшь всякую чушь. Выпей лучше.
Он достал из-за пазухи небольшую фляжку.
Девушка отхлебнула и закашлялась.
— Что это за гадость?! Жидкий огонь с можжевеловым вкусом?
— Ничего, зато взбодрит.
Остаток дня они прошли молча и понуро. Исключая Брогана, который отчего-то стал неожиданно довольным и радостным и даже мурлыкал себе под нос какую-то мелодию. К вечеру они вышли к небольшой горной речушке и горец ухитрился выловить на ужин пару жирных форелей.
— Нам повезло, — заметил Орелий, принюхиваясь к жарящейся на костре рыбе.
— Пока девушка с нами, клянусь, удача нас не оставит, — довольно улыбнулся Броган.
Орелий удивлённо посмотрел на горца.
— На перевале ты был уверен, что мы обречены. Теперь клянешься в обратном. Что случилось?
— Хозяева Гор благоволят ей. Они послали испытание на перевале, и им понравилось то, что они увидели… Если бы она была из наших, то стала бы великой кудесницей. Благословен был бы клан в котором она родилась.
— Почему ты так решил?
— Ты же всё видел, — хмыкнул Броган, — неужели у тебя нет глаз. Сам Хозяин Гор вышел к нам и благословил её.
— Ты о медведе? Это же просто зверь!
— Амака не просто зверь. Амака старый хозяин. Давным давно они были людьми — сиирт-амкун, но когда пришли наши предки и одолели их, они оделись шерстью и ушли с плодородных земель. Но горы и лес так и остались в их власти. И Хозяева Гор часто принимают их облик, выходя к людям.
Орелий задумчиво пошевелил прутиком в костре.
— Странные вы люди, горцы, ведь всё это наивные сказки, но что-то в них такое есть… даже не знаю что. Какой-то намёк, что ли.
Он выбросил прутик в огонь.
— Будем надеяться, что ты хотя бы в отношении удачи не ошибаешься.
Дом был странным. Мольфи никогда подобных не видела. Он был не столько построен, сколько наполовину пристроен к склону холма, а наполовину в этом склоне выкопан. Три стены были сложены из плоских серых камней, а четвёртой служил заложенный брёвнами край раскопа. Выстеленная дёрном крыша незаметно переходила в заросший травой гребень холма, так что снаружи девушка не сразу смогла понять, где же тут находится жильё. Лишь обойдя травянистый бугор с другой стороны, она увидела буквально выраставшую из земли неказистую постройку.
Средних лет хозяйка приготовила гостям котелок овсяной каши, щедро заправленной топлёным маслом, и достала откуда-то из выкопанного в холме погреба круг сыра и кувшин молока.
Мольфи вяло ковырялась ложкой в миске с кашей. Овсянка ей не нравилась. Ей вообще здесь не нравилось. По эту сторону гор всё было другим, не таким как дома. Земля дыбилась горными хребтами и скалилась каменными откосами, деревья пахли смолой и щетинились колючей хвоей. Здесь была другая еда, другие запахи, даже небо и звёзды казались ей здесь другими — резкими и яркими, без полутонов и дымки. Это был иной мир, отличный от того, что остался там, в прошлом.
