– О, во имя Господа… прекрасно. – Я отбуксировала себя на его колени и села вполоборота к нему, позволяя достать внутреннюю верхнюю часть моей руки. – Лучше?

Его дыхание опалило мою руку, посылая крохотные уколы удовольствия вдоль моей спины и живота.

– Не думаю, что это было бы мудро, – сказал он, его голос звучал странно глухо.

Я не смогла удержаться. Я склонилась к нему, его локоны чуть коснулись моего рта. Слабый дымный запах, что, казалось, принадлежал исключительно ему, просочится в мои поры, заставляя мой живот напрячься в ожидании.

– Все в порядке, Кристофф. Я не против покормить тебя, я в самом деле ничего не имею против.

– Ты же знаешь, что случилось в последний раз, – предупредил он, его голос становился все более и более хриплым. Я услышала, как он сглотнул. – Я говорил тебе раньше, что для Темного акт питания может быть возбуждающим.

– Ты же сказал, что должно быть взаимное влечение. – Мое сердце стучало как сумасшедшее. Я знала, что должна была остановиться, знала, что должна отступить в самый дальний угол крошечной камеры и позволить ему остаться голодным. Знала, что то, что он сказал было абсолютной правдой – мало того доказательство этого росло около моего правого бедра, и у меня звенело в ушах только от его близости. Аромат и ощущение его заполнили мой разум, и более чем что-либо я хотела вкусить его, хотела, что бы он вкусил меня.

– Да. – Его голос заставил меня затрепетать.

– Все в порядке, – повторила я, слишком пораженная ощущениями, чтобы прислушаться к своему здравому смыслу.

– Алек… – сказал он, задыхаясь от задержки.

– Не думаю, что мы с Алеком предназначены друг другу, – сказала я, с удивлением понимая, что сказала правду. Это была мечта, приятная, соблазнительная, но, все же, только мечта.

– Если ты его Возлюбленная, твоя кровь будет ядовита для меня, – пробормотал Кристофф у моей руки, его губы приласкали, вдруг ставшую чувствительной, плоть.

– Мы не узнаем до тех пор, пока ты не попробуешь, – прошептала я в его волосы, неспособная удержаться, чтобы не прижаться легким поцелуем к верхушке его уха. Я двинулась на его коленях так, чтобы оседлать его ноги, расстегивая несколько верхних пуговиц на своей блузке так, чтобы она, осев, распахнулась. – Если это случится, мы получим ответ, и остановимся. Если я Возлюбленная Алека… ладно, то я и буду с этим разбираться.

– Он убьет меня за это, – хрипло сказал Кристофф, когда я выгнула спину. Его голова опустила вниз, процеловывая горячую дорожку вдоль верхнего края моей груди. Он остановился на мгновение, его дыхание стало чаще, когда я стянула рубашку прочь и потянулась назад, расстегивая лифчик, стон его удовольствия эхом отозвался во мне, когда его рот снова опустился. – Ну и черт с ним. Твой вкус слишком хорош…

– Слишком много разговоров, маловато укусов, – сказала я, беспокойно двигаясь на нем. Я хотела большего, хотела его внутри себя, хотела, чтобы он пил из меня, хотела, разделить это изумительное ощущение, что было у нас прежде, когда он кормился на мне.

Он процеловал тропинку к моему плечу, сместился немного вниз к верхней части руки, его язык вырисовывал горячее клеймо на моей плоти.

– Ты уверена? – спросил он, его голос звучал так же рвано, как и его дыхание на закрытом ртом месте.

Я подумала об Алеке, запертом в подобной комнате, всего лишь в нескольких ярдах от нас, подумала о том, что он значит для меня, и что я, по-видимому, значу для него. Я подумала о том, как он заставил меня почувствовать себя нужной, окруженной заботой, даже любимой. Кристофф не хотел меня, не хотел от меня ничего кроме удовлетворения сексуального зуда, который мы, казалось, разделяли, и он, конечно же, не нуждался во мне. Он был связан своим горем, и я подозревала, что просто исполняла роль физического облегчения, и все же, я чувствовала близость к нему, а не к человеку, с которым могла бы, пожалуй, провести оставшуюся часть своей жизни как его Возлюбленная. Я подумала обо всем этом между биениями своего сердца, обвивая руки вокруг его головы.

– Уверена.

Боль была мимолетной, мгновенное ощущение жжения, которое быстро ушло, сметенное удовольствием. Кристофф застонав, присосался глубже, чувства скрутили меня в напряжении сильнее, чем я уже была. Двигаясь на нем, желая его прикосновений, безразличная ко всему, кроме ощущений, что распространялись во мне волнами.

– Пия…

Его язык погладил место на моей руке.

Я почувствовала в нем нужду, нужду не только в моей крови, но и в том, на что, тотчас же, ответило мое тело. Я была на взводе сильнее, чем часовой механизм, и чувствовала, что могу взорваться в любую секунду.

– Ладно, я первая, – сказала я, соскользнув с его ног, находя пряжку ремня и молнию. Он немного приподнял бедра, пока я, издавая неистовые звуки, боролась с первым. Наконец, добравшись до молнии, я расстегнула ее, ни мало не удивленная, обнаружив его горячим и явно столь же возбужденным, как и сама. Я держала его в своих руках, упиваясь беззастенчивыми стонами наслаждения, рвущимися из его горла от моих прикосновений.

Иная потребность вспыхнула во мне, та, которую я не могла не облегчить, не признать. Он издал мучительный вскрик, когда я слезла с его колен, но тот быстро сменился невразумительным урчанием, когда я встала на колени и для пробы взяла его в рот, ощущения затопили мой мозг восхищенными образами, что вытеснили все другие мысли.

Все, кроме одной – я использовала его для своего собственного удовлетворения прошлой ночью, эгоистично использовала его, хотя и знала, что он все еще оплакивает свою утраченную возлюбленную. Я не сделаю этого снова.

– Пия, не думаю, что сдержусь, если ты продолжишь делать это, – предупредил он, хриплость его голоса, скользнула по мне, как бархат по обнаженной коже.

– Я хочу подарить тебе наслаждение, Кристофф, – пробормотала я у основания его члена, устанавливая ритм, в котором двигались его бедра, со все ускоряющимся темпом. – Чтобы отблагодарить тебя за то, что ты дал мне прошлой ночью.

Он с силой всосал в себя воздух, когда я позволила своему языку обвести нижнюю чувствительную часть его члена, мускулы его бедер напряглись, как каменные под моими руками.

– Остановись, – вскрикнул он, его ноги напряглись. – Черт подери, хотел бы я, чтобы мои руки были свободны. Ты не должна благодарить меня. Мы доставили удовольствие друг другу, и сделаем это снова.

В его голосе была команда, приказ, на который я улыбнулась у его бархатистого кончика. Он понял, что я предлагала.

– Думаю, что теперь моя очередь спросить – ты уверен, – спросила я, награждая его вращением языка.

Его мускулы задрожали от напряжения.

– Совершенно уверен.

– Ты не посчитаешь отвратительным, если я поцелую тебя? – спросила я, поднимаясь, быстро снимая джинсы и нижнее белье, прежде чем снова оседлать его бедра. По крайней мере, я не должна была беспокоиться о том, что он увидит все мои пухлые места.

– Испытай меня, – прорычал он.

Его рот был так же горяч на мне, как и на моей руке, его язык тем же властным языком, что тут же ворвался в мой рот и, напав, протолкнулся в меня на грани терпимости. Я устроилась на нем и медленно опустилась вниз, движением, заставившим нас обоих застонать.

– У тебя есть какая-нибудь идея, – выдохнула я, когда он скользнул внутрь на еще один дюйм, мое тело туго обхватило его, когда он проник в нежные чувствительные места, – какая-нибудь идея, как улучшить эти ощущения?

– Хмм, – ответил он, его голова откинулась назад, когда я вильнула бедрами. Я склонилась вперед и поцеловала его шею, улыбнувшись, когда укусами поднялась выше, чтобы прищемить зубами мочку его уха. – Христос, женщина! Сделай это вращение снова.

Я вильнула. Он издал звук откуда-то из глубины свое груди, такой первобытный звук, звук соития, тот, что, казалось, зазвучал во мне, когда я снова задвигалась на нем. Это было совокупностью всего – этот звук, и ощущение его так глубоко внутри меня, и волна за волной возбуждения, что до боли все более усиливалось во мне, пока я колебалась на краю кульминации.