— Я обычно не делаю ничего такого вне групповой терапии, мистер Холман, — мягко сказала она. — Но очень важно испытать чувственный контакт с человеком, прежде чем полностью ему доверять.

— Правда? — недоверчиво спросил я.

— Вы согласны с тем, что самое важное сейчас — безопасность Чарити?

— Конечно, — согласился я.

— Тогда вам будет приятно узнать, что вы успешно выполнили условия вашего соглашения с Эрлом Рэймондом. Чарити находится здесь, в «Санктуари». Она вернулась сегодня рано утром.

— Почему она вернулась?

— Я думаю, потому, что это единственное место, где она действительно в безопасности. — Черные глаза Даниэлы гневно сверкнули. — Она была в истерике от страха, почти голая, из порезов на ногах и теле текла кровь. По сравнению с ней мисс Маннинг, можно сказать, сохранила полное самообладание, когда явилась сюда. Чарити была в тяжелом шоке, и единственное, что могло ей помочь, — это снотворное. Когда она проснулась, около двух часов назад, то, похоже, впала в кататоническое состояние. Но я уверена, что оно у нее скоро пройдет.

— Как вы думаете, когда я смогу поговорить с ней? — спросил я.

— Групповая терапия, с участием только нас троих, могла бы дать результат. Но было бы бесполезно пробовать это раньше чем сегодня вечером. Почему бы вам не приехать сюда снова около шести тридцати вечера, мистер Холман, и не поужинать со мной, чтобы я могла объяснить основы этой особой терапии, до того как мы попробуем применить ее на практике?

— Отлично, — согласился я. — Я буду здесь в шесть тридцать.

— Что бы они ни замыслили сделать с Чарити, мне, чувствую, это не нравится. — Ее голос звучал мягко и зловеще. — Особенно мне это не нравится потому, что, по-моему, и институт и меня они используют в своих собственных неблаговидных целях. Я хочу с вашей помощью, мистер Холман, остановить их!

Я улыбнулся ей:

— Я с вами, Даниэла!

— Смотрите не передумайте, — холодно предупредила она. — Увидимся сегодня вечером.

Блондинка с голыми грудями бросила на меня задумчивый взгляд, когда я осторожно проходил мимо ее стола.

— Вы не останетесь с нами, мистер Холман?

— Даниэла сказала, что все это было у меня в голове, поэтому то, что от меня осталось, может быть свободным, — торжественно произнес я.

Она с сожалением вздохнула:

— Как я уже говорила, такие, как вы, не часто приходят. Да почти никогда, я думаю. — Она почесала свою правую ляжку. — Если вы очень заняты сегодня вечером, почему бы вам не прийти на пляж? Я могла бы преподать вам такой ускоренный курс групповой терапии, от которого у вас глаза бы на лоб полезли!

Приняв к сведению это предложение, я стал подниматься в гору, возвращаясь к дороге. К тому времени, когда я дошел до машины, я тяжело дышал, а мой желудок настойчиво напоминал мне о том, что я не ел со вчерашней ночи. На мгновение мне показалось, что я пришел не к той машине, но поскольку номера на ней были явно мои, то пришлось задать себе вопрос: какого черта в ней делают два незнакомца, расположившиеся на заднем сиденье? Я вежливо улыбнулся им:

— Покорнейше прошу извинить, но только кто вы такие и какого черта забрались в мою машину?

У того, что сидел ближе ко мне, было сплющенное лицо и массивное тело борца-профессионала. Его друг выглядел лет на десять старше, седой, с дружелюбным рассеянно-интеллигентным выражением лица. Было похоже, что он никак не может вспомнить, куда же подевались его записки к следующей лекции.

— Холман? — проворчал борец.

— Холман, — подтвердил я.

— Очень рад, — сказал его старший друг с вежливостью образованного человека. — Было бы очень неловко, если бы мы ошиблись номером машины. Залезайте, мистер Холман, и можете меня немножко прокатить.

Большой вышел из машины, и она качнулась, когда он захлопнул дверцу.

— Я поеду за тобой, Джордж, — сказал он и направился через дорогу к машине, припаркованной на другой стороне.

— Я останусь сзади, а вы садитесь за руль, мистер Холман. — Джордж дружелюбно улыбнулся мне, потом поднял правую руку, и мне в лицо уставилось дуло пистолета, — Простите за драматизм, но я просто был обязан внести ясность.

— Будем считать, что вы ее внесли, — сказал я, садясь за руль. — Куда едем?

— Дэнни Малоун очень хочет встретиться с вами, мистер Холман, — ответил он. — Он так ждет вас, так жаждет вас видеть, словно вы черт знает какая знаменитость, мистер Холман.

Это был все тот же знакомый домик. Я остановил машину в нескольких ярдах от него и подождал, пока Джордж вылезет с заднего сиденья моего кабриолета.

— А неплохо мы прокатились с опущенным верхом, мистер Холман, — похвалил он. — Одна из маленьких радостей жизни!

— Где вы изучали философию? — спросил я его.

— В Гаване. Только не философию. — Он вздохнул. — Мне так не хватает тех дней и тех мест, где можно было зарабатывать себе на жизнь свободным художником. А вот и Эдди.

Позади моего кабриолета остановилась машина, но водитель продолжал сидеть за рулем.

— Его что, заклинило там? — спросил я.

Джордж усмехнулся:

— Такая система. Эдди остается здесь для страховки. Если вы решите нас покинуть без разрешения хозяина, то вам обязательно придется проехать мимо машины Эдди. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Прекрасно понимаю!

— Тогда пойдемте в домик, где Дэнни Малоун с таким нетерпением ждет вас, мистер Холман!

— Было бы просто стыдно заставлять его ждать, — согласился я.

Джордж шел позади меня, и пистолет 38-го калибра свободно покачивался у него на пальце правой руки.

— Я буду с вами вполне откровенен, мистер Холман, — сказал он, понизив голос. — Мне совсем не нравится Дэнни Малоун, но в наши дни приходится работать на того, кто платит.

— Конечно, — подтвердил я.

Дверь домика была широко раскрыта, поэтому мы прошли прямо внутрь. Красномордый детина, телосложением напоминающий бочонок, стоял у деревянного стола, наливая себе что-то из бутылки.

Джордж осторожно кашлянул.

— Мистер Малоун, могу я вам представить мистера Холмана?

Малоун закончил возню с бутылкой, отхлебнул изрядный глоток и наконец удосужился посмотреть на меня. Ему было лет сорок пять, и его вполне можно было считать лысым. Налитые кровью глаза глубоко сидели на испещренном красными жилками рябом лице, и я мог бы держать пари, что кончик его носа-картошки светится в темноте.

— У меня и без того, черт возьми, забот хватало, а тут еще Эрл вас сюда подбросил, чтобы все окончательно испортить! — грубо сказал он. — Где эта баба Маннинг?

— Понятия не имею, — сказал я. — Она убежала от меня сегодня утром.

— Вы провели здесь ночь, превратили этот гадский домик в бардак, вылакали мое шотландское виски! И после этого говорите, что она убежала! Любая баба, которая провела ночь с мужиком, вряд ли убежит от него утром. Тогда уже, черт побери, слишком поздно! — Он мрачно усмехнулся. — Правда, Джордж?

Джордж вежливо улыбнулся и, глядя на пятно над головой Малоуна, ничего не ответил.

— Мы думали, что застанем вас здесь, — сказал я. — Что с вами случилось?

— Что со мной случилось? — Он отпил еще один глоток из стакана и вытер рот рукой. — Забавный вопрос! Правда, Джордж? — Ответа он не стал дожидаться, по-видимому зная, что он все равно не последует. — Я в свое время организовывал кое-какие шалости по заказу этого сумасшедшего ублюдка Эрла Рэймонда, но эта будет последней. Это я вам говорю, Холман!

— Похоже, вы немного нервничаете, Малоун, — осторожно предположил я. — Что-то не так?

— Все не так!.. — Тут он вставил несколько непарламентских выражений. — Этот маньяк Эрл хотел, чтобы я ему разыграл похищение его собственной дочери, ни больше ни меньше! Я сказал ему, что он сошел с ума, но идиот уперся — мол, все будет путем, он все рассчитал. Позовите Холмана, дайте ему все верные улики, и в последний момент мы тихо исчезнем со сцены и позволим ему спасти девчонку. И вправду просто! Только если что-нибудь произойдет не так, как надо, то в результате — девяносто девять лет тюрьмы для всех нас или еще хуже! Единственное, что у нас получилось, Холман, — схватить девчонку в этом распрекрасном доме пару ночей назад!