— А ты, случаем, не сказал ему, что именно я дал деньги Клайву?

— Нет, потому что я тогда еще не был в этом уверен, — утешил я Рида. — Теперь я знаю наверняка. Но если только лейтенанту станет известно, что я об этом знал, но ничего ему не сказал… — Я провел пальцем по горлу понятным каждому жестом. — Ты все больше и больше осложняешь мне жизнь, Леонард. В данный момент я не уверен, чем мне стоит пожертвовать: тобой или своей будущей карьерой.

К его бокалу с мартини с горящими глазами стала подкрадываться Мышка, поэтому он поставил его на коврик и некоторое время наблюдал, как котенок лакает спиртное.

— Не думаю, что чем-то смогу тебе помочь, старик, — сказал наконец Леонард. — Это твоя личная проблема, не так ли?

— Полагаю, так оно и есть, — резко ответил я. — Ты не будешь против, если я воспользуюсь твоим телефоном?

— Пользуйся. — Он с трудом сглотнул. — У меня будет время, чтобы собрать вещички до приезда лейтенанта?

Я повернулся к нему спиной, когда набирал номер, чтобы он как следует попотел.

— «Герберт Уолкер и компаньоны», — сказал мне в ухо вкрадчивый голос с хрипотцой пару секунд спустя.

— Это Рик Холман, — сказал я. — У вас еще не все волосы поседели?

— Что?

— Я решил, что вы могли поседеть от беспокойства, поджидая моего звонка, — скромно пояснил я.

— Вчера вечером вы говорили со мной с таким энтузиазмом, что я забыла о вашем существовании, как только повесила трубку, — сказала Сара отстраненно.

— У меня в то время собралась компания поиграть в покер, — солгал я. — Сами понимаете, каково разговаривать, когда шесть любопытных ушей прислушиваются к каждому сказанному слову. Давайте начнем все сначала, Сара Кронин. Куда и в какое время мне заехать за вами?

— Трудно сказать. — Ее голос быстро оттаял. — Я снимаю квартиру с тремя другими девушками, а сегодня вечером они все будут дома. Если вы заедете за мной, наверняка они все втроем набросятся на вас, и мы никуда не уйдем, пока они не вытянут из вас всю биографию, вплоть до родимых пятен. Может, мне лучше приехать к вам домой?

— Звучит заманчиво, — заметил я и назвал ей свой адрес. — Увидимся около половины девятого.

Леонард одарил меня своей дьявольской улыбкой номер один.

(Крупный план: ответная реакция татарского хана, после того как он приговорил главного героя к смерти путем подвешивания его за ноги над ямой с изголодавшимися волками.)

— Ну, ты меня заставил поволноваться, старик, — замурлыкал он. — Я уже чувствовал холодную сталь наручников на своих запястьях. Несомненно, у тебя извращенное чувство юмора.

— Несомненно, — согласился я. — Как ты считаешь, Айван Оллсоп задумал что-нибудь особенное для сегодняшней вечеринки в память Джордана?

— Кто знает, что происходит в фрейдистских джунглях его сознания? — пожал плечами Леонард. — Не сомневаюсь, Айван себе на уме, но подождем до вечера, тогда узнаем.

— Ты знал, что Джордан провел несколько месяцев в специальной лечебнице по поводу нервного срыва?

— Он мне говорил об этом.

— И про гиосцин тоже?

— Я предупреждал его, что играть с такими препаратами опасно и что ему следует обращаться к врачу всякий раз, как он почувствует к этому тягу. — Леонард покачал головой. — Временами Клайв становился упрямее главного режиссера. Говорил, что редко его принимает и что знает, как с ним обращаться. Когда у него действительно сдавали нервы, это — единственное средство, которое его успокаивало.

— А он принимал его, пока жил тут?

— Не думаю. Если и так, то я об этом не знал.

— А он взял его с собой, когда уезжал?

— Временами, старик, мне думается, что лучше разговаривать с лейтенантом Олтчеком, чем терпеть то, как ты копаешься в моем нижнем белье. Я полагаю, Клайв забрал с собой гиосцин, но я не обыскивал его багаж, чтобы в этом убедиться.

— Если ты предпочитаешь иметь дело с лейтенантом, — непринужденно сказал я, — я могу позвонить ему и сказать, что именно ты дал деньги Джордану.

— Рик, мне вдруг почему-то стали нравиться твои деликатные вопросы. — Леонард ласково погладил себя по голове. — Надеюсь, ты не забудешь сыграть сегодня вечером надлежащую роль.

— Что еще за роль? — удивленно спросил я.

— Специалиста по улаживанию неприятностей с шестизарядным револьвером у каждого бедра, с холодной улыбкой на губах, горящего желанием помочь своему выдающемуся клиенту, любвеобильному Леонарду Риду.

— Ты пропустил строчку о преданности правде и справедливости, — напомнил я ему. — Она шла как раз перед «любвеобильным Леонардом».

Он недовольно надул свои полные губы.

— Временами, старик, я почти убежден, что ты горишь желанием доказать, будто это я убил беднягу Клайва.

Я вернулся домой около четырех часов и накормил котенка Леонарда, который, по видимости, устроился на постоянное место жительства у меня под кроватью. Потом я решил посвятить некоторое время медитации: когда тело находится в расслабленном состоянии, мозг получает возможность абсорбировать впечатления из подсознания и иногда приходит к очевидному и верному решению проблемы. Поэтому я растянулся на кровати в полной готовности к глубоким размышлениям и проснулся спустя три часа.

Стоя под душем, я с надеждой ждал, когда из подсознания появятся впечатления и помогут мне вычислить убийцу Джордана, но дождался лишь сильного позыва к спиртному, поэтому решил, что мое подсознание тоже, должно быть, заснуло. Я оделся как обычно, в надежде, что это будет приблизительно соответствовать определению Айвана Оллсопа «что-нибудь свободное». Мой тридцать восьмой и поясная кобура лежали в верхнем ящике бюро, и я долго спорил сам с собой, прежде чем решить, что в них не будет необходимости. Даже если мерзкий громила Джон наставит на меня пушку, я решил, что Чарли Стерн будет держать его в ежовых рукавицах в чужом доме. Кроме того, присутствие совершенно незнакомого человека тоже будет сдерживающим фактором. Сара Кронин — интригующая блондинка, и все при ней, но я пригласил ее для собственной охраны и скрестил пальцы в надежде, что у нее не хватит мозгов об этом догадаться.

За две минуты до половины девятого раздался звонок в дверь, а десятью секундами позже я уже провожал Сару Кронин в гостиную, где с ее появлением почему-то стало светлее. Возможно, из-за того, что на девушке было надето ярко-розовое платье, которое любовно обволакивало каждый изгиб ее тела. Оно чувственно драпировало ее полные груди, не поддерживаемые лифчиком, и подчеркивало округлые бедра, слегка прилегая к ногам при каждом ее шаге. С ее мочек свисали огромные кольца из фальшивого золота.

— Как вы считаете, я нормально одета для вечеринки? — тихо спросила она.

— Просто потрясающе! — ответил я. — Не хотите ли присесть, пока я приготовлю нам что-нибудь выпить?

— Мне, пожалуйста, мартини.

Сара присела на кушетку и положила ногу на ногу. Подол ее платья задрался на пару дюймов, но не настолько сильно, чтобы у меня появился шанс разглядеть, какого цвета на ней трусики, если они вообще на ней имелись — их отсутствие меня нисколько бы не удивило. Мне пришлось напрячь всю силу воли, чтобы повернуться к ней спиной и пройти к бару. Там я приготовил два бокала и отнес снова к кушетке.

— А где именно состоится эта большая голливудская вечеринка? — поинтересовалась она.

— У Айвана Оллсопа.

— О! — У нее загорелись глаза. — Я считаю его великим актером! А кто еще там будет?

— Леонард Рид.

— Он тоже хороший артист. Когда я вижу его в кино, у меня всегда по спине мурашки бегают. У него такой пронзительный взгляд! Словно он любую женщину готов взять силой!

— Знакомство с ним может оказаться для вас большим сюрпризом, Сара, — сурово сказал я. — К тому же там будет еще некто по имени Чарли Стерн.

— Этот! — Она сморщила носик. — Я насмотрелась на него в конторе. У него ведь не все дома, верно?

— Что заставляет вас предполагать такое?