Он спустил ноги с кровати и сел, вынул изо рта окурок и швырнул его на пол к ногам девицы.

— Наступи-ка на него, милочка, за меня! — Потом он демонстративно зевнул во весь рот и закинул руки за голову. — Проваливай отсюда, слизняк! — презрительно бросил он. — Мне противно смотреть на твою гнусную рожу!

— Почему вы не хотите вести себя разумно? — пожал я плечами. — Она согласится на десять тысяч компенсации, если вы перестанете вставлять ей палки в колеса и дадите развод. Тогда все закончится ко всеобщему удовлетворению, да и вы избежите неприятностей. Никаких щекотливых вопросов о том, кто украл ее драгоценности через сорок восемь часов после того, как вы поженились, не будет…

Он беспечно рассмеялся, и это не было позой.

— Так она рассказала вам про шкатулку с драгоценностями, да? Большое дело! Точно, я захватил ее с собой, удирая от этой суки. Посчитал, что имею моральное право на некоторую компенсацию за целых сорок восемь часов, проведенных в настоящем аду. Но вы-то хоть проверили ее заявление в страховую компанию, Холман? Вот я проверил. И могу вам прямо сказать, что, если эта старая история вновь выплывет наружу, у Фэбриеллы будет куда больше неприятностей, чем у меня. Ну а Юджину Патрику это придется не по вкусу!

— Может быть, мне стоит прямо сейчас прогуляться по вашей физиономии, а потом заниматься этим регулярно трижды в день, пока вы не передумаете? — спросил я просто для того, чтобы проверить, как он станет реагировать.

— Я тебя предупреждала, — завопила девица срывающимся голосом, воинственно наступая на меня, — только тронь одним пальцем Майка, и я…

— Остынь, беби! — бросил он. — Что ты волнуешься? С этим панком я справлюсь одной левой…

— Судя по тому, как все здесь выглядело сразу же после того, как мне открыли дверь, — фыркнул я, — не стоило большого труда догадаться, что вы и эта беби занимались тем, что в суде именуется «интимными отношениями», верно? Может быть, Фэбриелле вовсе нет необходимости предлагать вам десять тысяч за развод? Я сумею отыскать для нее прямо здесь достаточное количество веских доказательств, чтобы получить без проволочек желанный развод.

— Вы свихнулись, Холман!

Он демонстративно зевнул, затем снова закинул руки за голову.

Мне следовало предвидеть, что такое может случиться, но я, откровенно говоря, не ждал подвоха. Занесенная так естественно над его головой рука внезапно изменила направление: ребром ладони он зверски ударил меня сбоку по шее, а через секунду изо всей силы врезал в солнечное сплетение. От двойного удара я ощутил подобие внутреннего взрыва, затем черное облако заволокло все у меня перед глазами, и я полностью отключился.

С большим трудом я пришел в себя неизвестно через сколько времени, испытывая жуткую боль в области желудка и онемение шеи.

Комната казалась необычайно тихой, и я решил, что они оба уже успели удрать, оставив первого недотепу из отряда защитников Фэбриеллы Фрай распростертым без сознания на полу. Я попытался подойти к случившемуся по-философски, чего, мол, не случается. С большим трудом поднимаясь на кровать, я уговаривал себя, что получил наглядный урок того, как нельзя недооценивать противника. Моя рука машинально стала нащупывать сигарету и неожиданно замерла, когда до меня дошло, что я сделал второе неправильное предположение. Мои противники еще не исчезли, во всяком случае, брюнетка стояла на коленях, прислонившись к стене, и зачарованно смотрела на входную дверь.

— Так почему же вас не взял с собою ваш возлюбленный? — прохрипел я. — Я бы не назвал такое поведение джентльменским.

Она не потрудилась ответить, выражение ее лица ни капельки не изменилось. До меня внезапно дошло, что она уже давно не мигала, поэтому я был вынужден (весьма неохотно) подняться с постели и посмотреть, в чем же дело.

Через пару секунд я пожалел, что это сделал: у меня уже было выше головы разных неприятностей, а тут вдобавок труп на моих руках. В том месте, где совсем недавно был ее правый глаз, зияла жуткая дыра.

Должно быть, кто-то выстрелил в нее с близкого расстояния из крупнокалиберного пистолета.

Я припарковал машину за сверкающим черным «роллс-ройсом» и направился к парадному подъезду. Шофер в форме, куривший сигарету на переднем сиденье, удивленно поглядел на меня, когда я проходил мимо. Дверь отворила девушка в аккуратной униформе, она была тоже страшно удивлена. Я подумал, что, по всей вероятности, это был особый день сюрпризов решительно для всех. Свой я получил приблизительно три часа назад, когда очухался в комнате мотеля с трупом за компанию…

— Меня зовут Холман, — холодно сообщил я, — мне необходимо немедленно видеть мисс Фрай.

— Но… — Девушка нахмурилась, стараясь придумать веское основание. — Вы не можете видеть мисс Фрай, потому что она…

— В данный момент она ужинает с человеком, за которого собирается выйти замуж, как только получит развод с последней ошибкой, допущенной ею когда-то, — закончил я за горничную. — Вот и скажите ей, что я явился как раз по поводу этой самой последней ошибки, ясно?

Какое-то мгновение она колебалась, потом, очевидно, сообразила, что я был слишком большой проблемой, которую она не могла разрешить сама.

— Пожалуйста, подождите здесь минуточку. Я схожу узнаю, можно ли…

Она резко захлопнула дверь, я не стал протестовать. В конце концов, что изменится от того, что я увижусь с Фэбриеллой чуть позже?

Минуты через две дверь снова открылась, горничная, нервно улыбаясь, сообщила:

— Мисс Фрай примет вас, мистер Холман. Пройдемте со мной.

Я прошел за ней через широкий холл в небольшую приемную. Мне хватило времени закурить сигарету и даже сделать пару затяжек, прежде чем Фэбриелла Фрай соизволила появиться. Она была облачена в элегантное черное платье для коктейлей с большим декольте, которое позволяло видеть самое начало подъема ее высокой груди.

Неприкрытая ярость читалась в ее бирюзовых глазах.

— Дорогой, — заговорила она срывающимся голосом, — я же велела вам позвонить мне, а не являться домой и не принуждать меня давать нежелательные объяснения Юджину!

— Небольшая поденная работа, которую я выполнял для вас несколько часов назад, заставила меня давать черт знает сколько неуклюжих объяснений полиции, — проворчал я.

— Полиции? — Ее глаза широко раскрылись. — Но полиция-то тут при чем, дорогуша?

— Каждый раз, когда ты сталкиваешься с трупом, ты имеешь дело и с полицией! — Я посчитал необходимым напомнить ей эту прописную истину.

— С трупом? — На какое-то мгновение в ее глазах появилось восхищенное выражение. — Вы хотите сказать, что Майк умер?

— Нет, — с нескрываемым удовлетворением отрезал я, — но его приятельница — или кем она ему приходилась? — умерла. Кто-то всадил ей пулю с близкого расстояния в правый глаз.

Фэбриелла медленно покачала головой:

— Я не совсем понимаю, Рик. Умерла его приятельница? Кто она была?

— Откуда мне знать? Она находилась вместе с ним в комнате мотеля, когда я туда приехал… — И я подробно рассказал ей о случившемся.

— Но откуда полиция об этом узнала? — требовательно спросила она.

— Полагается вызвать полицию, когда ты находишь труп. Об этом даже упомянуто в конституции, как мне кажется. Но в особенности это необходимо делать, когда ты просыпаешься в одной комнате с покойником и даже не знаешь, как такое могло случиться. Кроме того, такой ход предпочтителен, если дама в конторе припомнит, что именно тебе она полчаса назад объяснила, где найти комнату Уэстэрвея, а отпечатки твоих пальцев находятся в разных местах в комнате. Я уже не говорю о таких второстепенных вещах, как лицензия на право заниматься частным сыском и тому подобное.

Она слегка помассажировала шею, как будто что-то мешало ей.

— Что вы сообщили полиции, дорогуша? — прошептала она.

— Немного солгал. Сказал, что Уэстэрвей позвонил мне и пригласил зайти повидаться, не объяснив, чего ради. Сказал только, что дело срочное, я должен поспешить. А когда я добрался до его номера, дверь отворила девица, а кто-то, возможно сам Уэстэрвей, сбил меня с ног, как только я переступил порог. Когда же я очухался, то увидел труп и немедленно им позвонил.