— Петельки слишком большие, — вздохнула Зои.

Когда я приехал в «Бонго», было почти половина восьмого. Заглянув внутрь, я понял, что до разгара веселья — еще часа три. Бородатое трио играло нечто похожее на радиосигнал из космического пространства в ритме четыре пятых, а бармен подпирал брюхом стойку. Клиентов было четверо: трое парней лет двадцати с небольшим, с виду участники латиноамериканской революции, которая произошла накануне, и девушка. Она сидела в полном одиночестве за стойкой в дальнем конце, взгромоздившись на высокий табурет, беспечно скрестив ноги; ее юбка здорово задралась, обнажив округлые бедра. Я выбрал нейтральную позицию посередине между барышней и парнями, которые, возможно, в данный момент замышляли взорвать Голливуд, и заказал бурбон со льдом.

— Интересно, — сказал я, когда бармен подтолкнул ко мне по стойке стакан, — вы, случайно, не знакомы с парнем по имени Клайв Джордан? Мне сказал один приятель, что он частенько сюда захаживает.

— В такой дыре и так мерзко работать, — бросил бармен сквозь зубы. — Кому надо знать мерзавцев, которые тут напиваются?

— Барни, — сказала девушка глубоким гортанным голосом, — скажи джентльмену, что я знаю Клайва Джордана, а потом не будь скотиной, налей мне еще порцию!

— Спасибо. — Я вежливо ей улыбнулся.

— Почему бы вам ко мне не подсесть? Я не кусаюсь. — Девушка издала булькающий смешок. — Во всяком случае, не в барах.

Тело ее не было роскошным, но она, несомненно, обладала сексуальностью. От нее так и исходила чувственность. Слегка припухший рот, огромные серо-зеленые глазищи… Ее черные волосы, расчесанные на прямой пробор, доходили до локтей, обрамляя узкое лицо с выступающими скулами и решительно очерченным подбородком. На ней был белый свитер, под которым свободно колыхались маленькие остроконечные груди, когда она двигалась, и изумрудная юбка, контрастирующая с бело-розовыми бедрами.

— Я — Фрида Паркин, — представилась она, когда я уселся на свободный табурет рядом с ней. — А вы кто такой?

— Рик Холман.

Я подождал, пока бармен не пододвинет мне по стойке новую порцию. Перед девушкой он поставил мартини с нарочитой небрежностью — спиртное даже выплеснулось из стакана.

— Не извиняйся, Барни, — сказала она бармену елейным голоском. — Я понимаю, ты не можешь унять дрожь в руках. Такой жирдяй, как ты, имеет право быть законченным алкоголиком! — Фрида понаблюдала, как лицо бармена стало темно-бордовым, когда он двинулся к другому концу стойки. Тогда она повернулась ко мне снова: — А что вам нужно от Клайва Джордана, Рик?

— Поболтать по-дружески, больше ничего.

— И о чем?

— Дело конфиденциальное.

— Поговорить с Клайвом по-мужски вам вряд ли удастся. — Она подозрительно оглядела меня. — Или вы притворяетесь?

Изучив меня с головы до ног, она отрицательно замотала головой.

— И мысли не было, — сказал я. — Вы знаете, где его можно найти?

— Естественно. Я провожу вас туда, когда мы пропустим по второй. Вы ведь заплатите за мою выпивку?

— Я не против, — сказал я.

— Замечательно! — Фрида одобрительно кивнула. — Я всегда могу уговорить Барни налить мне в долг, но он от этого начинает воображать бог весть что. А вы тоже в киношном рэкете? О, пардон! — Ее голос зазвучал еще более гортанно. — То есть я хотела спросить, не связаны ли вы с киноиндустрией?

— В некотором роде связан, — кивнул я. — А как насчет вас?

— Я тоже, но мне надоело ложиться под парней, которые обещают мне роли, а потом кидают. — Фрида залпом ополовинила свою порцию мартини. Чувствовался стаж. — Если девушка отдается за здорово живешь, я считаю, можно и подождать, когда это доставит ей удовольствие, верно, Рик?

— Ну… — Я почувствовал, что у меня закололо в затылке. — Честно говоря, никогда об этом не задумывался.

— А следовало бы. — Фрида осуждающе посмотрела на меня. — Я хочу сказать, вот вы укладываете девушек направо и налево, могу поспорить. А что вы даете им взамен? Вы когда-нибудь спрашивали себя: а нравится ли им с вами? — Она решительно замотала головой, и прядь ее черных волос закрыла, словно занавеской, правый глаз. — Чего это Барни подмешал в пойло? Я ослепла на один глаз! — Фрида снова отчаянно принялась мотать головой, пока непослушная прядь волос не оказалась на прежнем месте. — Так-то лучше! Я ему не доверяю. — Она опустошила свой стакан вторым глотком и толкнула пустой стакан по стойке. — Эй, Барни! Кончай свои порнографические мечтания и подай нам пару свежих порций!

— Вы всегда не даете ему спуску? — поинтересовался я.

— Ему это нравится, — сказала она самодовольно. — Он мазохист.

Нервное покалывание распространилось с затылка на всю мою голову, и я почувствовал, что у меня горят уши. Я проглотил то, что осталось в моем стакане, как раз вовремя — бармен поставил перед нами новую порцию.

— Я ничего не имею против шлюх, — грубо сказал он, — но если у шлюхи ни на минуту не закрывается рот — это уже что-то!

— Прекрати пороть чушь! Особенно когда говоришь со мной, — резко сказала Фрида. — Вытри слюну с подбородка, подбери пузо и катись на дальний конец стойки! Когда мы захотим увидеть чудовище Франкенштейна, то пойдем в кино!

— Меня бы это вполне устроило, — прорычал бармен. — Убирайтесь!

— Держи карман шире! — бросила она.

— Поверь мне, — ухмыльнулся он, обнажив пару выбитых зубов, — мне доставит неописуемое удовольствие выбросить тебя из бара, Фрида.

— Рик! — приказала она самоуверенно. — Дайте ему как следует!

— Бить барменов — плохая примета, — сказал я. — Никогда не знаешь, что у них спрятано под стойкой. Что, если обрез?

— Трусливый заяц! — Фрида схватила полный стакан и выплеснула содержимое прямо в лицо бармену. — Может, это слегка охладит твой пыл, Барни!

Тот отшатнулся, схватился руками за глаза и выплюнул поток непечатных ругательств, закончив на самой высокой ноте. Я бросил пятидолларовую бумажку на стойку бара, и не успели мои ноги коснуться пола, как я схватил девушку за запястье и стащил ее с табурета. Всю дорогу к двери она вырывалась, и прекратила только тогда, когда мы оказались на тротуаре.

— Барни не посмел бы ничего сделать, — сказала она, едва переводя дыхание. — В глубине души он понимает, что все, что я о нем говорю, правда.

— Что еще раз свидетельствует в пользу того, что у него есть хороший мотив размозжить вам голову из того самого обреза под стойкой, — рявкнул я. — Так где мы можем найти Клайва Джордана?

— У черта на рогах, трус несчастный! — сказала Фрида с издевкой. — Ищите своего гомика сами! А я занята!

Я снова схватил ее за запястье и потащил к машине, затем втолкнул на переднее сиденье. Когда мы отъехали на десять ярдов, Фрида вдруг вытянула ногу и нажала на педаль тормоза. Край рулевого колеса вонзился мне в желудок, и я резко и болезненно ударился лбом в ветровое стекло. Позади нас послышался душераздирающий скрип тормозов, сопровождаемый еще более душераздирающим гудком.

— Вы едете не туда, — невозмутимо сказала она. — Разворачивайтесь!

Загоняя машину в ряд стоящих вдоль обочины авто, я начинал чувствовать симпатию к бармену Барни. Поэтому, прежде чем посмотреть на Фриду, я осторожно прикурил сигарету. Она сидела сложив руки на груди и смотрела прямо перед собой в ветровое стекло, тихонько насвистывая что-то себе под нос.

— А не соизволите ли вы назвать мне адрес, чтобы я смог отыскать его сам? — рассудительно попросил я. — Тогда вы могли бы спокойно вернуться в бар и продолжить издеваться над стариной Барни.

— Я уже решила: останусь с вами, — заявила она, не поворачивая головы. — Я сегодня еще даже не начала пить, а у вас денежки шуршат. Я видела, как вы ими бросались, когда мы уходили из бара! Один из приятелей Клайва должен был отвалить на месяц на Восток, поэтому он разрешил ему пожить в своих апартаментах. Это в районе новостроек в Уилшире. Я скажу, когда мы окажемся там.

— Уж пожалуйста, — прочувствованно попросил я. — То есть я хотел сказать, лучше уж скажите, чем снова давить на тормоза, ладно?