Но всегда находилось еще одно дело, которое ему нужно было закончить, прежде чем у него появится возможность обдумать отбытие. Он обещал леди Селене полный набор кубков, выполненных в виде позолоченных тюльпанов. Одни они заняли у него две недели работы, а когда были закончены, он обнаружил, что должен спешить изготовить пару замысловатых свадебных колец, которые он пообещал молодому дворянину, ухаживавшему за эльфийской девушкой. А затем капитан гвардии Беседующего шагнул через порог мастерской, в отчаянии от плохой балансировки своего длинного меча, которую, как он заявил, не смогли исправить эльфийские кузнецы. Проблема была столь очевидна для глаза Флинта — декоративная гарда на эфесе полностью нарушала балансировку — что он стал бы чуточку хуже думать о себе, если бы не согласился помочь. Поручения продолжали расти, как его борода.

Если бы не новый набор одежды, любезность Беседующего, Флинт выглядел бы точно как в тот день, когда впервые ступил в Квалиност, с темными волосами, стянутыми позади шеи и густой бородой, аккуратно заткнутой за пояс. Однако он сменял свои тяжелые, подбитые железом ботинки на пару сделанных из мягкой серой кожи, и хотя его ступни были в два раза больше, чем у любого эльфа, по крайней мере, его шаги теперь не звучали, словно гром.

А его одежда… Зеленый не был обычным цветом Флинта, но портной, которого прислал к нему четыре дня назад Беседующий, поцокал языком и покачал головой при виде шерсти ржавого цвета, которую Флинт выбрал для своего нового осеннего костюма. Старый эльф настаивал на изумрудно-зеленом, но Флинт протестовал, что он будет слишком кричащим. Однако когда Флинт наконец примерил его, старый портной захлопал в ладоши.

— Он определенно ваш, мастер Огненный Горн, — заявил он.

— Вы так думаете? — спросил Флинт, нахмурившись, разглядывая себя в зеркале из полированного серебра.

— В самом деле, — решительно ответил портной. — Вы реально лихо выглядите.

— Так и есть, Флинт, — произнес Танис со своего стула в углу.

Лихо? Флинт подумал, критически посмотрел на свое отражение, а затем ухмыльнулся сам себе.

— Ну, может, так оно и есть, — сказал он. Танис засмеялся.

И вот теперь Полуэльф с взъерошенными коричневато-рыжими волосами обежал угол мрачной мастерской Флинта — более приземистой по сравнению с соседними эльфийскими домами.

— Я счастливчик. Компания, — фыркнул Флинт, тем не менее, улыбаясь. — Где этот чертёнок Лорана? Удивлен, что она не утянула тебя поиграть в какую-нибудь шумную игру или что-нибудь подобное.

— Она пыталась, — сказал Танис. Он сорвал два яблока со сгибавшегося под тяжестью плодов дерева, кинул лучшее Флинту, нашел удобное место на стене, прислонился и закрыл глаза, позволив солнечному свету падать на веки. Вздрогнув, Флинт обнаружил, что, несмотря на слегка заостренные уши и небольшую раскосость глаз, Танис в этот момент был очень похож на человеческого ребенка. Это заставило гнома вспомнить об Утехе, и снова приступ ностальгии охватил его.

— Мне не хочется играть, не сегодня, — продолжил Танис. — Кроме того, с ней был Гилтанас, и я не думаю, что он хотел бы, чтобы я присоединился. — Он открыл глаза.

— Ба, — сказал Флинт, швырнув через плечо огрызок яблока и вытирая руки о бороду. — Уверен, брат Лораны так не думает.

Танис серьезно произнес, повернувшись к гному:

— Он больше не желает иметь никаких дел со мной. Я всегда думал, что он мне как брат, но теперь, похоже, все, что ему нужно, это следовать щенком повсюду за Портиосом. А Портиос уж точно никогда не вел себя, как мой брат.

По суровому лицу Полуэльфа пробежала тень. Флинт вздохнул и положил сильную мозолистую руку на плечо Таниса.

— Ну, парень, — тихо, почти мрачно, сказал он, — нельзя сказать, почему иногда кто-то поступает так, как он поступает. Но не держи на него зла из-за этого. Я уверен, что все уладится.

— Я вполне понимаю, почему он так поступает, — произнес Танис, но не уточнил. И Флинт, чувствуя, что в жизни Полуэльфа была область, в которой он нуждался в уединении, ничего не сказал. Конечно, до Флинта дошла от Лораны информация о матче Портиос-Танис — только боги знали, где она узнала об этом — но гном воздержался от упоминания об этом знании своему новому другу.

Они некоторое время грелись на солнце, и, наконец, Танис попросил Флинта рассказать больше о внешнем мире и об Утехе. Это была частая тема. Мальчик, по-видимому, не уставал от таких рассказов.

— А что ты сделал после того, как те четверо разбойников одолели охрану? — спросил его Танис. Флинт рассказывал о том дне, когда банда разбойников устроила беспорядок в Таверне «Последний Приют».

— Ну, я расскажу тебе, парень. Уже темнело. Итак, я взял в руку свой молот… — он для выразительности крепко схватил подвернувшуюся палочку, — и затем я… э-э… и затем я… — Флинт внезапно ощутил на себе взгляд сияющих глаз Таниса.

— И затем ты что, Флинт? — возбужденно спросил Танис. — Ты вступил в бой со всеми четырьмя сразу?

— Ну, э-э, не совсем, — ответил Флинт. Эти истории звучали как-то лучше, когда он рассказывал их после нескольких кружек эля. — Видишь ли, там, на полу, случайно оказалась кружка и, ну, было темно, и, видишь ли, я не смотрел под ноги…

— Ты споткнулся, — сказал Танис, и его лицо озарила улыбка.

— Конечно же, я не споткнулся! — проорал Флинт. — Я притворился, и мой молот попал главарю разбойников в лоб, вот так. — Он шлепнул палкой полусгнившее яблоко. Яблоко взорвалось брызгами сока, и Танис получил четкое наглядное представление.

— Это здорово! — воскликнул Танис, и Флинт фыркнул, как будто это было пустяком.

— Иногда я хотел бы родиться в Утехе, — затем тихо произнес Танис, вглядываясь в даль, на север, где, как он знал, располагалась Утеха. Он отбросил огрызок яблока, и попрощался с Флинтом.

Как бы подтверждая оптимистичные слова, произнесенные Беседующим, когда гном впервые прибыл в Квалиност, Флинт с Беседующим за последние несколько месяцев стали почти друзьями. Полгода назад, если бы кто-нибудь сказал Флинту, что он найдет себе товарища в лице эльфийского повелителя Квалинести, он заказал бы парню кружку за такую веселую шутку. Хотя между высоким царственным лордом и простым коротышкой гномом явно пролегала бездна различий, у каждого была прямота в суждениях, позволившая одним шагом преодолеть эту пропасть.

Итак, Флинт гулял по дворцовым садам бок о бок с Беседующим, ведя разговор о далеких землях и веках, или сидел справа от Беседующего за официальным обедом. Конечно, кое-кто из придворных ворчал, но Флинт понял, от кого Портиос и Лорана унаследовали свое упрямство.

Особенно в последние несколько недель Флинт стал также близок к Солостарану, как и к Танису. Церемониальные стражники Беседующего, носившие нагрудники, украшенные эмблемой в виде Солнца и Дерева, выполненной серебряной филигранью, больше не задерживали его у приемной Беседующего в Башне. Вместо этого они с улыбкой приветствовали Флинта и приглашали постучать в дверь приемной со стеклянными стенами. А у личных слуг Беседующего был строгий приказ держать серебряную чашу на столе Беседующего наполненной сухофруктами и глазированными орехами, которые любил гном. Сегодня осеннее солнце лилось сквозь стекло на свежий зеленый камыш, рассыпанный по полу, и освещение комнаты приобретало легкую мрачность, словно на лесной опушке.

Беседующий сказал, что надеется, что Танис не становится назойливым, проводя так много времени с Флинтом.

— Ба, — фыркнул Флинт. — Я не могу представить, что околачиваться в дымной кузнице со сварливым гномом вроде меня может доставлять так много радости. Но вы не беспокойтесь о Танисе. Он хороший парень.

Беседующий улыбнулся и кивнул.

— Да, я тоже так думаю. — Он встал и подошел к окну, молча вглядываясь вдаль, будто что-то обдумывая. Затем он обернулся и посмотрел на гнома своими ясными глазами. — Флинт, Танис много значит для меня, и мне кажется, что он и твой друг.