– «Синий ягненок»? – Мэри Энн двинулась к двери. – Да, ничего. Там дорого. Не знаю, отрыты ли они так рано.

– Вот и посмотрим, – объявил Шиллинг, следуя за ней по коридору. Его обуяло легкомыслие, ощущение приключения. – А если закрыто, пойдем куда-нибудь в другое место. Не могу же я нанять вас, не узнав получше.

В торговом зале плотники били-колотили молотками поверх дребезжания телефона. Электрик, окруженный проигрывателями и колонками, безуспешно пытался расслышать сигнал усилителя. Шиллинг догнал девушку и взял ее за руку.

– Осторожней, – дружелюбно предупредил он. – Не заденьте косу – это провода для проигрывателей.

Под его пальцами рука ее была тверда. Он осязал ее одежду – сухое шуршание зеленого вязаного костюма. Он шел рядом и слышал едва уловимый аромат ее духов. Она была действительно на удивление маленькая. Она брела вперед, глаза в пол; на улице она не сказала ни слова. Он видел, что она погружена в свои мысли.

Когда они перешли дорогу, девушка остановилась. Шиллинг неловко отпустил ее руку.

– Ну-с? – продолжил он, стоя с ней лицом к лицу на ярком утреннем солнце. Солнечный свет пах влагой и свежестью; он сделал глубокий вдох и обнаружил, что воздух даже лучше сигарного дыма. – Что вы думаете? На что это будет похоже?

– Приятный магазинчик.

– А стоит ли ждать финансового успеха?

Шиллинг проворно отошел, давая пройти рабочим, затаскивающим кассовый аппарат и коробку бумажной ленты.

– Возможно.

Шиллинг заколебался. Может, он совершает ошибку? Если он произнесет это, идти на попятный будет уже поздно. Но он и не хотел идти на попятный.

– Место ваше, – сказал он.

Секунду спустя Мэри Энн ответила:

– Нет, спасибо.

– Что? – Он был потрясен. – Что это значит? Что вы имеете в виду?

Не говоря ни слова, девушка пошла по тротуару. Какое-то время Шиллинг стоял как вкопанный; затем, выбросив сигару в сточную канаву, поспешил за ней.

– В чем дело? – потребовал он объяснений, преграждая ей путь. – Что-то не так?

Прохожие с интересом глазели на них; не обращая на них внимания, он схватил девушку за руку.

– Вам не нужна работа?

– Нет, – дерзко сказала она. – Пустите мою руку, а не то я позову копа и вас арестуют.

Шиллинг отпустил девушку, и она отошла на шаг.

– Да в чем же дело? – взмолился он.

– Я не хочу на вас работать. Я поняла это, когда вы ко мне прикоснулись, – голос ее сорвался. – У вас замечательный магазин. Простите – все так хорошо начиналось. Не надо было меня трогать.

И она ушла. А Шиллинг остался стоять; она растворилась в потоке ранних покупателей.

Он вернулся в магазин. Плотники колотили что было сил. Визжал телефон. Пока его не было, появился Макс, который принес ему сэндвич с ветчиной и картонный стаканчик кофе (с одним кусочком сахара).

– Вот, пожалуйста, – сказал Макс, – ваш завтрак.

– Оставь себе! – зло огрызнулся Шиллинг.

Макс вспыхнул:

– Да что с вами такое?

Шиллинг копался в кармане пиджака в поисках новой сигары. Он заметил, что у него дрожат руки.

Насвистывая себе под нос, Дэвид Гордон припарковал фургон техподдержки компании «Ричмонд» и спрыгнул на мостовую. Волоча сломанный топливный насос, он с полными руками гаечных ключей зашел в здание заправки.

Мэри Энн Рейнольдс сидела на стуле. Но что-то явно было не так – она была слишком притихшей.

– Ты… – начал Гордон. – Что с тобой, дорогая?

По щеке девушки скатилась одинокая слеза. Утерев ее, она встала. Гордон подошел, чтоб обнять ее, но она отступила.

– Где ты был? – тихо спросила она. – Я здесь уже полчаса. Мне сказали, что ты вот-вот вернешься.

– Сломались там одни на «Бьюике». На старом Большом Медвежьем проезде. Что случилось?

– Я ходила искать работу. Сколько времени?

Он отыскал глазами стенные часы; когда его спрашивали, который час, он всегда находил их с трудом.

– Десять.

– Значит, прошел уже час. Я немного прогулялась, прежде чем идти сюда.

Он был совершенно сбит с толку.

– Что значит – ты ходила искать работу? А как же «Готовая мебель?»

– Прежде всего, – сказала Мэри Энн, – пять долларов не одолжишь? Я купила у Стейнера перчатки.

Он вынул деньги. Она взяла банкноту и положила ее в сумочку. Он заметил у нее лак на ногтях, и это было необычно. Да она вообще вся приоделась: дорогой на вид костюм, туфли на высоких каблуках, нейлоновые чулки.

– Сразу могла догадаться, – говорила она, – как только он впервые посмотрел на меня. Но пока он меня не тронул, я не была уверена. А когда убедилась, поскорее ушла оттуда.

– Объясни, – потребовал он. Ее мысли, как и ее занятия, были для него тайной.

– Он хотел со мной отношений, – с каменным лицом произнесла она, – для этого все и затевалось. Работа, магазин пластинок, объявление. «Молодая, привлекательная женщина».

– Кто?

– Хозяин магазина. Джозеф Шиллинг.

Дейв Гордон и раньше видел, как она расстраивается, и иногда ему даже удавалось ее успокоить. Но он не мог понять, в чем, собственно, дело; какой-то мужик к ней подкатил – ну и что? Да он сам раньше подкатывал.

– Может, он не имел в виду ничего такого, – сказал он, – ну, то есть, может, магазин – взаправду, но когда он тебя увидел… – он указал на нее, – да ты посмотри на себя – ты вся как куколка. Нарядная, накрашенная.

– Но он мужчина уже в возрасте, – настаивала она, – это неправильно!

– Почему? Он же мужчина, верно?

– Я-то думала, что ему можно доверять. От мужчины в возрасте такого не ожидаешь.

Она вынула сигареты, а он взял ее спички, чтоб дать ей прикурить.

– Ты только подумай – такой уважаемый человек, с деньгами, с образованием, приезжает в наш город, выбирает наш городок для таких вот затей.

– Не бери в голову, – сказал он, желая ей помочь, но не зная как, – с тобой-то все в порядке.

Она бессмысленно кружила по комнате.

– Меня прямо тошнит. Это так… возмутительно. Я так чертовски долго прихорашивалась. Да и магазин… – голос ее стих, – он такой красивый. А как он посмотрел на меня сначала. Он казался таким убедительным.

– Так всегда бывает. Тебе достаточно пройтись по улице, возле аптеки. Парни оглядываются, смотрят.

– Помнишь тот случай в автобусе? Мы еще в школе учились.

Он не помнил.

– Я… – начал он.

– Тебя там не было. Я сидела рядом с одним мужчиной, коммивояжером. Он со мной заговорил, это было отвратительно. Шепчет мне прямо в ухо, а весь автобус сидит, покачивается себе, как ни в чем не бывало. Домохозяюшки.

– Эй, – придумал Гордон, – я заканчиваю через полчаса. Давай доедем до «Фостерз фриз» и съедим по гамбургеру с шейком. Тебе полегчает.

– Да ради бога! – она была возмущена. – Да повзрослеешь ты, наконец? Ты уже не мальчик – ты взрослый мужчина. Ты о чем-нибудь еще, кроме молочных коктейлей, можешь подумать? Ты просто школьник, вот кто ты такой.

– Не кипятись, – пробормотал Гордон.

– Зачем ты якшаешься с этими гомиками?

– Какими гомиками?

– Тейтом и компанией.

– Они не гомики. Они просто хорошо одеваются.

Она выдула на него облако сигаретного дыма.

– Работа на заправке – это не для взрослого мужчины. Джейк, вот ты кто; просто еще один Джейк. Джейк да Дейв – близнецы-братья. Стань Джейком, если тебе так нравится. Будь Джейком, пока тебя в армию не загребут.

– Оставь свои разговоры про армию. Они и так мне в затылок дышат.

– Послужи – тебе не помешает, – сказала Мэри Энн и с беспокойством добавила: – Отвези меня в «Готовую мебель». Мне нужно вернуться на работу. Не могу я здесь рассиживаться.

– Ты уверена, что тебе обязательно возвращаться? Может, тебе лучше пойти домой и отдохнуть?

Глаза девушки зловеще сузились.

– Я должна вернуться. Это моя работа. Надо хоть иногда брать на себя какую-то ответственность. Ответственность – тебе известно такое слово?