Согласитесь: во Вселенной царствуют чувства. Материя, конечно же, тоже, но что она без чувств? Относимся мы к ней с пренебрежением или застываем от страха, обходим стороной из уважения или же пренебрежительно рвёмся напролом. Чувства определяют наше отношение к бытию. И так уж случилось, что мастер-сержант Стив Хопкинс из-за этих чувств и умудрился вляпаться в переплёт, необдуманно пообещав любимой вернуть разрушенный его же правительством мир. И пошло-поехало. Пришлось дезертировать из армии, отправиться к чёрту на кулички, чтобы докопаться до сути случившегося, в чём ему в той или иной степени помогали три его пассии, воспылавшие к нему этими чувствами; Первая – любовь его жизни и непосредственная виновница приключений, жительница уничтоженной планеты, прекрасная Лия. Вторая – капрал его отделения, лихая Мэган Фокс. И третья – как бы это странно ни звучало, – его собственная бортовая интеллектуальная система, а проще говоря – Ангел. Что из всего этого получилось, читайте в главах этой книги. Ведь мало вернуть к жизни целую планету, надо ещё каким-то образом извлечь из всего этого выгоду. Так сказать, чтобы всё было в шоколаде. Вы скажете: «Фу-у! Он же липкий и маркий!» Напротив – он вкусный. А липкое и маркое – это нечто иное. Надеюсь, таковой не покажется данная книга. Желаю вдосталь поплакать и посмеяться вместе с моими героями.

Кто сказал, что космос безжизненный? А вы бывали в космосе? Нет? Ну, тогда спросите у любого, кто только что вернулся, и он вам ответит…

Космос – он как аквариум, занимающий всю стену вашей комнаты.

Разве в нём нет жизни? Посмотрите. Вот серебристая полосатая стайка данюшек, подобно рою метеоритов, пронеслась из одного конца аквариума в другой. А вот, пыхтя и важно переваливаясь с бока на бок, прошествовал астероид. Ему, как лицу значительному, не стоит обращать внимания на такую мелюзгу. А кто это затаился под камушком? Сомик? Но это же планетоид, как малое дитя, выглядывает из-за своего старшего и огромного собрата. Он такой крохотный, что его почти не видно за исполинским телом планеты, которая, словно рыба-луна, всплыла к поверхности из холодных глубин космоса.

Эй! Не смей прикасаться! Ещё ужалит! Это же медуза – несётся, раскинув в стороны свой длинный кометный хвост, неспешно завершая круг вокруг далёкого светила. А ей вельможно уступает дорогу коварная и опасная рыба фугу, блуждающей планетой скользящая в космическом эфире.

Кто сказал, что в космосе нет звуков? Прислушайтесь! В нём больше звуков, чем вы можете себе представить. Он, подобно автостраде в часы пик, полон воя и скрежета пересекающих его безбрежное пространство транспортных средств, несущих в себе крохотные мирки с оазисами жизни.

Отовсюду слышится писк, треск, далёкое щебетание. Там, за туманностью пышных водорослей, неустанно трещит сверхновая, а там пыхтит, раздуваясь до неимоверных размеров, ужасный красный карлик. Космос, как никакое другое место, полон звуков, движения, жизни. Надо только это увидеть, услышать, почувствовать. Вселенский эфир – как первородный бульон, зародивший на нашей планете первые зачатки жизни, приютивший в себе и лелеющий намного больше форм, чем мы можем себе вообразить.

Но оставим в покое аквариум. Если он – Вселенная, то что находится по другую грань хрупкого стекла? Какой мир? А если аквариум круглый и пустотелый внутри? Как нам пробиться через хрупкое, с виду неприступное стекло?

– Ага… – скажете вы. – Уже давно пробились!

…И правда. Давно. Так, о чём это я? Ах, да…

Звук, с которым боевой крейсер Сил Урегулирования Конфликтных Ситуаций вынырнул из гиперпространства, по обыкновению получился донельзя неприличным и звонким. Конечно, можно сказать, что он сильно похож на звук рвущейся материи. Но сказать такое – это всё равно что плюнуть на голову. Что есть, то есть. Из песни слов не выкинешь.

Крейсер был огромный. Скорее похожий на вооружённый до зубов планетоид размерами в несколько городов или же на один из приличных мегаполисов, что разрослись на пригодных для жизни планетах, как грибы после дождя.

Из-за его размеров любому гражданскому лицу, увидевшему подобное творение человеческих рук, непременно захочется почесать затылок, присвистнуть и убраться куда подальше, чтобы не накликать на свою голову какую-нибудь новую беду.

Материя, расступившаяся перед подобным мастодонтом, ещё какое-то время посопротивлялась, пытаясь протуберанцами разорванного пространства ухватить его за задницу и силком затолкать обратно в другое измерение, но вскоре сдалась, поняв всю тщетность усилий, а уже через несколько секунд, с точно такими же звуками по его бокам, выплыли в реальную Вселенную его неразлучные друзья – корабли сопровождения. Боевая флотилия, словно стая косаток, выплывала в мир, где всё знакомо, всё на своих местах и не таит в себе непредвиденных сюрпризов.

Вспыхнули опознавательные баннеры боевых соединений. Расцвели иллюминацией праздничных огней контуры кораблей, а перед носом основного флагмана, мигнув несколько раз, засияло голографическое изображение с портретом последнего президента Совета Федерации Содружества Разумных Миров.

Его ушастая физиономия радостно взирала на приближавшуюся из черноты космического пространства планету, неся в себе мир и благоденствие осчастливленному его появлением арианскому народу.

Корабли перестроились в парадный строй. Флагман в центре, остальные – согласно табели о рангах: кто по бокам, а кто позади. Со стапелей сорвались в бешеном аллюре космические истребители, выполняя залихватский манёвр и выстраиваясь в ровные клинья. Всё чин чином, по-военному чётко, без суеты и ненужной суматохи.

Но уже после первого десятка минут что-то у них пошло не так. Кто-то что-то напутал, вероятно, допустив небольшую погрешность в координатах точки выхода, или, быть может, по какой-то другой причине: «Со стороны всё выглядело незначительно», если не считать того, что портрет президента дрогнул, немного исказился, а выражение его лица приобрело довольно-таки злобный вид, тем самым перепугав до чёртиков всё население приближавшейся планеты.

Доселе чёткий строй несколько смешался, но надо отдать должное опыту пилотов: они быстро восстановили былой порядок и дружной стайкой проследовали дальше – в надежде, что никто из начальства не заметит допущенной ими ошибки.

Кого-то за это непременно расстреляют.

Стив Хопкинс понял, что что-то пошло не так, по тому, как от него по столу попыталась убежать чашка с кофе. Мирок, в котором он сейчас находился, накренился примерно градусов на тридцать. Силы тяготения поменяли полярность, и ему пришлось одной рукой ухватиться за первую попавшуюся опору, а другой – придерживать злополучную чашку. Убирать после себя всё равно пришлось бы ему. А то, что он мастер-сержант, никаких привилегий в себе не несло. Во всяком случае, в свободное от службы время.

Ему ещё повезло. Капрал Блюм, мявший до этого щёки на втором ярусе, – тот вообще едва не свалился. Глаза испуганные. Лупает ими по сторонам. А когда врубился, что произошло, его белозубая улыбка осветила темнокожее лицо. Радуется небось, что успел вовремя закогтиться!

Стив прислушался. Он выжидал. Вот сейчас завоет аварийная сирена, и его отпуск – в который уже раз – накроется медным тазом. Но нет, всё спокойно. Крейсер выровнялся, продолжая свой неторопливый бег.

Капрал Мэган Фокс плюхнулась на стул, стоявший рядом с ним, и, склонившись, чтобы видеть его лицо, удивлённо, набитым жвачкой ртом спросила:

– Ну, и что это было?

Стив пожал плечами.

– А то ты сама не знаешь! – буркнул он, кривя лицо.

Мэг кивнула, словно такой ответ мог её удовлетворить. Как ни в чём не бывало, она отвернулась и продолжила трёп с сержантом Йомингом по поводу того, как ей лучше спустить получку, накопленную за последнюю многомесячную операцию.