Операции с поездами становились не только сложными, но и рискованными. То, что Ваське казалось пустячной задержкой, у Сеньки вызывало тревогу и озабоченность. По своему сибирскому опыту знал он, что вагоны на станции лучше отцеплять зимой группами. Лишние задержки состава на станциях увеличивали время работы в пути. Поэтому, как правило, Сенька загодя согласовывал с дежурным остановки. И если предстояли маневры с толчками, Сенька и машинист учитывали даже встречный и боковой ветер. При попутном же ветре могло случиться и столкновение.

Многое умел Сенька и учил этому своего подопечного. Особо опасную работу главный делал сам. Вставлять в автосцепку «звенку» давалось Ваське труднее всего. Называлось это — сцеплять «на ухо». В руку бралось тяжелое металлическое кольцо и опускалось в прорезь автосцепки, состав подавался с медленной осторожностью к другому вагону и, как только соприкасался буферами, серьга в мгновение накидывалась на сцепной крюк. Сенька ловко поворачивался и осторожно двигался боком между вагонами. И как ни старался, как ни берегся он, полушубок нет-нет да и защемляло, прихватывало почти намертво буферами. Иногда зажатой оказывалась рукавица, и чтобы выдернуть ее, приходилось ждать, когда буфера расстыкуются и сцепка натянется.

Сцепляя на ходу, Сенька нарушал правила безопасности, но зато экономил время. PI ради этой экономии часто шел на немалый риск. Но была и еще одна особенность в характере Сеньки: любил Сенька самые дальние, трудные рейсы. В то время как другие предпочитали короткие, непродолжительные маршруты, Сенька, как нарочно, тянулся к тяжеловесным сборным составам. Благодаря им, он словно бы убегал, избавлялся от чего-то мешавшего ему находиться дома. Втягиваясь в работу, Сенька разгонял и рассеивал какие-то свои думы, какую-то жизненную тайну, скрытую общительностью и работой…

Можно было подумать, что сложные поездки нужны Сеньке, чтобы приучить к ним молодого напарника. Но Васька и без того слыл догадливым и сметливым. Вряд ли тут требовалась дополнительная натаска. Сенька вел себя то как мальчишка, то как умудренный, познавший многое человек.

Временами Ваське казалось, что вдвоем им долго не проработать. Понимал это скорее чутьем, нежели умом, и никогда не задумывался о своем ощущении. Да и не хотел, зная, что все равно скоро идет в армию.

Летом Сеньке с Васькой выпало сопровождать поезд с военной техникой. Состав считался людским и требовал повышенного внимания. В путевом листе он значился особым литером. В таких поездах Васька Лазарев разбирался слабо и полагался больше на опыт и мудрость Сеньки.

Воинский состав Васька сопровождал впервые, и потому все, что происходило вокруг, виделось ему особо важным и значимым.

Но Сенька пропал, исчез неизвестно куда, как только погрузились перед рассветом. Такого за ним Васька не помнил. С ног сбился, разыскивая своего главного. Оказаться одному было боязно. Вначале думалось, что Сенька оформлял документы, но это не подтвердилось.

— Сибиряка не видели? — спрашивал Васька, у кого мог.

— А черт его знает!

Наконец кто-то на ходу бросил:

— Вроде бы звонил зачем-то домой… Точно не знаю, сорвете вы с ним отправление.

Напряженной выдалась от беготни и нервозности ночь. Ваське казалось, что как только они выедут и наберут скорость на перегонах, все закрепленные на платформах машины раскачаются и попадают. И он заранее приготовился смотреть за составом в оба, полагая, что главного ему назначат сегодня другого.

Но отправление они не сорвали…

Молча и торопливо кто-то карабкался на площадку к Ваське. Он метнулся к подножкам и выставил руки.

— Куда?! — негодуя зашумел Васька и почувствовал, что упирается руками в спицы велосипедного колеса. — Сюда нельзя!

— Тише, старшой, — услышал он снизу, от подножек. — Принимай лучше боевую технику.

Голос был Сеньки-сибиряка. И Васька обрадовался, что сыскался начальник, вероятно знавший точное время отправления состава.

— Зачем нам велосипед? — удивился Васька.

— Держи, не спрашивай. Командир в бой поведет на нем! — бросил Сенька и потрусил в голову поезда. Ваське же, не служившему в армии, и впрямь подумалось: не для командира ли — ведь состав-то воинский? На всякий случай он прислонил велосипед к стенке вагона и ждал теперь уже скорого отправления, надеясь узнать все позже.

Тронулись двойной тягой. Светало. По сторонам замелькали столбы, дома, деревья. Засвистел ветер, заторопились колеса. На поворотах Васька высовывался и, держась за поручни, окидывал состав цепким взглядом. В лицо ударял ветер с песком: видно, занесли сапогами и гусеницами на платформы. Васька невольно воображал себя сидящим в одной из боевых машин.

Работая на транспорте первый год, он работал на нем и год последний, перед предстоящим уходом на службу. Васька не знал еще, что совсем скоро кондукторов не будет, а вместо «звенок» вагоны оборудуют сплошной автосцепкой.

В середине дня состав поставили под разгрузку. Кондукторы направились к станционной дежурке. Обоим хотелось отбыть скорее попутным в город. Шли торопливо по шпалам, словно бы от спешки зависел отъезд. Васька — первым, за ним с велосипедом на весу трусил Сенька. Сейчас Васька умышленно не интересовался его «боевой техникой», держась нарочито подчеркнуто: главный так и не объяснил, откуда и с какой стати взялся велосипед. Такое отношение задело и обидело старшего кондуктора.

Дежурный, как и на любой станции, был сибиряку знаком.

— Здорово, начальник! — громко приветствовал его Сенька, открыв дверь служебки. Прямо через порог он вкатил в помещение совсем новый велосипед.

— Ты бы еще мотоцикл прихватил, — заметил дежурный, снял красную фуражку и протянул поочередно руку вошедшим.

— А что, надо? — с многозначительностью в голосе спросил Сенька. — Притащу.

В глазах его мелькнуло озорство. Невзначай сказав, дежурный как бы подстегнул, навел Сеньку на шальную мысль. По сузившимся, чуть раскосым глазам главного Васька догадался, что он и в самом деле готов за что-то потрафить дежурному этой небольшой станции, на которой, кроме пригородного да редких товарняков, как сегодня, и поезда-то не задерживались… Сеньке, очевидно, хотелось поговорить с местным дежурным.

Непонятен был сейчас Ваське начальник. Какая-то тревога исходила от его суеты и загадочности, что-то скрывал он, не договаривая, от чего Васька тоже стал тревожиться. Путаясь и теряясь в предположениях, он молчаливо слушал Сеньку и дежурного, неожиданно сиявшего трубку аппарата:

— Кленовая слушает. Сборный по сквозному? Ладно.

— Отправь-ка ты нас этим сборным, — попросил Сенька. — Вот так надо домой!.. — провел он ребром ладони по горлу.

— До пригородного не уедете, ребята. Запрещено останавливать, сами знаете. Попадется кто, шуму да крику наделает, — дружески укорил Сеньку дежурный.

— Попроси скорость сбавить!

— На ходу нельзя.

— А то давай сам посигналю!

— Я тебе посигналю, — пригрозил дежурный. — Под суд хочешь?

— Да мигом вскочили бы…

— И как это ты мигом вскочишь со своим драндулетом? Не могу, ребята, ей-богу, не могу. Объясняться придется.

— Тебя это смущает? — спросил в свою очередь Сенька, показывая на велосипед. — Его забирать я не намерен… — заключил он с тяжелым вздохом.

— Купил, что ли, на какой станции?

— В городе.

Дежурный уставился недоуменно на Сеньку:

— В го-о-роде? Так и вез бы сразу домой.

— Времени мало было…

Услышав это, Васька насторожился: Сенька говорил неправду. К поезду он приходил вначале без велосипеда, с ним появился позже. И к чему понадобилось везти его? Постепенно Васька начал медленно прозревать. И чем больше он думал, тем сильнее растравлял в себе возмущение от внезапной догадки…

— Я, ребята, сдаю скоро дежурство. Уведут без меня ваш транспорт.

— Не затем я вез его, чтобы стеречь, — возразил Сенька.