Боб Пальметто лежал в темноте на бугристом матрасе в дешевом мотеле. Сколько таких вот притонов было на его пути за последние двадцать лет? В дешевых мотелях расплачиваться принято наличными, водительских прав и кредитных карточек там не спрашивали. Учет в них был таким же призрачным, как и их посетители.

Он заплатил за одну ночь и, как всегда, проснулся до рассвета. Никакой процедуры сдачи номера не предполагалось — бери вещи и ступай. Придется сегодня пройтись пешком до какого-нибудь городка поменьше. На автобусных вокзалах маленьких городов, как и в дешевых мотелях, никто не станет задавать лишних вопросов, если ты рассчитываешься наличными.

Все последние двадцать лет Боб Пальметто проводил ночи в дешевых пристанищах, а дни — в библиотеках и Интернет-кафе. Поначалу он странствовал с дискетами, потом с дисками, позже — с флешками. А теперь — ни с чем. Он открыл для себя облачные сервисы, и теперь труд всей его жизни висел в эфире.

Из мотеля Пальметто вышел с рюкзаком за плечами, в походных ботинках, рассчитывая пройти через лес. Путь его лежал на северо-восток. Идти предстояло далеко, но любое поступательное движение возвращало ему душевный покой. Завтра он продолжит путь на автобусе. Он знал, что́ ему нужно и где это находится. Главное — заполучить это в свое полное распоряжение.

Он отправлялся в место, где люди, близкие ему по духу, тоже исповедовали уважение к последнему фронтиру мира — океану. Боб Пальметто держал путь в Институт океанографии в Марблхеде, штат Массачусетс. Требовалась ему подводная лодка.

— Нигде не могу его найти, — ответили в телефон. — Фотография двадцатилетней давности и описание — тощий старик в грязных одежках — это, знаете ли, немного. Нам известно, что общественным транспортом он Новый Орлеан не покидал. Судя по всему, ни водительских прав, ни кредитной карты у него нет. Ищи такого как иголку в стогу сена.

— Продолжайте искать, — распорядился Джон Перри. Повесил трубку, потом перезвонил в больницу судье Эпсону. — Готовы принять посетителя?

— Вас занесли в черный список, — ответил Эпсон. — После вашего последнего посещения медсестра измерила у меня давление. В результате этого вас лишили приоритетного статуса. До завтра это не терпит? Врач сказал, что меня, возможно, выпишут, если больше не будет никаких «сюрпризов». Дома всяко удобнее увидеться, без лишних глаз.

— Хорошо. Я хотел сказать вам, что судья, которого посадили на ваше место, осведомлялся обо мне, когда заходил на днях вечером в больницу.

— Его не посадили на мое место! — возразил Эпсон. — Почти все дела отложены до моего возвращения.

— Вы его хорошо знаете? — спросил Перри.

— Никто его хорошо не знает.

— Когда увидимся, давайте поговорим о нем.

— Можем, если хотите, но я его к своим делам не подпущу.

— Вот и хорошо. Скоро переговорим. — Перри повесил трубку.

Джок Буше не мог сосредоточиться на работе. Он порылся в документах и выяснил, что Марша Уитком умерла дома, естественной смертью. Вскрытия не производили. Ей было двадцать восемь лет. Какая естественная смерть у молодой здоровой женщины? Рут Калин со всеми мыслимыми отличиями закончила юридический факультет Университета Лойолы. Могла устроиться хоть в самую престижную юридическую фирму Нового Орлеана, а выбрала почему-то незаметного частного адвоката, а потом и вовсе исчезла. Почему она пошла работать к Декстеру Джессапу?

Обвинение с Пальметто сняли еще два десятка лет назад. Материалы дела хранили в суде десять лет, потом отослали в архив. Копаться там, если этого можно избежать, не хотелось.

Еще в студенческие времена Буше подумывал, не пойти ли ему работать в ФБР. Дважды прошел собеседование с агентом по имени Тед Нили. Они тогда даже пару раз играли вместе в гандбол, а потом Буше решил, что работа в Бюро ему не подходит. Тем не менее в последующие годы он время от времени сталкивался с Нили, и тот всегда сердечно его приветствовал. Впрочем, вряд ли это был достаточный повод, чтобы звонить ему ближе к концу дня по весьма щекотливому вопросу.

Нили жизнерадостно ответил, что неплохо будет возобновить прежнюю дружбу, даже предложил встретиться в тот же день. Для встречи выбрал место как раз посередине между окружным судом и зданием ФБР. Точкой этой оказалась мороженица «Баскин-Роббинс».

Когда Буше подъехал, сотрудник ФБР уже ждал его. Буше взял шарик «Горной дороги» и сел рядом с агентом за маленький столик подальше от окна.

— А вы что едите? — спросил Буше в порядке приветствия.

— Пралине со сливками.

Когда Буше садился, агент не протянул ему руки.

— Вы хотели о чем-то спросить, — сказал Нили.

— Речь об истории двадцатилетней давности.

Нили уставился на замерзший десерт так, будто гадал на кофейной гуще. Сосредоточенное выражение переродилось в кривую ухмылку.

— Я слышал, что вы замещаете судью Эпсона, который слег с инфарктом. Речь об убийстве того адвоката, да?

— Отчасти. Адвокат перед смертью вел дело, которое слушалось у судьи Эпсона. Насколько мне известно, было проведено некое расследование касательно поведения судьи Эпсона. Вам об этом что-нибудь известно?

— Сам я не участвовал, но кое-что слышал, — ответил Нили. — Поднялся шум, что судья Эпсон якобы берет взятки. Был составлен доклад, а потом из Вашингтона прислали распоряжение спустить дело на тормозах. Подобное распоряжение может исходить только от директора — впрочем, это всего лишь моя догадка.

— Доклад, однако, имелся, — сказал Буше.

— Да. Только Вашингтон не дал ему ходу. Судя по всему, они оповестили Эпсона о своих находках. Велели ему больше так не поступать. Наложили взыскание.

— За взяточничество — только взыскание?

Нили наклонился к собеседнику:

— Эпсон тогда вел одно очень важное дело о рэкете. Готовили его много лет. Мы не могли допустить, чтобы посреди этого разбирательства он оказался скомпрометирован. Ему дали шанс, велели исправиться. Похоже, он исправился. На том все и кончилось.

Нили откинулся на спинку стула и, подумав, добавил:

— Эпсон перед нами в долгу. И я уверен, что за прошедшие годы наша контора не раз ему об этом напоминала. Нелегко быть в таком положении, Джок. Никогда не просите одолжений у ФБР. — Нили встал. — А мой вам совет — забудьте про все это.

Судью Эпсона выписали с предписанием: «Никаких посетителей». Джон Перри дожидался в его доме — судья позвонил ему и сказал, что едет к себе. Так что советом врача пренебрегли.

Они устроились в кабинете Эпсона. Обставлен он был в стиле библиотеки Викторианской эпохи. Позади стола имелась стеклянная дверь, выходившая на задний двор, затененный деревьями.

— Мы не нашли Пальметто, — сообщил Перри. — А я бы очень хотел знать, что он сказал этому судье.

— Это мне не составит труда выяснить.

Их прервал стук в дверь. Горничная заглянула в кабинет.

— Вам звонят с работы, судья. Записать сообщение?

— Нет, я отвечу.

Он снял трубку. Перри наблюдал, как из бледного лицо судьи делается мертвенно-белым.

— Что такое? — спросил Перри.

— Этот сукин сын обратился в ФБР. Интересуется этим расследованием двадцатилетней давности.

Перри никак не отреагировал.

— А мы можем подружиться с этим Буше?

— Сомневаюсь, — ответил Эпсон.

Перри встал, собираясь уходить.

— Надеюсь, вы скоро вернетесь к работе, — сказал он. — Когда вас нет на месте, вечно случаются неприятности.

— Через неделю вернусь, — пообещал Эпсон.

Джона Перри не нужно было провожать к выходу, он не раз уже бывал в этом доме. Он шел к машине, а мысли его неслись галопом. Он сам предпримет необходимые шаги. Не такая уж сложная задачка для человека, который намерен обеспечить величайшую страну мира запасом энергии на ближайшие двести лет.

Мэт Квиллен не переносил вида крови — странное свойство для профессионального киллера. Эту работу ему поручили потому, что пока он не провалил ни одного задания. Он задал все обычные вопросы, а потом и несколько необычных. Перри спросил, когда задание будет выполнено, Квиллен ответил: