— Понятно. И когда можно пойти в имение?

— На усадьбу-то? Да хоть сейчас. Мой старший тебя и отведёт. А как с деньгами?

— Давай карточку, я тебе сразу перечислю на счёт, — сказал я, подумав, что если она меня и обманет, деньги пойдут на благое дело.

Женщина посмотрела на меня как на блаженного и притянула карточку. Мы пошли к буфету, где был банкомат и я перевёл деньги.

Она заворожено прочитала сумму, потом заглянула мне в лицо:

— А ты, правда, не хочешь? Уж как бы я для тебя постаралась!

— Спасибо, лучше позови сына.

Она тут же позвонила. Телефоны, пожалуй, оказалось единственным, что мне безоговорочно нравилось в этой эпохе.

Сын, как только услышал, что мать от него что-то хочет, сразу встал на дыбы. Начался бесконечный семейный спор, в котором я не участвовал, вернулся к себе за столик. Дальнобойщики, заинтересовавшись нашими переговорами, уже с любопытством на меня поглядывали. Наконец матери удалось уломать строптивое чадо. Она подошла ко мне с гордым видом и сообщила, что сын сейчас придёт.

— Павлик хороший мальчик, во всем мне помогает, — похвалилась она. — Иногда только упрямится, но если хорошо попросишь, то всё сделает. Просто к нему нужен особый подход.

Сообщив эти обнадеживающие сведения, она вздохнула. Я представил себе ленивого гадёныша, которого нужно постоянно умолять ударить палец о палец, и вздохнул вслед за ней.

— Только ты ему не говори, что я этим занимаюсь, — попросила она. — Дети ни о чём не знают.

Сын явился только через полчаса. На вид ему было лет пятнадцать, обычный подросток: худой и ещё нескладный.

Он независимо, вернее будет сказать, небрежно со мной поздоровался и покосился на мать. Она откровенно любовалась своим детищем.

— Павлик, этому человеку нужно попасть на усадьбу к Вороновым, — просительно сказал она. — Ты его не проводишь?

— Еще чего, мне что, больше делать нечего! — возмущённо заявил он.

— Он нам хорошо заплатил, тебе же нужны теплые сапоги...

— Тебе заплатил, ты его и провожай, сейчас в лесу снега по колено!

— Сынок, ну я тебя очень прошу, — умоляюще сказала буфетчица. — Послушайся мамку. Ему туда очень нужно попасть. Я бы сама отвела, но как тут все бросишь!

Паренек шмыгнул носом и смилостивился:

— Ладно, чего ты, чуть что, сразу в слезы. Когда вести?

— Сейчас, — сказал я. — У тебя есть теплая одежда?

— И так сойдет, — сердито ответил он. — Сам гляди, не замерзни!

«Чего мне сейчас не хватает, так это трудных подростков», — подумал я.

— Тогда пошли, — сказал я, поднимая вещевой мешок со своим «оборудованием».

Павлик пожал плечами и направился к выходу. Я вышел на улицу вслед за ним. За то время, что я просидел в забегаловке, заметно похолодало. Ветер продувал даже мою утепленную куртку. Пареньку в его легкой одежде идти в лес было нельзя, замерзнет и у меня появится еще одна проблема.

— У вас здесь есть магазин одежды? — спросил я.

— Так тебе что нужно, — нахально спросил он, — магазин или усадьба. Ты бы выбрал что-нибудь одно!

— Сначала магазин, — ответил я, не обращая внимания на его тон. — Ты бывал в самом имении?

— На усадьбе что ли? — по-своему уточнил он. — Ну, бывал, а тебе-то что?

— Ничего, просто спрашиваю.

Чувствовалось, что ему хочется сказать, что нечего попусту спрашивать, и заодно нагрубить, но почему-то раздумал и спросил:

— А чего нужно в магазине?

— Купим тебе теплую одежду, а то скоро станет холодно, а ты мне нужен живой и не помороженный.

— Очень нужно, — небрежно бросил он, но протестовать не стал. — А ты мне будешь выбирать?

— Зачем, ты и сам справишься.

Дальше мы шли молча, но возле входа в магазин он остановился и, не глядя в глаза, спросил:

— Ты с моей мамкой спишь?

— Нет, конечно, я с ней всего час назад познакомился, к тому же у меня есть жена.

— У всех у вас есть жены, — проворчал он. — Мать у меня хорошая, только непутевая. А почему ты во всем белом?

— Для маскировки, что бы на снегу не было видно, — прямо ответил я.

— Вор что ли? — уточнил он.

— Не вор, просто такие обстоятельства.

— Ладно, это не мое дело, — решил Павлик. — Хорошее шмотье будем брать или что подешевле?

Я не выдержал и засмеялся:

— Строгий ты, Павлик, парень. Покупай что хочешь, только такое, чтобы в лесу не замерзнуть.

После магазина наши отношения заметно потеплели и в лес мы вошли почти приятелями. Снег всё ещё шёл, что было удобно для конспирации. Вообще погода была самая подходящая для совершения подобного рейда. Холодно и никакой видимости. Идти было не очень тяжело, но всё равно приходилось часто останавливаться, чтобы дать парнишке передохнуть.

Павлика явно мучил вопрос, что мне понадобилось в усадьбе. Я это предвидел, но сомневался, можно ли ему сказать правду. Решил рискнуть и когда он спросил, ответил, как есть:

— Мне нужно выручить хороших людей. Их там держат под арестом.

— За что?

— Ни за что, а из-за меня. Один гад хочет на них меня поймать как на приманку.

— Так чего же ты, если знаешь, сам сюда лезешь? — удивился он.

— А ты бы своих товарищей в беде бросил? — не без нравоучительного подтекста, спросил я.

Он ответил не сразу, какое-то время думал и сказал без уверенности в голосе:

— Не знаю, наверное, нет. А кто они такие?

— Старик, девушка, парень и собака.

— Твоя девушка? — уточнил он.

— Раньше была моей, теперь не знаю.

— Понятно, — сказал он, хотя ни только ему, но и мне ничего понятно не было. — А ты знаешь, где их там держат?

— Не знаю, я был только во дворце и гостевом доме. Попробую на месте разобраться.

— Я знаю, где у них тюрьма, — неожиданно сказал Павлик. — Ты сам ее не найдешь. Придется мне пойти с тобой!

— Это исключено, я видел, какая там охрана, тебя просто убьют. Ничего, как-нибудь сам справлюсь.

— Брось ты, какая там охрана, одни понты, мы сюда как домой ходим. Да мне и самому замутить хочется!

Я удивился, как стойки молодежные жаргонные выражения, сохраняющиеся в лексиконе десятилетиями.

— Ничего не выйдет, твоя мама разрешила только меня проводить. Расскажешь, где у них тюрьма и на том спасибо.

— Не найдешь ты там без меня ничего, — уверено сказал паренек, — у них тут всяких строений навалом, а она в стороне больших домов. Да не бойся ты за меня, там никого поблизости нет, да ещё всё снегом завалило!

Соблазн воспользоваться его помощью был очень велик и начал заглушать укоры совести.

— Ну, решай, — подталкивал меня на неправедное дело Павлик, — если берешь, тогда нам уже нужно сворачивать.

— Хорошо, только с условием, при малейшей опасности ты сразу же убежишь. Обещаешь?

— Это само собой. Нам сюда, — добавил он, круто поворачивая в сторону.

Ещё какое-то время мы шли лесом. Ветра между деревьями не было, и мороз почти не чувствовался.

— А ты кем работаешь? — спросил Павлик, когда ему надоело молчать.

— Сейчас спасателем, — пошутил я, — а вообще кем придётся.

— Тогда откуда у тебя такие деньги? Матери дал, меня одел, сам вон в каком клёвом прикиде.

— Случайно нашёл несколько старинных монет, а они оказались очень дорогими.

— Мне бы что-нибудь найти, — мечтательно сказал он. — Я бы...

— Просто так ничего не находится, — поделился я своим жизненным опытом, — даже в сказках. Сначала нужно поймать в колодце щуку или в море золотую рыбку. Помнишь, сколько раз старик забрасывал в море невод?

— Какой старик? — не понял он.

— Из сказки Пушкина.

— А, что-то такое помню, мы, вроде, в школе проходили, но я тогда, наверное, болел.

Мы вышли на относительно открытое место. Здесь ветром уже нанесло много снега, и идти стало труднее.

— Далеко ещё? — спросил я, выбираясь из очередной снежной ямы.

— Не очень, минут через десять дойдем.

— Тогда погоди, я приготовлюсь, — сказал я.

Павлик остановился и сразу привалился спиной к стволу дерева, было, похоже, он уже сильно устал. Я опустил на снег рюкзак, отвязал он него обернутую в упаковочную бумагу саблю, развернул и повесил на перевязи через плечо.