Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Моя уверенность в твоем умении и будущем растет день ото дня. Мы с тобой сегодня разделим палатку?

– Если хочешь, – он почувствовал приятное незнакомое доселе тепло.

– Да, именно этого я и хочу, – сказала она и шутливо толкнула его округлым бедром.

Позже, когда маленький костерок бросал оранжевые отблески на нависающий козырек крыши пещеры, пятеро поели в полном молчании. Глядя на широкое лицо Дольмаэро, Руиз увидел, что Старшина Гильдии придумал новые вопросы.

– Что? – спросил Руиз.

– Ты не обидишься? – Дольмаэро поднял на Руиза настороженные глаза.

– Нет, говори свободно.

Иногда Руиза очень печалило, что он наводил ужас на всех, с кем сталкивался. Разумеется, Дольмаэро видел, как Руиз совершал на его глазах насилие и убийства – поэтому он вряд ли мог упрекнуть Дольмаэро в излишней осторожности с ним.

Дольмаэро вздохнул и потупился.

– Значит, я могу довериться твоей сдержанности.

Старшина Гильдии долго смотрел в огонь.

– Я бы хотел, чтобы ты рассказал мне правду о себе и о Фараоне. Кто ты на самом деле? И кто такие мы? И какое тебе дело было до нас?

Руиз не был готов к таким прямым вопросам. Его первым порывом, который родился из-за целой жизни, проведенной в камуфляже и неправде, было сказать максимально убедительную ложь – он говорил себе, что все еще должен лгать, чтобы защитить свои тайны или рисковать тем, что спровоцирует свою смертную сеть. Усилия Накера, незаконного уловителя умов, и то, как сеть почти стянулась после его неудачного бегства из рабских казарм Кореаны, несколько ослабили крепления сети… но если Кореана снова поймает его после всего, что было, и он окажется беспомощным в ее руках, сеть непременно сработает, и он умрет. Если бы генчи взяли его и стали пытаться что-нибудь сделать с его мозгом, он тоже непременно бы умер. Если какой-либо иной враг Лиги возьмет его в плен и он окажется беспомощным, он умрет, потому что сработает сеть.

Ему пришло в голову, что, если он скажет фараонцам правду, риск будет невелик, в сравнении с этими остальными возможностями. В конце концов, если кто из них и вернется на Фараон, то только после того, как память у него будет окончательно стерта.

Он вдруг почувствовал страшную усталость от обмана. Осторожность испарилась.

– Вы уверены, что вам хочется знать все эти вещи?

Дольмаэро веско кивнул. У Мольнеха был его обычный вид ясноглазого, дружелюбного любопытства. Фломель презрительно вздернул верхнюю губу и притворился, что он ко всему равнодушен.

– Пожалуйста, скажи нам, Руиз Ав, – попросила Низа.

Так он и сделал.

Он объяснил, что он – вольнонаемный проводник политики Лиги Искусств, человек, чья профессия предполагает причинение боли, наведение ужаса, совершение различных страшных преступлений. Никто, казалось, этому не удивился, даже Низа. Руиз немного даже поразился тому, как легко она приняла эту неудобоваримую правду. Никогда не забывай об этом, думал он. Она происходит из чужеродного общества, каким бы человеческим не был ее род генетически. Почему-то эта мысль не убедила его. Может быть, ему было все равно до тех пор, пока она оставалась тем, кем была – Низой.

Он объяснил, что его наняли, чтобы вынюхать браконьера, который похищал ценных рабов с Фараона. Невзирая на его внезапное отвращение к обману, он был очень осторожен и впрямую Лигу не называл, описывая свое задание и своих работодателей неопределенными словами и уклончивыми фразами. Лига Искусств была не в чести на Сууке, поскольку она была одной из наиболее эффективных межзвездных корпораций и имела сильную полицейскую службу. Он не мог рисковать тем, что один из фараонцев может проговориться и сказать название Лиги в присутствии кого-нибудь из местных.

Но даже и так в его рассказе выявился настоящий статус Фараона. Эти сведения оказались менее приемлемыми для его слушателей.

– Пожалуйста, – сказал Дольмаэро, – объясни дальше. Фараон – чья-то собственность? Словно плантация кошачьих яблонь?

– Что-то в этом роде, – ответил Руиз Ав.

– Но что хотят от нас миры пангалактики? Золото? Змеиное масло?

– Кое-какая часть масла действительно идет на экспорт, – сказал Руиз. – Но главным образом богатство Фараона составляют его фокусники. Вот почему Кореана украла вашу труппу в Биддеруме. Однажды в один прекрасный день она продала бы вашу труппу какому-нибудь коллекционеру театральных курьезов. За огромное количество пангалактических денег.

Дольмаэро словно позабавили эти новости, хотя и невеселые.

– Значит, мы – скот? Или танцующие пылевые медведи?

– Ну нет. На пангалактических мирах институт раба ограничен множеством человеческих весьма гуманных законов. Весьма маловероятно, что с вами стали бы плохо обращаться, если бы вас забрала официальная пангалактическая организация. Теперь насчет Кореаны… вот она могла бы продать вас любому чудовищу, какое только нашлось бы в пангалактике, и никто бы ей не был указ.

Мольнех остолбенел и молчал.

Низа отвернулась и заговорила тихим голосом:

– Я всегда считала, что Фараон принадлежит моему отцу.

Из всех реакций самой странной была реакция Фломеля. В его глазах зажегся огонь злобной вызывающей гордости, хотя его лицо по-прежнему выражало только демонстративную незаинтересованность в том, что говорится. Казалось, он глядел на Руиза с иной, чем прежде, более изощренной ненавистью. Это выражение на лице фокусника заставило мурашки пробежать по спине Руиза.

– Как давно мы в таком положении? – спросил Дольмаэро.

– Много поколений. Вскоре после того, как ваш народ превратил фокусы в высокое искусство.

Низа издала сдавленный стон горечи и скорби. Руиз дотронулся до ее плеча.

– Что с тобой?

– Нет, ничего. Просто… Я помню, как не так давно, хотя сейчас мне кажется, что это было в какой-то прошлой жизни много веков назад, я стояла на террасе моего отца над городом и выпила тост за своих предков. За тех, которые первыми бродили по Фараону, представляя свои примитивные трюки. За тех, чья смекалка и изобретательность подарили мне такую прекрасную жизнь. А теперь я вижу, что они и сделали меня рабыней…

– Нет, – сказал он, – не все так плохо. У вас не было крупной войны с тех пор, как вы стали миром – поставщиком фокусников. Триста лет назад разразилась чума, которая могла бы убить три четверти населения, если бы ей дали распространиться. Владельцы Фараона остановили чуму, прежде чем она успела как следует начаться.

Она спрятала лицо в ладонях.

– Охотничьи дирго моего отца вполне довольны – они очень давно забыли, что это такое – привольно бродить по пустыням и охотиться. Они получают мясо дважды в день, а егеря следят за тем, чтобы они достаточно много двигались. Наверное, это хорошо.

Руиз не мог найти успокоительных слов для нее. Он обнял ее за плечи и притянул ее поближе. Она секунду сопротивлялась, потом спрятала лицо у него на груди.

Дольмаэро заговорил снова, хотя на этот раз он, казалось, говорил больше сам с собой, нежели с Руизом.

– Я должен найти способ как-нибудь добраться обратно до своей труппы. Я должен попытаться забрать их обратно домой. Я отвечаю за них, пойми. Большая часть их не искала ни славы, ни вознесения в Землю Вознаграждения. Они работали, чтобы прокормить свои семьи. Скажи мне, Руиз. Теперь, когда не стало фокусников, что сделает Кореана с теми, кто остался в ее власти?

Руиз покачал головой.

– Не знаю, Старшина Гильдии.

Он не видел, чем страшная правда может быть полезна Дольмаэро. По всей вероятности, Кореана просто умертвит остальных, если она будет уверена, что никогда не вернет себе фокусников. Что ей за прок от труппы фокусников без главных фокусников?

Прошло немного времени, огонь почти догорел, пока только несколько угольков не отсвечивало красным в пепле. Ночной воздух был прохладен и свеж, даже влажен, и Руиз остро чувствовал тепло Низы рядом с ним. Он обнаружил, что мечтает, что хорошо бы остановить мгновенье, чтобы он мог так вот сидеть с ней все время, что можно было бы найти способ остановить дугу его жизни здесь и сейчас, прежде чем она скатилась бы вниз к болезненному концу, который, по всей вероятности, ждет его через день-два. Весь день он старался отогнать от себя мысль, что пешком они от Кореаны не спасутся, невероятность того, что средства транспорта, которые пользуются этой автострадой, захотят подвезти такую группу оборванцев, как они.

80
{"b":"267516","o":1}