Полоса металла посылала ему боль, боль вышибала дух из его груди, так что он наклонился, прижав к животу руки.

– Руиз… это ты. Что они сделали с тобой?

Голос ее казался таким же сладким, насколько горька была боль. Он снова посмотрел на нее, и в мозг его проникла тоненькая струйка памяти. Низа? Ее ведь звали именно так? Кто она ему?

Низа смотрела на Руиза Ава и не желала его узнавать. Он был обнажен, если не считать металлической полосы вокруг талии, он был весь покрыт засохшей кровью, которая казалась черной в тусклом красном свете, волосы его сбились и слиплись в колючки, словно он втирал в них кровь и потом специально слепил их. Он наверняка был безумен. Глаза его были широко открыты. Белки казались огромными. Губы растянулись над зубами в страшной ухмылке. В одной крупной руке он сжимал нож, и нож, и рука были покрыты застывшей кровью, крови было столько, что даже форма его руки была словно смазана, не видна под сгустками.

Никакой демон из Ада не мог показаться более страшным, и даже в своем наркотизированном состоянии она была перепугана.

– Руиз, – сказала она, совсем не так уверенно. Неужели это чудище действительно Руиз Ав? Наверное, нет, подумала она. Наверняка это просто пытка, придуманная ее мучителями из-за их собственных таинственных прихотей, это какой-то автомат, изготовленный в виде Руиза.

Лицо его исказилось еще больше, он упал на колени, издавая странные крякающие звуки, дыхание его свистело так, словно он едва мог втолкнуть воздух в легкие.

Она услышала тихий жестяной голос где-то рядом.

– Выполняй! – потребовал он.

Боль съедала его, пожирала все его естество. Вскоре от Руиза Ава ничего не останется, кроме пустой кожи. Он смутно подумал о том, будет ли этот пустой мешок стоять и резать… но потом он понял, что это не имеет значения, что он сам исчезнет, спасенный от боли и сознания того, что он делает. Он почувствовал смутное удивление, что не увидел возможность такого бегства раньше. Как легко это будет… заставить боль выжечь его дотла; до последней капельки…

Пусть чья-то другая рука отберет драгоценную жизнь Низы, но не его собственная.

Он не мог понять, почему это так важно, но он знал, что это очень важно, поэтому он провалился навстречу смерти почти радостно.

Геджас задрожал от ледяного неудовольствия Желтого Листа.

– Немедленно, сейчас же, – забормотал он, слова вылетали изо рта у него, толкаемые ужасом. Он выключил нейростимулятор и смотрел, как человек на платформе повалился мешком на пол.

– Разумеется, ты права, – сказал он, – но этот экземпляр по сути не поврежден, несмотря на внешние проявления, Хозяин.

Желтый Лист дотронулась до консоли на запястье и высветила индексы витальности подопытного существа. В последнем замере все параметры горели красным огнем. Мигающая предупредительная полоса гласила: УГРОЗА РАСПАДА ЛИЧНОСТИ, НЕМЕДЛЕННОГО РАСПАДА ЛИЧНОСТИ.

– Прости, Хозяин, – сказал слабо Геджас. – Я недооценил его привязанность к этой примитивной женщине. Кто мог знать? Он такое скрытное существо… Он прячется от себя самого столь же хорошо, как и от нас.

Он смотрел на ее лицо. Оно оставалось холодным и отчужденным. Он почувствовал, как отчаяние закипает у него в груди.

– Но я уверен, что могу поправить положение, – сказал он. – Я помещу его обратно в группу, с которой его взяли. Не трону никого из них. Получится что-то вроде семьи, залечить его травмы и восстановить надежду. Может быть, его связь с остальными в этой группе сильнее, чем мы полагали. Может быть, мы можем воспользоваться его преданностью им, чтобы контролировать его. Я знаю, это менее хорошо, но если бы у нас было побольше времени… Я уверен, что мы его быстренько приучили бы ходить на поводке. Но нас поджимает время. Моревейник горит. Пираты режут друг друга сотнями, а с каждым днем их резня становится все более страстной и непримиримой. Мы должны узнать все, что можно, Хозяин.

Она в конце концов повернула голову и посмотрела на него со страшным оценивающим выражением во взгляде.

– О, это наверняка сработает, Хозяин, – пробормотал Геджас, веря в собственные слова изо всех сил.

Низа стояла возле стены, обхватив себя руками, словно ей было холодно, хотя в воздухе было жаркое и влажное животное тепло откормочной. Собственно говоря, она привыкла к теплу, и теперь в грубом комбинезоне, который ей дали охранники, она чувствовала себя слишком жарко.

Двое остальных, за исключением кока Эйндиукса, стояли и разглядывали комнаты, в которые их привели. Их лица отражали разную степень облегчения и дурных предчувствий. Охранники положили Эйндиукса на койку во второй комнате, где он так и продолжал лежать в своей коме, похожей на смерть.

Гундерд коснулся ее плеча, и она подскочила.

Он развел руки обезоруживающим жестом.

– Извини. Я не хотел тебя пугать. Что ты можешь сказать относительно перемен в нашем размещении?

Она пожала плечами.

– Откуда мне об этом знать?

– Ну хорошо, сперва за тобой пришли охранники, забрали тебя с собой, а через несколько часов нас выводят из откормочной и размещают в таких помещениях, которые, по представлениям Родериго, что-то вроде дворца. Что с тобой случилось? Может быть, это имеет отношение к нашим новым палатам?

– Не хочется об этом говорить.

Он нахмурился.

– Послушай, Низа-принцесса. У нас очень мало шансов выжить, и даже если мы выживем… на Родериго наши жизни будут терзать нас, пока мы не умрем. – Он огляделся по комнатам, словно чего-то искал. – Наши гостеприимные хозяева подслушивают, но я не говорю ничего, кроме правды, так что они, вероятно, не накажут меня за то, что я ее сказал. Во всяком случае… ты должна победить свою насупленность и рискнуть своим достоинством, если у тебя есть хоть какие-то надежды на будущее. Наше единственное оружие – те знания, которыми мы можем поделиться. Пожалуйста, скажи мне все, что можешь.

Она хотела было ответить, что всякую надежду уже похоронила, но на его тощем обветренном лице она увидела невероятный ужас, который он с большим трудом держал под контролем. Она почувствовала, что невольно уважает его, потому что, зная гораздо больше них о тех ужасах, которые могли их ждать, он все же сохранял разум.

– Ладно, – сказала она. – Охранники привели меня в маленькую комнату и привязали меня к столу на колесиках. Они покатили меня по рельсам, я проехала сквозь дыру в какое-то темное место. Чуть позже я увидела слабый красный свет, и нагой человек танцевал на платформе среди этой полутьмы… хотя музыки я не слышала. Я уверена, что мне дали какой-то наркотик – казалось, ничто уже не имеет значения, и я почти не чувствовала страха; Потом мой стол остановился возле платформы, и я увидела этого человека более ясно. Я подумала, что это Руиз Ав, хотя и не могла быть уверенной. Он был весь покрыт черной кровью. Он высоко занес нож. Он взял меня за горло, и я подумала, что он вот-вот меня убьет. Я окликала его, и он остановился… – она передернулась. – Но теперь я не верю, что это был Руиз. Лицо этого человека было очень странным. Потом он упал. Может быть, он умирал. Мой стол потом увез меня, и охранники привели меня сюда.

Гундерд выглядел еще более озадаченным после ее рассказа.

– Интересно, о бы это значило? – сказал он, глядя в пространство. – Интересно…

Двери отворились с грохотом, и два охранника втащили в комнату бесчувственного Руиза Ава. Старая кровь засохла у него на теле, он пропах бойней. Она посмотрела ему в лицо и увидела там совершенно отсутствующее выражение, хуже, чем просто бесчувственность.

Низу это напугало больше, чем то маниакальное лицо, которое она видела на бойне.

Они бросили его на койку возле Эйндиукса и вышли.

Остальные посмотрели на Низу, словно желая спросить, что им теперь делать. Она ушла в другую комнату и легла на койку. Пусть они делают, что хотят с тем, чем стал теперь Руиз.