— Он родился в восемь часов. Как раз время ужинать. Разве не воспитанный ребенок?

Амадео засмеялся.

— Конечно, да еще и в День святого Валентина. Знаешь, он очень похож на свою maman. — Передав ребенка Шаннон, он нагнулся и нежно поцеловал его в лоб.

— Ты действительно так думаешь? — В ее памяти всплыл образ Зана, но, посмотрев на ребенка, Шаннон поняла, что это правда. В ребенке не было ничего от белокурого Зана, хотя Шаннон сразу же принялась искать сходство.

Почувствовав, что он коснулся деликатного вопроса, Амадео сменил тему. Момент признания им ребенка своим остался позади, и Амадео мог только предполагать, что Шаннон, вероятно, хотела бы, чтобы на его месте оказался англичанин. В переполненном гордостью сердце Амадео не осталось места мелкой ревности — только чувство собственника. Ребенок Шаннон, его ребенок, появился на свет в результате их любви, пусть недолгой, и Амадео уже был готов это доказывать.

— Так как будут звать этого молодого джентльмена? Ты уже решила?

— Патрик Брендан Фалун. Патрик — потому что это и французское, и ирландское имя, а Брендан — в честь моего отца.

— Хорошее имя, — согласился Амадео, гладя младенца по темным волосикам. Про себя он уже решил, что когда-нибудь ребенок будет носить его фамилию.

Когда Амадео ушел, Шаннон внезапно охватила печаль. К глазам подступили слезы, и она попыталась убедить себя, что это всего лишь приступ послеродовой меланхолии. Но она знала, что настоящая причина заключалась в отсутствии Зана. Был бы он с ней сейчас, гадала Шаннон, если бы знал правду? Беспомощное маленькое существо, которое крепко спало на ее руках, было самым надежным средством, чтобы привязать Зана к себе. Но Шаннон никогда не пустит его в ход. Патрик Брендан Фалун был родным сыном будущего графа Килгарина и его возможным наследником, если Розмари не подарит ему такового.

Как все изменилось с тех пор, когда отец сказал ей, что она незаконнорожденная! В то время Шаннон считала, что это пятно будет лежать на ней вечно. Однако космополитичное общество, в котором она вращалась, относилось к человеческим слабостям с безразличием, разительно отличавшимся от предрассудков ее юности: По всему миру независимые женщины давали своим детям свою фамилию, и Шаннон была одной из них. Патрика Фалуна будут любить и обожать, и на нем не будет никакого позорного пятна. Придет время, и она с гордостью откроет ему, кто его отец, и скажет сыну, что он был зачат в любви. Депрессия прошла — Шаннон увидела перед собой ясную дорогу к новому светлому будущему, и почти сразу же почувствовала, как при этой мысли к ней возвращаются силы. Погружаясь в самый сладкий в своей жизни сон, Шаннон понимала, что у нее есть почти все, чего можно желать: блестящая карьера, преданный друг в лице Амадео, а теперь Господь подарил ей самого красивого малыша в мире. Она была не вправе просить о чем-то еще.

Фейян, Франция, май

Когда «рено» начал взбираться на последний подъем перед Фейяном, Шаннон включила вторую передачу. На фоне безоблачного голубого неба уже виднелись очертания зданий. За время перелета из Парижа в Ниццу и поездки по холмам у Шаннон было достаточно времени, чтобы поразмыслить над тем, что произошло за последние три месяца, самые богатые событиями за всю ее жизнь.

Выйдя из больницы, Шаннон первым делом сняла новую квартиру на модном острове Сен-Луи, тем самым совершенно изменив свой образ жизни. Пока Шаннон была моделью, ее жизнь вне работы принадлежала только ей одной. Однако теперь, когда в качестве исполнительного директора «Галанта» она была постоянно на виду и понимала, что придется оставить джинсы и перейти на тот образ жизни, которого ожидает от нее Париж, бдительно следящий за соблюдением социального статуса. А это означало, что нужно одеваться у Сен-Лорана и обуваться у Мод-Фризон.

Шаннон разыскала прекрасную няню-англичанку, которая, она была уверена, будет предана Патрику, как родная мать. В первые недели Шаннон кормила ребенка, в одной руке держа его, а в другой — книгу. Она изучала парфюмерию — удивительную сферу деятельности, в которой в странном союзе сливались воедино искусство, химия и финансы. Тщательно изучив историю дома Галантов, Шаннон пришла к убеждению, что ключевой фигурой во всем предприятии являлся Марсель Галант — самый младший из трех братьев. Признанный гений парфюмерии, именно он в двадцать с небольшим лет создал «Песню моря». Однако военные годы прервали его стремительную карьеру и подорвали состояние семьи Галантов. Так как цена натуральных экстрактов резко взлетела вверх, двое старших братьев решили, что новый, послевоенный социальный порядок требует создания более дешевых духов для самых широких масс. Марсель Галант был против. Не существовало замены лучшим цветам жасмина из Грассе, которые собирали вручную в прохладном рассветном воздухе, как и нельзя было ничем заменить болгарское розовое масло, тибетский мускус или ладан из Персидского залива. В середине пятидесятых братья разошлись в разные стороны, как планеты после великого противостояния. Разгневанный Марсель вышел в отставку и отправился в Фейян, якобы захватив с собой все рецепты. Среди них была формула безымянных духов, которые, как гласила легенда, имели самый прекрасный в мире аромат. Мысль о том, что Марсель Галант будет производить эти духи при новом руководстве фирмы, стала у Шаннон навязчивой идеей.

Припарковав машину в центре деревни, под развесистым каштаном, Шаннон почувствовала, как ее охватывает приятное тепло, хотя была еще только середина мая. Спросив, как пройти к кафе, она пошла по узкой улочке, понимая, что сейчас на карту поставлено все ее будущее. Держа в руке сумку, Шаннон чувствовала тяжесть своего драгоценного груза, который должен принести удачу. Подарок Галанту — маленький флакон духов — появился в результате занявшей месяц кропотливой работы, которая началась с внезапной догадки.

В тот день Шаннон читала одну старую биографию. Собирая информацию о Галанте, она натолкнулась на трагическую историю его любви к сербской великой княжне Ксении. Подобно литературным героям, Галант и княжна полюбили друг друга, несмотря на сопротивление сербской королевской семьи. Их связь продолжалась почти до начала второй мировой войны, когда Ксения проигнорировала пожелания своей семьи и собралась выйти замуж за молодого Галанта. Она полетела к нему в Швейцарию, где они должны были начать совместную жизнь. Трагедия случилась как раз тогда, когда Галант ждал княжну в шале на берегу Женевского озера. Ее самолет над Альпами попал в бурю, и все находившиеся на его борту погибли.

Глядя на фотографии в старой книге, Шаннон была очарована гордой славянской красотой Ксении. С первого взгляда на снимок, изображавший стоящую в Каннах рядом с Галантом княжну, было ясно, что их соединяет сильное чувство. Тронутая историей любви человека, с которым ей еще только предстояло встретиться, Шаннон отметила, что любимыми духами Ксении, по слухам, были духи под названием «Праздная любовь», не выпускавшиеся уже тридцать пять лет. Шаннон осенило — нужно послать в подарок Галанту флакон этих духов, если удастся их найти. Уже почти потеряв надежду найти заветный флакон, она случайно обнаружила духи в одной старой парижской аптеке. Догадываясь, что ничто, кроме знакомого аромата, не может с такой силой воздействовать на память, Шаннон была уверена, что ее дар будет иметь решающее значение. Или Галант сразу почувствует отчуждение, или этот шаг разбудит воображение живущего в затворничестве гения.

Шаннон надеялась, что посланное ею месяц назад из Парижа письмо уже подготовило почву для встречи. Подойдя к дому Галанта, сложенному из грубо обтесанного камня, она позвонила. За выцветшими зелеными ставнями послышались шаги. Шаннон с тревогой ждала.

— Кто? — спросила одетая в черное старая женщина, открывая деревянную дверь. Она смотрела на Шаннон с подозрением.

На хорошем французском Шаннон объяснила, что некоторое время тому назад написала письмо с просьбой о встрече.