Когда гости начали покидать стол и усаживаться на расставленные перед палаткой стулья, Амадео вместе с другими игроками встал, чтобы идти. Шаннон не удалось избежать встречи с ним.

— Пожелай мне удачи, — сказал Амадео.

— Удачи, — коротко ответила она. В глазах Амадео пылала ревность, и внезапно Шаннон охватили нехорошие предчувствия.

В знак того, что матч вот-вот начнется, по четыре игрока от каждой команды, в шлемах, легким галопом направились к рефери, придержав своих пони напротив трибун и королевской ложи. Резко зазвонил колокол, судья подбросил мяч в воздух, и игроки принялись бороться за него. «Вакерос» удалось захватить мяч, и обе команды толпой устремились к воротам «Улан».

Сидя в первом ряду на месте для почетных гостей, Шаннон напряженно следила, как лоснящиеся пони носятся по полю. Стало ясно, что игра будет упорной, и возбуждение публики возросло. Удары деревянных клюшек перекрывали стук копыт по земле. Шаннон застыла на краю кресла. Еще никогда в жизни она так не волновалась. Хотя расстояние и скорость игры не всегда давали возможность отличить одного игрока от другого, Шаннон чувствовала, что Зан и Амадео вступили в непримиримую схватку. Они как сумасшедшие носились по полю, едва не сталкиваясь и размахивая клюшками в опасной близости друг от друга. Когда Зан и Амадео на бешеной скорости вместе помчались к воротам, в голосе диктора послышалось неподдельное волнение. Они разошлись в последнюю секунду, когда Амадео чуть-чуть не попал в ворота. Трибуны бушевали.

— Бенгела промахнулся! — сквозь собственный крик расслышала Шаннон.

Когда колокол возвестил об окончании первого чуккера, она чувствовала себя так, как будто упала на землю с огромной высоты. Стараясь скрыть то, что творилось у нее на душе, Шаннон вступила в беседу сначала с принцем Кентским Майклом, затем с Ага-ханом. Затишье длилось всего несколько мгновений. Под приветственные крики и аплодисменты «Вакерос» и «Уланы» вернулись на поле.

Пересев на свежих пони, игроки начали второй чуккер с еще большим рвением. В считанные мгновения «Вакерос» забили гол, вызвав на трибунах бурю аплодисментов. Когда пони в беспорядке помчались к противоположному краю поля, Шаннон увидела, что Амадео атакует Зана так, как будто борьба идет не на жизнь, а на смерть. Борясь за мяч, они скакали голова в голову, и Амадео неистово размахивал клюшкой. Мяч отскочил в сторону, и Зан перешел на полный галоп, нагибаясь то в одну, то в другую сторону. Амадео мощным рывком его обогнал, и тут события резко ускорились. Вырвавшись вперед, Амадео ударил по мячу. Лошадь Зана завертелась на месте; всадники и клюшки смешались в кучу, люди на трибуне вскочили на ноги. Сквозь лошадиные ноги Шаннон, словно в замедленной съемке, увидела, как чье-то тело падает на землю. На трибунах послышались крики ужаса.

— Кто-то упал с лошади!

Лошадь без всадника вырвалась из свалки и галопом поскакала к стойлам.

— Видели? — заметил кто-то. — Он специально его подрезал.

— А кто упал?

— Не знаю. Наверно, кто-нибудь из «Улан». Давайте подождем, сейчас объявят штрафной.

Из громкоговорителя загремел голос диктора:

— Леди и джентльмены, номер два команды «Красные уланы» — лорд Килгарин — упал с лошади. Пока еще неизвестно, сильно ли он пострадал. Вероятно, в сторону «Вакерос» будет назначен штрафной удар. Игра будет вскоре возобновлена, а в перерыве просим пройти на поле и притоптать дерн.

Услышав о возможном ранении Зана, Шаннон, не раздумывая, резко встала и покинула первый ряд. В страхе, что Зан мог сильно покалечиться, она со всех ног кинулась к пункту оказания первой помощи. Шаннон с ужасом думала о том, что причиной инцидента стало поведение Амадео. Со своим искаженным представлением о чести он мог отомстить Зану с грубой жестокостью, которой не проявлял со времени той ночи на «Карисме». Он все знал об ее отношениях с Заном и теперь демонстрировал свою власть, как будто Шаннон — его собственность. Амадео никогда не отдает чего-либо просто так, и теперь Шаннон поняла, что его щедрость имела под собой материальную основу Он заставил ее поверить, что почти с отцовской заботой относится к ней и ее ребенку, а сам все это время планировал уничтожить то, что ей дороже всего на свете. Увидев палатку для оказания первой помощи, Шаннон сразу решила, что как можно скорее уйдет из «Галанта».

Вбежав в палатку, она перестала думать о чем бы то ни было. Увидев, что Зан в полном сознании лежит на раскладной койке и тихо говорит о чем-то с врачом, Шаннон почувствовала, что ноги у нее подкосились.

— Зан! С тобой все в порядке? — Она бросилась к нему. — Зан, дорогой…

Бледный от шока, он улыбнулся.

— Не беспокойся, со мной все в порядке. Доктор говорит, что это всего лишь хрящ. — Зан протянул к ней руку. — Дорогая, тебе нельзя здесь находиться. Не беспокойся обо мне.

— Ты не представляешь, что я только не передумала, когда увидела, как ты упал, — чуть не плача, прошептала Шаннон.

— Как я понимаю, все твои тщательно разработанные планы на завтра пошли прахом?

— Не беспокойся, — успокоила Шаннон. — Не позже чем через три недели мы будем в Сейяне. Завтра я отправляюсь на Дальний Восток, а на обратном пути полечу через Рим. Оттуда я отправлюсь прямо в Ниццу и буду ждать тебя в Сейяне двадцать седьмого.

— Прекрасно. Я так хотел остаться с тобой, когда увидел тебя в шатре, — тихо сказал Зан, поцеловав ей руку. — Просто мучение — видеть тебя и не сметь даже прикоснуться. Наверно, тебе лучше вернуться к гостям…

Шаннон и Зан были настолько поглощены друг другом, что не заметили, как за ними наблюдают. Стоя у входа, Керри ошеломленно смотрела на двух прильнувших друг к другу любовников. Прежде чем ее успели заметить, она повернулась и в полном недоумении пошла прочь.

Вся дрожа, Керри бесцельно бродила по парку, не замечая ни машин, ни людей, и пыталась осмыслить то, чему только что была свидетелем. Это был самый безжалостный удар судьбы, но, как сейчас ясно видела Керри, ничего неожиданного в нем не было.

Ее родная сестра Шаннон — любовница Зана уже много лет, возможно, еще с времен Кунварры. Очевидно, именно поэтому Шаннон и не вышла замуж. И именно поэтому отношения Керри с Заном не получили развития. Не из чувства долга или осторожности, как воображала себе Керри, а из-за Шаннон. Эта эгоистичная сука околдовала его своим сладким голосом, своей дешевой красотой, скрывая за ореолом загадочности свою подлую натуру. Для Шаннон недостаточно Амадео Бенгелы — одного из самых богатых в мире людей. Нет — ей еще нужен и Зан, единственный мужчина, которого любит Керри.

Ее невыплаканные слезы обернулись насмешкой над собой. Как она позволила Шаннон снова себя одурачить? И как она теперь посмотрит в глаза Зану после того, как столь откровенно предлагала ему себя? Что за вульгарная фраза — «Мы можем вступить в связь»! Теперь она все время будет ее преследовать. С тех пор, как десять лет назад Керри влюбилась в Зана, она так ничего и не узнала о жизни. Словно неуклюжему подростку, ей оказалось достаточно одного страстного поцелуя, чтобы впасть в несбыточные фантазии. Сейчас Керри чувствовала, что в ней вновь оживает такая же жгучая ревность, как в тот день, когда она перехватила и уничтожила письмо Шаннон к Зану. Все прошедшие годы Керри старалась не вспоминать об этом, но теперь была рада, что так поступила. Если бы ей вновь подвернулся подобный шанс, она снова бы его использовала. Но что можно сделать? Керри знала, что если бы совсем недавно ворвалась в палатку, на нее посмотрели бы с высокомерным безразличием. Понимание того, что для обоих она — никто, лишило Керри вырабатывавшейся годами уверенности в себе.

Пытаясь собраться с духом, она направилась к зданию клуба, стоявшему на краю поля. Игра возобновилась. Керри остановилась у ограждения. Всего несколько минут назад матч казался ей увлекательным! Размышляя, Керри пришла к выводу, что ненависть ее к Шаннон сейчас сильна, как никогда, именно из-за любви к Зану. Что же теперь делать? Насколько стабильны, насколько устойчивы их отношения? Конечно, в светском обществе друг о друге знают очень много, но любовь втроем Розмари, Зана и Шаннон до сих пор остается тайной, иначе Керри уже об этом бы слышала.