— А рычаг как дёргать будешь?

Бобрёнок полез под стол и вытащил оттуда ящик побольше. Это был уже не жестяной, а железный ящик,аккуратно покрашенный синей краской.

Серёжик посмотрел на него с сомнением.

— Лезь, — сказал Гэйдл, оторвавшись от чтения.

Серёжик полез и застрял. Вход был слишком узким. Орёл клювом отогнул край двери, сделав её шире. Ёжик протиснулся.

Правда, он не мог пошевелиться, потому что со всех сторон были стенки, но какая это ерунда, если сидишь в машине времени!

«Дразнились, что я микроб, — с удовольствием думал Серёжик, — а иногда хорошо быть микробом».

Когда он выбрался, Гэйдла уже не было.

— За деталями полетел, — объяснил Бобрёнок. — А где их раздобудешь? Такие микросхемы только в Антарктиде делают. В Академии наук. На пингвиньем заводе.

Серёжик пригорюнился. Но Бобрёнок сказал лезть в машину и тренироваться.

— Один раз потянешь рычаг — на год назад попадёшь, два раза — на десять лет улетишь.

— Мне не нужно на десять лет. Я тогда ещё не родился.

— Чудак! — удивился Бобрёнок — там, где не родился — интереснее всего! Я б слетал к динозаврам!

— Я бы тоже слетал! — поддержал его Серёжик. — у меня дома книжка про динозавров, знаешь какая? Там и диплодок, и тиранозавр, и птеродактиль… Только мне некогда. Нужно всего на три денёчка назад.

— Ну, дернешь рычаг слабее, — хмыкнул Бобрёнок . — Стоило машину гонять. Это ж мощная машина! Сильная, как лев, быстрая, как цунами! Не то что прежняя модель. Муравья я смог только во вчерашний день отправить. Там аккумуляторы слабые, а у тебя — сила! И мотор от вентилятора! И магнит из радиоприемника! Мечта, а не агрегат!

— А если я дёрну рычаг и попаду не туда, куда надо?

— Ещё дёрнешь, — махнул лапой Бобрёнок.

— А если машина сломается?

— Сделаю новую.

— А как же я?

— Ну, сделаю новую и найду тебя в прошлом. Что непонятного?

Серёжик с облегчением вздохнул. Он долго дёргал рычагом, нашёптывая «др-др-др», а потом Бобрёнок позвал его обедать. Он принёс тарелку оладий — пышных, румяных, с поджаристой корочкой.

— Угощайся.

Но сам не ел, переливаякакую-то фиолетовую кашицу из одной колбы в другую. Бобрёнок не сводил с них глаз, и, кажется, обо всём забыл. Но стоило Серёжику начать жевать, как Бобрёнок повернулся.

— Выплюнь. Вдруг потолстеешь и не поместишься.

Серёжик выплюнул. Да, только настоящий учёный мог думать обо всём сразу!

Вечером прилетел усталый Гэйдл. Он раздобыл две микросхемы, а гаек и пружинок принёс целый мешок.

Сверяясь по чертежу, орёл и Бобрёнок стали вместе доделывать синий ящик. А Серёжик пошел в тот угол, куда были свалены игрушки, и стал играть машинками. Каких здесь только не было: и мусоровоз, и «скорая помощь», и пожарная!!! Гонки, легковушки и грузовики! Правда, почти у всех не хватало деталей. Серёжик стал строить из кубиков трехэтажный гараж, время от времени закрывая глаза и представляя, что он дома, что это его игрушки и что вот-вот его позовёт мама.

Но позвал его Гэйдл.

Машина была готова! Бобрёнок закрутил последний винтик крышки и отложил отвертку с поцарапанной зелёной рукояткой. Теперь машина времени стала чуточку больше. Удалось засунуть туда котомку и шпагу, Пора! Сережик с трудом протиснулся сам.

— Увидишь в прошлом себя — прячься, — сказал Бобрёнок.

— Хорошо представь, куда будешь лететь, — добавил Гэйдл. — Загорится красная лампочка — машина прочтёт твои мысли.

Щёлкнула дверь.

Серёжик сидел, почти свернувшись клубком, зажав рычаг лапами. Было темно, и только слабый свет красной лампочки чуть-чуть освещал кабину. Как дома ночью… Совсем как дома… Мама всегда включала ночник, когда укладывала его спать… Серёжик вспомнил свою кровать, подушку, набитую одуванчиками. Потом вздохнул, представил гору и осторожно, совсем чуть-чуть потянул за рычаг. Тут же стало темно, машина затряслась, и Серёжика стало подкидывать так, будто в лапы ему дали отбойный молоток.

Вверху что-то лязгало.

«Какая-то деталь отвалилась», — понял Серёжик, и только прекратилась тряска, открыл дверь, сказать Гэйдлу с Бобрёнком, что машина не работает.

Но вместо захламленной комнаты будущего учёного он увидел свой собственный дом!!!

Да, да! Серый покосившийся дом с вывеской «Самолётная, 2». С лавочкой и кадушкой около крыльца, с аккуратными дорожками, посыпанными песком.

Стояло лето, на клумбах пестрели анютины глазки и бархатцы, весело жужжали пчелы. А из круглого открытого окна доносился противный голос:

— Борщ я не будуууууу… Бе-е-е! Не хочу и не буду! А-а-а!

— Не капризничай, — устало ответила мама. — Бери ложку.

Серёжик торопливо выбрался из машины времени и полез на ёлку. Только оттуда он мог всё видеть, оставаясь незамеченным. Хотя паучьи тапочки давно порвались, он легко вскарабкался, и сам удивился, как здорово это у него получилось. Задыхаясь от жары, Серёжик расстегнул куртку и раздвинул колючие ветки.

Он увидел себя, надутого и красного, а рядом дорогую мамочку, разливающую по тарелкам борщ. Его мажусю!!!

Сказочный аромат защекотал носик, и Серёжик чуть не свалился, так ему захотелось есть. Хорошо, что поднялся ветер и отнёс запах подальше.

Мама, родная и любимая была совсем рядом! Серёжик смотрел на неё, затаив дыхание, и не мог налюбоваться. Самая лучшая мама, самая красивая, самая добрая мамочка! Ах, как хотелось Серёжику отпихнуть этого нытика, чтобы обнять её крепко-крепко, поцеловать в нос, и съесть всё, что в тарелке, до самой последней капельки!

Но нельзя… 12 июня маму все равно украдёт Дракон…

Она ласково повторила:

— Бери ложку.

Но тот Серёжик, что сидел за столом, заверещал, как резаный, и ложка со звоном полетела на пол. Мама вздохнула.

«Неужели это я?» — с ужасом подумал Серёжик. Он сорвал шишку побольше и запустил ею в этого нахала. Попал прямо в лоб! Отскочив, шишка угодила в борщ и забрызгала злюке всю мордочку.

— А-а-а! — ещё громче завопил он. — Кто там бросается?

Мама выглянула в окно и покачала головой.

— Наверное, ветер…

У Серёжика, который сидел за столом, было теперь две шишки, одна в борще, другая на лбу. Та, что на лбу, увеличивалась прямо на глазах. Он потрогал её и разревелся так, что у него самого, сидевшего на ёлке, заложило уши.

Слушать это не было никаких сил. Скорей, скорей к горе! Только там он обнимет маму! Серёжик бросил последний, полный нежности, взгляд на свою мажусю и залез в машину.

«А ещё удивлялся, почему у меня три тысячи плохих поступков! — думал он. — Ну и вредина! Ну и вредина!» Он долго не мог успокоиться, а потом потянул за рычаг, стараясь подробно-подробно представить гору, похожую на птицу. Ему казалось, что он ощутил её холод и скользкие камни под сапогами.

Машину затрясло ещё сильнее, чем раньше. Наверху звенело уже несколько деталей.

«Если они все будут отлетать, я никуда не доберусь» — с тревогой подумал Серёжик.

Наконец стало тихо.

Не сомневаясь, что увидит гору, Серёжик открыл дверь. За ней была ночь, но где-то рядом весело играла музыка.

«Значит, Дракон здесь! Я вовремя!» — подпрыгнул ёжик.

Он огляделся. Машина времени стояла в кустах, но леса не было видно. Да и горы, как он ни приглядывался, тоже. Вдруг небо озарилось красными, зелеными, лиловыми огнями.

— Ура! — закричали птичьи голоса. — Виват Королеве!

Серёжик догадался, куда попал. И с прежним страхом ощупал ключ в кармане. Он хотел улететь, но потом решил, что нечего тому, другому, Серёжику тут задерживаться, копить плохие поступки. И решительно пристегнул шпагу к джинсам, чтоб не светилась.

«Сидит тут, а я потом на три дня опоздаю!»

Он решил и Тима поторопить: «Скажу, чтоб сегодня же отправлял меня с мусором». Привычно взмахнув лапкой, Серёжик глянул в тёмное небо. Но никто не подмигнул ему малиновым, белым и голубым. Звёзд было много, но Боря ещё сидела у гномов, под стеклянным колпаком. И даже не знала, что она Боря.