Ти Джей резко встал. Он взглянул на закрывающий труп Вивиан брезент, потом на дом. Затем он, наконец, посмотрел на Мэг.

— Не сейчас, — сказал он. — Давай подождем и посмотрим, что будет дальше, ладно? Думаю, все уже и так на пределе. Это может усугубить ситуацию.

— Хорошо. — Конечно, он прав. После того как Нейтан отреагировал на последнюю красную полосу, Мэг была уверена, он обвинит ее и в подпиливании перил. Но все же как-то неправильно не говорить об этом. Возможно, ей стоит упомянуть об этом, если они придумают, как связаться с полицией.

Мэг поежилась. Если.

— Пойдем, пора в дом. — Ти Джей повел ее по дорожкам к дому. — Тебе нужно переодеться в сухое.

Кожа Мэг стала ледяной к тому моменту, когда она добралась до своей комнаты. Она сняла куртку, потом толстовку, скинула сапоги и насквозь промокшие пижамные штаны. Затем она вытащила из кармана свой журнал для записей, к счастью сухой, швырнула его на кровать и начала рыться в своих вещах, ища что потеплее. Джинсы, рубашка с длинным рукавом, сверху свитер, толстые носки, куртка и перчатки с обрезанными пальцами. Она не смогла найти свою расческу, поэтому взяла расческу Минни и зачесала волосы в высокий конский хвост.

Мэг не хотелось спускаться вниз, и она продолжила сидеть в комнате. К тому времени как они с Ти Джеем вернулись в дом, остальные собрались в гостиной, чтобы обсудить, что делать дальше. Но после того, что она обнаружила, ей хотелось спрятаться в своей комнате, пока не придет утренний паром. Несмотря на убежденность Ти Джея в том, что все это трагичное стечение обстоятельств, детали смерти Вивиан не давали Мэг покоя. Это действительно был несчастный случай? Или его могли подстроить?

Она слишком остро реагирует. Могло быть множество других причин, по которым перила оказались подпилены. К примеру, как Ти Джей и говорил, Лоуренсы могли устроить ремонт дорожек, когда приезжали в прошлый раз, а этот участок не закончили. Это логично. Они могли даже не знать, что перила повреждены.

Но что насчет краски? Мэг не смогла с ходу придумать этому объяснение. В одном из отделений «Немезиды» была красная краска. Недавно ее оттуда забрали, приблизительно в последние двадцать четыре часа, и на стене в фойе полосы красной краски. Две. Их количество совпадает с числом смертей. Кто-то знал о смертях Лори и Вивиан до того, как остальные обнаружили их тела.

Кто-то знал, что они умрут.

Мэг облокотилась на подоконник и уставилась в серые облака. Изнутри ее душил целый комок чувств. Смесь страха, дурного предчувствия и недоверия. Мысли проносились в голове. Неужели она действительно предполагает, что Лори и Вивиан были убиты? Или, по крайней мере, что кто-то знал об их смертях и никому не сказал? Это смехотворно. Разве нет?

Но на лицо две смерти. Одна может быть трагической случайностью, но чтобы две? Она просто не может поверить, что смерть Вивиан — несчастный случай. Только не с подпиленными перилами. И этими полосами краски. Даже если Лори сама нарисовала первую полосу в качестве нездорового жеста а-ля «пошли к черту» всему миру, то кто нарисовал вторую?

Все время, что они на острове, что-то шло не так. Мэг пыталась игнорировать и странный список гостей, и отсутствие Джессики, и это жуткое бессмысленное видео. Видео... Мэг вспомнился разговор Лори и Вивиан после того, как они его посмотрели. Кто-то хочет до нас добраться. Я знаю, что ты сделала. Лори и Вивиан говорили о каком-то неизвестном остальным инциденте с чем-то или кем-то. Что, если это как-то связано со смертями?

Мэг отошла от окна и села на край голой кровати. Ей отчаянно хотелось поговорить с кем-то об этом, но идея поднять эту тему внизу перед всеми привлекала ее не больше, чем пройтись босиком по битому стеклу. Да и Ти Джей считает, что пока свои размышления лучше придержать при себе. Но мысли продолжали хаотичный бег в ее голове. Нужно их как-то привести в порядок.

Мэг на автомате потянулась к журналу.

Как только она взяла его в руку, Мэг тут же поняла, что что-то не так. Она всегда закладывала тонкую серебряную ручку между страниц. Сейчас журнал был абсолютно плоским. Ручки нет. Она посмотрела на тетрадь в твердой черной обложке из кожзама и подумала, что она выглядит точь-в-точь, как ее. Обложка была более потертой, более старой. Будто преждевременно износившейся. Она была тяжелой, ломкой, как будто книгу уронили в ванну, а потом оставили на месяц на солнце. Старая лохматая лента закладки была заложена меж страниц и торчала снизу целым пучком ниток, как сломанный хвост павлина. Тетрадь пахла плесенью.

Одно можно сказать точно — это не ее журнал.

В голове сразу пронеслись два вопроса. Где же тогда ее журнал и как этот попал в ее комнату? Она посмотрела на бардак в комнате. Наверное, ее журнал валяется где-то тут. А этот, скорее всего, забыл кто-то, кто жил в этой комнате, а Минни обнаружила его во время безумных поисков лекарств.

Мэг захотелось положить этот журнал обратно в ящик. Как человек, тоже ведущий записи, она чувствовала укол стыда при мысли о том, чтобы прочитать чужие мысли и секреты. Она представила, в каком ужасе находилась бы, если бы кто-нибудь нашел и прочитал ее журнал. Одна мысль об этом уже бросала ее в холод. Поэтому ей захотелось затолкать этот старый дневник обратно на полку, где он неизвестно сколько пролежал, собирая пыль и храня свои секреты. Она хотела оставить его. Она хотела уйти.

Но не сделала этого.

Я прочитаю только первую страницу, сказала Мэг сама себе. Просто чтобы узнать, кто владелец. В этом же нет ничего плохого.

Мэг украдкой оглянулась, чтобы убедиться, что она по-прежнему одна, потом села на пол у окна, приглушенного света из которого хватало, чтобы разобрать слова. Это запретная тетрадь. И Мэг отчаянно хотела ее открыть.

Она, наверное, более старая, чем выглядит. Такая старая, что ее владелец и думать забыл о ее существовании. В конце концов, автор оставил ее здесь. Значит, она не так ему и важна. Возможно, этот человек уже умер. Тогда ведь ничего страшного в том, чтобы ее прочитать, верно? Почти как посмертная публикация чьих-нибудь писем. Действительно, нет ничего плохого в том, чтобы быстренько посмотреть первую страницу и узнать, кому она принадлежит. Совсем ничего плохого.

Мэг глубоко вдохнула и открыла дневник.

Это твоя тетрадь? Нет? ТОГДА ПРЕКРАТИ ЧИТАТЬ! НЕМЕДЛЕННО!

Эти слова были написаны красными чернилами посередине первой страницы. Они должны были навести ужас. Они должны были отбить желание Мэг открыть следующую страницу.

Но как-то не сработало. Мэг перевернула страницу.

Серьезно. Я тебя найду и покалечу.

Мэг рассмеялась. Не то чтобы ее развеселили слова или намерение автора, но она тут же вспомнила старую книжку с картинками, которую обожала в детстве. В ней Гровер с улицы Сезам пытался остановить читателей от переворачивания страниц, так как в конце должен был быть монстр. Конечно, в детстве она испытывала дьявольский восторг, продолжая переворачивать страницы, вопреки предупредительным мерам Гровера, таких как веревки, мелкие брусья и кирпичные стены. Видимо, не так сильно она изменилась с десятилетнего возраста.

На третьей странице была написана одна строчка.

Ибо близок день погибели их.

Фраза показалась Мэг знакомой, но она никак не могла вспомнить, откуда. Может, это строка из стихотворения? Может, Шекспир? Черт, она точно ее знает. Откуда бы ни была эта строчка, написавший ее автор дневника, казалось, был ей восхищен. Слово «погибель» было трижды подчеркнуто, и похоже, что с каждой чертой автор все больше и больше распалялся — он с такой силой нажимал на ручку, подчеркивая слово в последний раз, что прорвал три листа.

Ладно. Псих что ли?

— Ты что делаешь?

Мэг вздрогнула, вынырнула из тетради, откинула голову назад и ударилась о стену. На пару секунд в глазах помутнело, а когда пришло в норму, она увидела на лестнице Минни. Она не поднялась до конца по ступеням, и с пола Мэг видела лишь ее голову.