Приблизившись к месту, где происходила описанная выше сцена, апахи спрыгнули со своих лошадей. Метис не успел сбросить с себя европейского платья и стоял неподвижно в ожидании приближения Черной Птицы, который, несмотря на раны, сидел прямо и крепко на лошади. Индейский вождь тотчас узнал Метиса и приблизился к нему. Он протянул руку с выражением гордого достоинства.

— Индеец, сын белого, давно ожидает своих союзников, — сказал Метис.

— Разве не сегодня третье солнце? — заметил Черная Птица. — Я вижу, Метис не терял даром времени, — указал он на пленных.

— Там есть еще один белый — сын Орла снежных гор, — добавил Метис.

— А Орел и Насмешник, что сталось с ними? Я вверил моему брату одиннадцать воинов, где они? — спросил Черная Птица.

— Девять из них отправились в царство теней, — ответил Метис. — Отчего хмурится предводитель апахов? В течение целого дня и целой ночи индейцы осаждали трех белых на острове Рио-Гилы, а чего добились? Их поглотили рыбы в реке, а рука Черной Птицы надолго изувечена. Я захватил в плен юного воина юга и обезоружил Орла и Насмешника. Дикие звери могут теперь над ними потешаться.

— Орел и Насмешник гонятся по нашим следам, у них уже новое оружие, и они успели усеять путь свой новыми трупами апахов.

Черная Птица сообщил Метису подробности, которых тот еще не знал. Появились еще шестеро воинов из отряда Антилопы, оставшихся в живых после поражения в ущелье. Рассказ их еще более распалил ярость индейцев против бедного Фабиана, и они решили тотчас подвергнуть его пыткам. Черная Птица сообщил Метису, что команч преследует их. Метис решил, прежде чем дело дойдет до битвы, удалиться со своей добычей, чтобы спрятать ее в безопасном месте, но Черная Птица напомнил о его обещании передать ему команча и обоих охотников, и бандит вынужден был волей-неволей остаться.

Отряд Черной Птицы, несмотря на потери, еще насчитывал около сорока всадников. Кроме того, бандиты привели с собой еще шестнадцать человек, чтобы с успехом напасть на вакеро, не подозревавших о западне.

По единогласному решению апахов было решено для всеобщего удовольствия немедленно подвергнуть мучениям бедного Фабиана. Пока происходили эти приготовления Розарита очнулась от обморока, но, увидев сверкающий взор Метиса, устремленный на нее, тотчас закрыла глаза.

Красная Рука едва снял с рук пленника веревки, чтобы дать ему возможность подняться на ноги, как вдруг с берега раздался крик совы. Фабиан тут же ответил на него. Следом почти без паузы послышался крик, вылетевший из могучей груди канадца.

— Собака! — крикнул Красная Рука и занес нож над пленником, но Фабиан успел увернуться и схватил разбойника за руку. По всей вероятности, Фабиан не устоял бы против своего противника, обладавшего страшной силой, но внезапно к крикам канадца и его товарищей примешался рев дикарей. В этом гаме можно было различить и лай бульдога.

Стараясь отклонить занесенную над ним руку с ножом, молодой человек оступился и упал. Падение помогло несчастному, ибо усилившееся смятение умерило ярость Красной Руки. Бандиту пришло на ум, что жизнь пленника принадлежит теперь Черной Птице, и он повернулся, чтобы разглядеть неприятелей, появившихся так внезапно. Но окружавшие деревья мешали видеть, что происходит вокруг. Он заметил нескольких индейцев, спешивших вскочить на лошадей, да колыхание травы, из-за которой виднелись испуганные лица всадников. Можно было думать, что это колебание травы происходило от движения стада буйволов. Позади апахов с разных сторон прозвучало несколько перекрестных выстрелов, и пять всадников, успевших было вскочить на лошадей, попадали с седел.

Это произвело удручающее действие на апахов, весь их отряд обратился в бегство, несмотря на то что Метис и его отец употребляли всевозможные усилия, пытаясь остановить беглецов. Не слушая ничего, апахи бросились к реке. Позади них над степью расстилался густой дым, длинные языки пламени уже охватывали высокую траву.

— Трусы с бабьим сердцем! — яростно ревел Метис, тщетно пытаясь остановить отступающих индейцев.

Пока Красная Рука отыскивал стрелков, Метис схватил на руки Розариту и, вскочив на лошадь, бросился к реке. Все это произошло так скоро, что никто из нападавших не успел ему помешать.

— Сюда, Розбуа! — загремел вдруг громовой голос Хозе. — Я слышу рев этой собаки Метиса.

— Помогите! Ради самого Бога, помогите! — раздался вдруг голос дона Августина, который связанным валялся на траве. Нельзя было медлить ни минуты, — пламя, полыхавшее над зарослями, уже бросало красноватые отблески на лицо стонавшего гациендера. Англичанин со своим спутником, ближе других находившиеся к тому месту, бросились на помощь.

Едва они успели разрезать веревки, как гациендер стремглав бросился к берегу, где глазам его предстала масса лошадей и всадников, старавшихся преодолеть быстрое течение реки и мешавших друг другу. Вдруг он увидел Метиса с его дочерью, разбойник тотчас скрылся за хлопковыми деревьями. Несчастный отец застыл неподвижно на месте, пораженный горем, как вдруг сильный удар в плечо повалил его наземь, через мгновение пуля просвистела над ним.

— Вы должны благодарить Бога, что так удачно отделались от беды! — спокойно произнес Вильсон. Он подполз к дону Августину в ту минуту, когда Красная Рука целил прямо в гациендера, и успел столкнуть его наземь.

— Посмотрите-ка, — прибавил американец, — негодяй обратился в бегство от стыда, что дал промах! Эх, если бы я только успел вовремя зарядить ружье! Хорошо, слава Богу, что мы не дали вам заживо сгореть в траве.

Последний индейский всадник уже успел достигнуть берега, а за ним переправился и Красная Рука вместе с Фабианом, которого тащили двое индейцев.

— Уповайте на Бога! — сказал сэр Фредерик, успевший тоже приблизиться к берегу, где огонь, встретив сырую и голую почву, потух. — Мы окружили этих собак со всех сторон, — глядите, вон там вакеро, а здесь у нас верные и храбрые союзники.

При этих словах англичанин указал на загонщиков, расставленных по берегу, а также на Хозе и Диаца, вместе переправлявшихся через реку верхом; кроме того, еще пятеро людей сидели в лодке, спускавшейся по течению. Дон Августин тотчас узнал в этих людях охотников на буйволов, но кто был пятый — этого он не знал.

— Это Розбуа, — объяснил ему сэр Фредерик, — житель лесов из Канады, у которого так же, как и у вас, дон Августин, апахи увели сына. Там, ниже, со стороны бобрового пруда, находится еще молодой и храбрый воин из племени команчей, их союзник.

Канадский охотник и испанец, несмотря на разделявшее их расстояние, хорошо видели друг друга.

— Тот из вас, — воскликнул гациендер, желая подстегнуть их мужество, — кто спасет мою дочь, будет богат всю жизнь!

Когда дон Августин опять повторил обещание, охотники перекинулись условными знаками. Хозе пришпорил лошадь, и та ринулась к берегу, а Розбуа шибче погнал лодку. Гациендер вообразил, что на них подействовала его клятва, но он ошибся. Послышалась ружейная перестрелка со стороны бобрового пруда — знак, что Палящий Луч и Гайферос тоже не остались без дела. Голос молодого предводителя был слышен даже на берегу, Вильсон, сэр Фредерик вместе с Диацем, Хозе и Розбуа подняли крик, чтобы дать ему понять, что спешат к нему на помощь. Вскоре дон Августин увидел, как они поднялись на берег и устремились в чащу, где пытались укрепиться индейцы. Лай бульдога свидетельствовал, что храбрые авантюристы продолжают преследование индейцев.

Здесь мы считаем необходимым объяснить читателям, как случилось, что охотники столкнулись у Красных Вил с партией Палящего Луча и загонщиками Дона Августина. Три отряда; Черной Птицы, Палящего Луча и Антилопы следовали друг за другом на коротком расстоянии один от другого; чтобы опередить своих неприятелей, Палящий Луч упросил сэра Фредерика одолжить ему свою лошадь и во всю прыть поскакал к Бизоновому озеру. Для большей безопасности ему пришлось сделать объезд, и он прибыл туда час спустя после того, как Энцинас, указав дону Августину дорогу к пруду, оставил его. Ему не трудно было убедить загонщиков в крайней опасности, угрожавшей им всем и господину, и побудить сесть на лошадей, чтобы упредить неприятеля. Палящий Луч тотчас вернулся к условному пункту, где должен был ожидать своих союзников. Последние не заставили себя ждать. Условившись насчет плана действий, Гайферос и шестеро команчей направились по узкому рукаву реки, между тем как Хозе, Розбуа и прочие вышли на берег у слияния обеих рек, где остановился Черная Птица. Здесь они должны были ожидать знака к нападению. Наконец раздался крик команчей, и все ринулись вперед.