Палящий Луч сказал несколько слов своим подчиненным, которые тотчас разбросали костер и поспешно затушили огонь, кроме одной головни, оставшейся в руках предводителя. Затем с помощью охотников индейцы подняли лодку и понесли вслед за юным своим предводителем, который на этот раз выбрал для остановки вершину одного из тех низеньких холмов, которыми пестрела саванна. Снова был разведен костер, и три красных воина принялись опять конопатить лодку. Едва приступили они к работе, как на противоположном берегу против того места, которое они покинули, показалось стадо быстро мчащихся буйволов. От неудержимого напора обитателей степей с треском рухнули хлопковые деревья. Оглушающий рев смешался с шумным храпом дикого стада, ринувшегося в реку на переправу.

— Итак, мой сын верит снам и предвещаниям? — спросил Розбуа, когда вдали затих грохот копыт бизоньего стада.

— Голос предвещающего волка никогда не обманывает, — ответил Палящий Луч тоном, в котором заключалось столько уверенности, что канадец не мог удержаться от улыбки. — Сновидения, посылаемые Великим духом спящему воину, тоже никогда его не обманывают. Не думал ли Орел снежных гор, что буйволы лишают себя сна в этот час ночи для того, чтобы совершить переход, пользуясь ночной прохладой?

— Это не совсем верно: Господь посылает ночью сон им и людям. Буйволы не волки и не тигры, рыскающие в темноте, а день проводящие во сне. Я полагаю, индейцы согнали стадо, которое только что пробежало мимо нас.

— Сновидения служат для моего духа тем же, чем является вой предвещающего волка для моего слуха, а бегство буйволов в ночную пору для моих глаз, — это знак, что опасность окружает нас.

— Если ваше мнение верно, — отвечал Розбуа, — то для нас благоразумнее тотчас пуститься в путь.

— Лодка уже готова, но надо прежде принять некоторые меры предосторожности. Мы разведем за этими холмами шесть костров на некотором расстоянии один от другого. С того места, где расположился Черная Птица, апахи увидят наши огни, но не будут в состоянии различить, стерегут ли их воины. И пока апахи будут терять время, приискивая средство, чтобы приблизиться К ним незаметно, Палящий Луч, Орел и Насмешник успеют опередить врагов.

Розбуа и испанец не могли не согласиться, что совет был весьма благоразумен.

Путники тотчас стали разводить костры, скрывая их за зарослями кустарника и небольшими возвышениями, так, чтобы вместо самих огней можно было видеть только их отблеск. Лодка была вновь спущена в реку, и путники опять взялись за весла.

Вполне полагаясь на четверых индейцев, которые попеременно гребли и отдыхали, трое белых охотников решили немного соснуть.

Юный команч не переставал оглядывать пытливым взглядом саванну, по которой они проезжали. Палящий Луч пренебрегал сном и оставался неподвижен. Лицо его было исполнено мужества. Несмотря на его кажущуюся апатию, ни малейший шум вблизи или отдалении не ускользал от его внимания. Вскоре легкий всплеск посреди реки возбудил его подозрение. Палящий Луч тотчас дал знак обоим индейцам перестать грести и слегка коснулся плеча спящего канадца, который, почувствовав его руку, открыл глаза и посмотрел вокруг. Увидев, что индейцы сидят неподвижно с веслами в руках, старик догадался, что какая-то опасность вызвала их тревогу. Река в этом месте сужалась высокими берегами.

— Не надо ли разбудить Хозе? — спросил охотник.

— Пусть спит, — ответил команч, — разбудим, когда понадобится. Я слышал, что пуля Орла снежных гор никогда не облетает цели.

— Да, любезнейший, это так. У меня было старое доброе ружье, которое по моей вине я позволил раздробить в щепу, а с этим ружьем я не могу твердо поручиться за первый выстрел. Для чего разбудили вы меня?

Сопение медведя, похожее на пыхтение огромного кузнечного меха, служило ему ответом.

— Ну, теперь я понимаю, — заметил канадец. — Впрочем, что ж тут опасного? Надо поскорее миновать это место, и если вы еще не устали грести, дайте мне немного соснуть.

— Если он захочет помешать нам, то нельзя будет миновать это место. За этим изгибом река очень узка, и зверь занимает островок, лежащий посреди самой реки. Что Палящий Луч раз видел, того он не забывает. Ему знаком малейший изгиб реки.

Между тем лодка продолжала продвигаться вперед, беспрестанно описывая круги. Но так как прежде, чем проплыть опасным проходом, на который указывал молодой индеец, надлежало хорошенько обдумать план действия, то Розбуа схватил весла и повернул лодку назад вверх по течению.

— Нам ни в коем случае не следует, — заговорил он, останавливая лодку, которую уже успел оттолкнуть на несколько сажен назад, — разряжать наши ружья в пустыне, где недалеко от нас могут скрываться неприятели, если мы не хотим привлечь их выстрелами. Достаточно одного выстрела, чтобы они пустились за нами в погоню. Итак, команч, мое мнение такое — мы без околичностей, отложив всякое самолюбие в сторону, должны тотчас выйти на берег и постараться перетащить лодку на спине, чтобы только не иметь дела с этим чертовым зверем. Дальше можно будет опять сесть в лодку.

— У трех индейцев есть острые топоры и сильные руки, а у белых охотников есть отточенные ножи, которые быстро вонзаются, — ответил Палящий Луч.

— Гордость молодого воина не хочет ничего слышать об отступлении, я это понимаю. Но разве вы предпочитаете, чтобы наша лодка наткнулась на мель, в чем, впрочем, может быть, еще нет очень большой беды? Или вы хотите разбить ее, как какую-нибудь тыквенную бутыль?.. В таком случае это было бы несчастье, которое трудно поправить. Послушайте, Палящий Луч! Пожертвуйте небольшою славою из любви к отцу, ищущему своего сына, минуты которого сочтены. Вас, юношу, просит старик, волосы которого поседели, а сердце полно печали.

— Морской Цветок, — возразил индеец, не будучи в состоянии скрыть волнение, — затрепетал бы и содрогнулся при виде шкуры страшного зверя, он приветствовал бы улыбкою молодого воина, принесшего ему шкуру. И сердце Палящего Луча возрадовалось бы.

Разбудили Хозе и Гайфероса, чтобы объявить им о близости серого мишки, расположившегося настороже возле узкого прохода, через который нельзя было пробраться, не потревожив косолапого, и объяснить им, что путникам надо вместе с лодкой и грузом предпринять обход этого места берегом и избегнуть битвы со зверем.

Известие о том, что медведь заграждает проход, привело Хозе в очень дурное расположение духа.

— Чтоб сатана свернул ему шею! — проронил он, зевая, — Мне так хорошо спалось!

Между тем канадец уже успел подтолкнуть челнок к берегу. Прежде чем всем покинуть лодку, старик решил еще раз окинуть внимательным взглядом расстилавшуюся перед глазами равнину. Розбуа стал медленно взбираться на обрывистый берег, вершина которого была покрыта высокой травой, скрывавшей от глаз даль. Держа карабин в руках, канадец стал осторожно пробираться сквозь траву и на минуту исчез из глаз своих спутников.

— Прочь! Прочь отсюда! — произнес он вполголоса, возвращаясь через минуту к своим товарищам, — Около дюжины конных индейцев рыскают по равнине.

— Волки-вещуны никогда не обманывают меня, — ответил команч. — В каком направлении апахи идут по равнине?

— Справа и слева. Впрочем, они появились с той стороны, где мы оставили разведенные костры. Вперед, Палящий Луч! Теперь уже нечего делать: приходится, не теряя времени, приниматься за топоры и ножи, чтобы одолеть медведя.

— Что бы ни случилось, нам нельзя оставаться здесь ни одной минуты, ибо кто-то из всадников может подъехать к реке.

Ради большей безопасности и чтобы не дать команчу броситься на зверя, канадец убедил Палящего Луча взять одно из весел и в то же время сам вооружился другим веслом. Затем, не помышляя об опасности, которой подвергался сам, старик направил лодку к правому берегу, так что при проходе через узкий канал он ближе всех находился к медведю.

Вскоре челнок, увлекаемый быстрым течением, опять очутился на прежнем месте. На носу лодки стояли трое индейцев с топорами в руках, готовые нанести удар; за ними расположились Хозе и гамбузино, вооруженные ножами. Маленькая лодка скользила по воде, между тем как с середины реки, с островка, раздавалось громкое сопение, точно какое-нибудь водяное чудовище застряло на мели.