— Вы ещё разберитесь, что за трактор, как он там перезимовал в речке. Может, всё поржавело.

— Сверху поржавело — оботрём. А внутри — его же маслом смазывали… А Дуня, товарищ лейтенант, девка хорошая!.. Приезжай к нам! В председатели тебя выберем. Передам тебе дела, из полы в полу, — знаешь, как в старое время лошадей продавали?..

— До свиданья, Акимыч! Трактор получил? Получил. Ну — вали домой!.. И не мешай нам воевать!..

Вскоре их дивизию сменили, отвели в тыл, километров за восемьдесят от передовой, в резерв. Там они стояли два месяца, ремонтировались, принимали и обучали пополнение и на Миус уже не вернулись — дивизия влилась в состав другой армии.

Участвовать в июльском большом наступлении Дорохину довелось уже на другом фронте.

И как бывает у солдат — часто вспоминался ему хутор Южный, мечталось ещё заглянуть туда после войны, встретиться с знакомыми, полюбившимися людьми, посмотреть, как расцветает жизнь на месте бывших развалин и окопов, найти свой блиндаж где-то в саду между яблонями, посидеть на обвалившемся, заросшем бурьяном бруствере, выкурить махорочную цыгарку, подумать под песни девушек, обрывающих красные яблоки в корзины, о прошлых боевых днях… Но много было потом ещё хуторов и сёл по пути на запад, и каждый освобождённый им клочок земли стал Алексею родным. А когда окончилась война — ему уж было не до того, чтоб объезжать все те места, что проходил он со своими бойцами. Надо было и самому начинать работать, восстанавливать разрушенное войною народное хозяйство, запахивать вчерашние окопы.

1952 г.

В одном районе решили провести «День тракториста».

Кто первый подал эту мысль — неизвестно. Вероятно, однажды, после заседания бюро райкома, на котором поругали какого-нибудь недальновидного, мужиковатого председателя колхоза за плохое отношение к механизаторам, кому-то из районных руководителей пришло в голову: провести бы в районе «День тракториста», чтоб возвеличить фигуру сельского механизатора в глазах общественности. Есть «День железнодорожника», «День авиации», а трактористов ведь тоже немало в стране, и делают они немало для государства.

Выбрали для праздника одно из воскресений в конце июня — почти свободное от тракторных работ время, междупарье. Задумано всё было здорово. Место облюбовали на берегу реки, на лугу у дубовой рощи. Трактористы — народ степной, привыкший к голубому небу и жаркому солнцу над головой, им приятнее было провести свой праздник на вольном воздухе. Выстроили на лугу нечто вроде театральных подмостков — для президиума собрания и выступления художественной самодеятельности. Сюда же выехали буфеты и ларьки пищеторга. Пригласительные билеты на праздник разослали не только трактористам, комбайнерам, механикам, но и их жёнам. Приглашены были председатели колхозов и бригадиры полеводческих бригад.

Но — первый блин комом. Дальше пошло не совсем так, как было задумано. Помешал и дождь, как зарядил с ночи — до двенадцати дня не прояснилось, пришлось перейти в районный «Дом культуры», где в четырёх стенах, перевидавших много заседаний и конференций, собрание пошло слишком официально; немного оробели и сами организаторы праздника — не попадёт ли им за какой-то самовольный, неузаконенный «День-тракториста»? — и в своих речах стали называть праздник просто районным слётом механизаторов; да и много было речей, и длинны были они слишком для такого необычного собрания-гулянья.

Но все же трактористы и комбайнеры вынесли из конференц-зала «Дома культуры», где даже потолок вспотел от духоты, главное: что сегодня их день, что ради них играл оркестр, для них выступали артисты, пел детский хор, танцевали девушки-ученицы, что, в числе многих почётных профессий, их профессия и они сами — не в поле обсевок.

И самое интересное, как часто бывает в таких случаях, началось уже после «официальной части», благо время для этого ещё оставалось. Пока длилось собрание и выступали артисты, дождь перестал. Подул ветерок, быстро просохло. Разошлись из «Дома культуры» в шесть часов, по летнему ещё день. Машины, на которых приехали из колхозов трактористы, ждали их за мостом через Сейм, на поляне у дубовой рощи. Там же, накрыв свои товары клеёнками, терпеливо ждали их продавщицы из ларьков и буфетов пищеторга… Задымили костры, где-то заиграл баян, запели «Калинушку»…

— Где же мы расположимся?

— Да вот под машиной сухое местечко, дождь не промочил. Михаил! Отгони машину дальше, а мы тут постелим брезент.

— Ну, братцы, кажись дела у нас в районе так поворачиваются, что ежели которого из нас жинка бросила — вернётся, в ногах будет валяться: «Миленький, дорогой, прости, забудь, что говорила: керосином от тебя воняет».

— Это ж почему?

— А потому, что на нас теперь особое внимание обращено. Нам — почёт и уважение. Сказано: первые люди в деревне — мы, механизаторы.

— Да-а… А читали в газетах, что на Кубани делается?

— Что? —

— Там сейчас проводится эта самая, как её…

— Комплексная?

— Вот, вот — комплексная механизация,

— Это ж как понимать — комплексная?

— Полностью механизируются все работы в сельском хозяйстве. Чтоб не получалось так: убираем хлеб комбайнами, а потом колхозницы вручную веялки крутят, ящиками зерно на машины грузят. Где-то поспешаем, а где-то ещё адамова техника осталась, она-то и тормозит всё дело.

— Стало быть — сортировки от привода, транспортёры? Чтоб и рука человеческая до зерна не касалась?

— Именно так. И в животноводстве всё механизируют: подачу кормов, воды, стрижку шерсти. Стога мечут машинами, солому скирдуют машинами.

— Я прошлой осенью видел в Чижевской эмтээс на испытании трёхрядный свеклокомбайн. Вот, машинка, ребята!

— Однорядный не пошёл у нас.

— Трёхрядный, говорю. Новый, усовершенствованный. Хорошо работает! Пропусков почти нет, один человек успеет подобрать в рядках, что осталось. Колхозницы, как узнали, что конструктор приедет к ним на плантацию, натаскали ему цветов в подарок — еле увёз в «Победе». Качали его там, в поле.

— Рады были?

— А как же! От самой тяжёлой работы освободил их — от копки свёклы.

— Так-то так. От тяжёлой работы освободил… Но, выходит, и от трудодней освободил?..

— Да, да, товарищи, что ж оно получится? Если и свёклу будем комбайнами убирать — где же колхознице трудодней заработать?

— Не только жёны будут прощения у нас просить за старые обиды. Все колхозницы будут кланяться: «Товарищи трактористы! Дайте же и нам где-нибудь немножко заработать!»

— Конечно! Раз полная механизация, значит, и трудодни по полеводству будут все у трактористов и прицепщиков. Навоз возить? Да мы поделаем такие платформы, зацепишь трактором — сразу двадцать тонн! Наваливать, разбрасывать — опять же машины приспособим. Прошлым летом уже и солому с жнивья стягивали тракторными волокушами.

— А колхозникам, которые в полеводческих бригадах, останется только воду да горючее подвозить нам на волах, по очереди.

Из шуточной завязки разговора возникают большие житейские вопросы.

— А что, ребята, — говорит бригадир. — К тому идёт. Я бы на месте нашего правления уже сейчас призадумался: на каких других работах в хозяйстве занять людей? Это верно, годика через три механизаторы заберут все трудодни по полеводству, как пить дать! Но машины ведь не для того, чтобы всем колхозникам, кроме нас, делать было нечего. Ту силу, что высвободится, надо чем-то другим занять.

— Чем же ты её займешь?

— Вот об этом и надо подумать… Есть такие отрасли, где без ручного труда никак не обойтись. Сад, например. Трактором не полезешь на дерево яблоки рвать, это ручная работа. Да ещё какая ручная! Если зимние сорта, для долгого хранения, так и потрясти дерево нельзя, каждое яблочко надо осторожно снять с ветки и в ящик со стружками уложить. Сколько у нас в «Завете» запланировано на осень садов посадить, кто помнит?