И тем не менее оказался совершенно неподготовленным к тому, что случилось в следующее мгновение.
Лили, чуть слышно вздохнув, обвила его шею руками. Джулиан покачнулся, едва устояв на ногах. Уцепившись за его плечи, она привстала на цыпочки и подарила поцелуй, от которого у него захватило дух. Джулиан приоткрыл губы и почувствовал, как язык Лили скользнул внутрь, с какой-то невинной и вместе с тем яростной страстью исследуя его рот.
Он даже не думал протестовать. Впрочем, сил у него хватало только на то, чтобы держать себя в руках, пока Лили дразнила его языком. А как от нее пахло… Немножко вином и той неизъяснимой, присущей только ей одной сладостью, которую он имел удовольствие оценить накануне утром. Но этот их поцелуй слегка отличался от того, утреннего. Любопытство уступило место решимости. Чувствовалось, что теперь Лили целует его не только для того, чтобы удовлетворить собственное желание, а чтобы возбудить желание в нем.
И, проклятие, он хотел ее как никогда в жизни. Сердце Джулиана колотилось так, что болели ребра, кровь, казалось, скопилась в одной точке и мгновенно достигла температуры кипения. Все мысли вылетели из головы. Думать он уже не мог — мог только действовать. Смяв тяжелые складки плаща, Джулиан нагнулся, крепко прижал Лили к себе, и его губы смяли ее рот.
— Подожди… — Лили, слегка оттолкнув Джулиана, отодвинулась. Она дергала завязки плаща. — Эта штука… Она меня раздражает.
— Не нужно. Ты простудишься.
— Ты меня согреешь.
Плащ беззвучно упал на мокрую, раскисшую от дождя землю. По тому чавкающему звуку, с которым он свалился в грязь, Джулиан догадался, что плащу пришел конец. Мои глубочайшие извинения, Холлинг.
— Тут никто меня не увидит, — пробормотала Лили. — Никто… кроме тебя. — Бриллианты и жемчужины, которыми было расшито платье, таинственно мерцали и переливались в темноте. — Я надела его только для тебя, — шепнула она, заметив, каким взглядом он смотрит на платье.
Словно в подтверждение своих слов она огладила руками тугой корсаж, подчеркивающий выпуклость груди и изящные очертания бедер. Из груди Джулиана вырвалось рычание.
— Ну? Как я выгляжу?
Сногсшибательно. Язык Джулиана прилип к гортани. Только спустя какое-то время он снова обрел способность говорить.
— Ты похожа на самую яркую звезду с небес, упавшую на землю.
Рассмеявшись, Лили придвинулась к нему.
— Тут так темно. Я не могу разобрать, что ты сказал, но мне нравится, как ты смотришь на меня. Будто видишь не платье, а то, что под ним. — Взяв Джулиана за руку, она положила ее себе на талию. — Обними меня.
Джулиан так и сделал. Бог свидетель, его не нужно было просить дважды. Руки его, казалось, были везде — легко и плавно скользили по ее талии, ласкали изящные округлости бедер, потом поползли вверх, накрыв грудь.
А потом он поцеловал ее, с такой голодной страстью впившись в ее губы, что на миг даже испугался, что сделал ей больно. Но затем он вдруг услышал ее стон, низкий, чувственный стон, и почувствовал, как их языки сплелись. Пылкость, с которой Лили вернула ему поцелуй, не уступала его собственной. Пальцы ее запутались в волосах Джулиана — кончики ногтей царапнули кожу, но мгновенная боль тут же сменилась острым наслаждением. Завтра там наверняка останется след от ногтей, промелькнуло у него в голове — еще одно подтверждение, что все это ему не привиделось.
Господи спаси и помилуй, это все-таки произошло!
Нагнув голову, Джулиан прижался губами к обнаженной шее Лили, наслаждаясь теплом и ароматом кожи. Лизнув ее, он почувствовал, как бешено бьется пульс, и это едва не свело его с ума.
— Лили! Лили…
— Я обманула тебя, — пробормотала она, постанывая от наслаждения. — Раньше, когда сказала, что подумываю завести любовника. Я и не думала об этом. Вернее, думала… но о тебе.
— Это невозможно. Я не могу это допустить, — выдохнул он, осыпая ее торопливыми жадными поцелуями. Проклятие! До сих пор не верилось, что это происходит наяву. Одно слово Лили, один жест, который можно будет расценить, как пусть и робкое, но поощрение, взмолился он, и…
И Джулиан получил то, о чем мечтал. Поощрение, причем совершенно недвусмысленное.
— Я не могу заставить себя не думать о тебе. Я постоянно думаю об этом — с того самого дня, как ты поцеловал меня в первый раз. Я будто сгораю в медленном огне. Стоит только закрыть глаза, как я вижу тебя. И чувствую это… — Лили прижалась губами к его виску, потом к щеке. — Не знаю, что со мной, но мне нужно это, Джулиан! Мне нужен ты.
Джулиан мог бы поклясться, что всю свою жизнь ждал этих слов. Острое желание захлестнуло с такой силой, что он едва устоял на ногах. Это было свыше его сил. Он был всего лишь мужчиной и больше всего на свете хотел Лили. Здесь, в темном переулке, они были просто мужчиной и женщиной, которых тянет друг к другу. Вопреки всему.
Джулиан вдруг поймал себя на том, что лихорадочно перебирает в голове разные возможности. Он понимал, что может сделать Лили своей… на одну ночь. Может удовлетворить ее любопытство, а заодно и собственное желание. Всего один раз. Он способен защитить ее от последствий столь необдуманного поступка — в конце концов, по части умения избегать нежелательных последствий он был настоящим экспертом. И потом, если вдруг начнут мучить угрызения совести, всегда можно дать задний ход. К тому же не обязательно лишать Лили девственности. В конце концов, ему вовсе не обязательно овладеть ею физически, чтобы подарить ей наслаждение.
Из груди Джулиана вырвался стон.
Но где? Прямо тут? Невозможно! Ведь это Лили. Отвезти ее в дом Джулиана Беллами, в холостяцкую спальню, где он соблазнил до нее стольких женщин? Немыслимо! Или в жалкую лачугу, где его знали под именем Джеймса Белла? Никогда. В гостиницу? Много народу — их могут увидеть, слишком рискованно. Взять экипаж? Об этом ему даже думать было противно.
— Отвези меня домой, — внезапно попросила Лили, тем самым положив конец терзаниям Джулиана. — Просто отвези меня домой и останься, хорошо? Никто ничего не узнает. Да и кому какое дело?
Домой. В дом, где когда-то жил Лео. Нет, ни за что. С таким же успехом можно сплясать на его могиле.
— Свифт меня прикончит. Собственными руками.
Лили повисла у него на шее, и Джулиан, охнув, вынужден был прислониться спиной к кирпичной стене. Подхватив Лили под попку, он усадил ее верхом, с восторгом чувствуя, как его возбужденная плоть трется о ее бедра. Ощущение было настолько упоительным, что у него перехватило дыхание. Джулиан дерзнул даже слегка потереться об нее, отчего его тут же бросило в пот. Как такое возможно, гадал он — испытывать такое наслаждение и при этом безумно хотеть большего? Куда же пойти?!
Тут Лили, изловчившись, игриво прикусила мочку его уха, и Джулиан чуть слышно зарычал.
Значит, прямо тут.
— Эй ты, ублюдок!
Окрик, донесшийся откуда-то с середины погруженного в темноту переулка, заставил Джулиана оцепенеть. Кровь, только что кипевшая в его жилах, разом превратилась в лед. Лили, которая, естественно, ничего не услышала, продолжала покусывать его за ухо, начисто лишив Джулиана возможности ясно соображать. Неужели кто-то незаметно увязался за ними из трактира? Или это просто случайный прохожий, лихорадочно гадал Джулиан.
— Эй, малютка! — хрипло хохотнул мужчина. — Оставь и нам немного, идет?
У Джулиана все перевернулось внутри. Содержимое желудка рванулось наружу. И дело было не только в том, что он едва не овладел Лили, как какой-то дешевой шлюхой прямо тут, в переулке. Ужаснее было другое — незнакомец говорил с шотландским акцентом, который Джулиан не спутал бы ни с каким иным.
Джулиан инстинктивно отодвинул Лили за спину. Опустив голову, он вглядывался в темноту, пока не заметил два неясных силуэта, которые быстро растаяли в тумане. Насколько он мог судить, то были двое крупных, рослых мужчин. Прежде чем свернуть за угол, они на мгновение оказались в круге света от уличного фонаря, и Джулиан наконец рассмотрел их получше. Он мог бы поклясться, что заметил лысую, словно бильярдный шар, голову.
