Джинни снова оглядела любовно убранную комнату и начала открывать шкафы. Подарки, о которых говорила Нэн! Шкафы были набиты подарками. Детские игрушки, безделушки, радующие душу молодой девушки: перстенечки, брошки, шарфы, ленты, шали, сумочки, книги, изящный письменный прибор. Всевозможные вещи, входящие в обиход девушки из богатой семьи. А Джоанна была лишена всего этого! Жестоко поступила Стелла, но виноват и Бен. Как ужасно, что Джоанна оказалась яблоком раздора между родителями. Зато у нее была подружка, которая любила ее нежнее родной сестры… и Джоанна так же любила меня, печально подумала Джинни. Еще раз она горько оплакивала потерю подруги — родного сердца в суровом мире.

На миг пришло желание отомстить Бену — ведь причиной болезни и смерти Джоанны были и ее душевные терзания, и тревога из-за родителей… Но виноват ли Бен? Или Стелла? Какая мрачная тайна! Солгала ли Стелла? Женщина, которая открыто жила во грехе и уехала от мужа, шантажировав его скандалом, могла солгать. Ведь засомневалась и Джоанна, которая верила матери! Но как же считать невиновным человека, отказавшегося от дочери из боязни скандала? Обречь ее на нужду, на жизнь без отцовской заботы! Может быть, Бен так возненавидел Стеллу, что боялся ее возвращения вместе с дочерью. А может быть, он и не нуждался в дочери — у него был сын, о котором он так любовно говорил Джинни…

— Почему мой отец предатель и отказался содержать родную дочь? — спрашивала перед смертью Джоанна. — Годы и годы он не присылал денег, мы с матерью нуждались. Он должен расплатиться за свой грех. Моя мать умерла из-за него, а я жила в нищете и одиночестве. Обещай мне узнать о том, что произошло в прошлом между моими родителями, узнать всю правду. Обещай мне, что ты заставишь его страдать, как страдали мы с матерью. Но если мать лгала и он невиновен, подари ему немножечко счастья, пусть он порадуется, пока ты поживешь с ним, — ведь мы так похожи… А потом скажи ему о моей смерти и уезжай искать своего отца.

О Джоанна, думала Джинни, разве ты понимала, о чем ты меня просишь? А если он умрет с горя, узнав правду о тебе? А если этот его приемный сын отвергнет меня, не захочет, чтобы я жила на ранчо? Наша полночная тайна оказалась намного опасней, чем ты думала…

Следующие четыре дня прошли очень интересно: Джинни объездила все ранчо, сблизившись с Беном и Нэн, познакомившись с управляющим ранчо Бэком Петерсом и со всеми работниками. Все на ранчо обожали Бена, и Джинни он нравился все больше и больше. Может быть, он был иным и изменился за эти годы, так что Джоанна, будь она жива, простила бы и полюбила его. Джинни понимала, что чем дольше продлится ее обман, тем больнее будет для Бена разоблачение. И все же она чувствовала, что у нее ненадолго хватит сил для обмана. Чем дольше приходилось ей изображать дочернюю нежность к Бену, тем острее грызла ее тоска по родному отцу. Она беспокоилась о нем. Как давно она получила от него последнее письмо, а ведь он писал в нем, что находится в опасности! А если он убит? Тогда она должна разоблачить преступников. Что, если она не найдет даже его следов в Колорадо и узнает, что серебряный прииск уже принадлежит другому? Тогда она будет бродить бесприютная в Колорадо… Но разве лучше прожить всю жизнь на этом ранчо в Техасе под именем Джоанны Чепмен? Нет, потому что она — не Джоанна. Поскорее бы вернулся Стоун: увидев двух мужчин вместе, она поймет, любит ли Бен сына больше, чем дочь, любит ли он Джоанну подлинной отцовской любовью… Стелла говорила, что он любит только Стоуна. Однажды Джинни украдкой зашла в комнату этого таинственного для нее Стоуна. Это была обычная комната одинокого мужчины, с множеством одежды в шкафах и на крючках в ванной. Что удивило Джинни — одежда была почти совсем не ношеная — очевидно, у Стоуна был любимый костюм, который он брал с собой. По одежде она представила себе мужчину ростом в шесть футов, худого. Фотографий Стоуна не было — ни в этой комнате, ни в других. Но в гостиной над камином висел портрет Стеллы с Джоанной на руках, сделанный незадолго до их отъезда в Англию.

В комнате Стоуна было много книг — очевидно, он любил читать, но Джинни не нашла ни писем, ни альбомов.

Бен Чепмен и Нэн не отвечали на ее расспросы о Стоуне, уверяя, что лучше ей самой составить о нем суждение, когда он приедет. Джинни перестала расспрашивать и наблюдала. О любовнице, о которой рассказывала Стелла, только так и можно было выяснить — не могла ведь она спрашивать «отца» напрямик. В доме не было женщин, кроме Нэн; комнаты ее и Бена находились на разных концах длинного коридора. Наверное, у Бена была любовница на стороне, но, может быть, он уже и перестал к ней ездить?

Может быть, Бен был романтически влюблен в Нэн, и все эти годы, что она была в доме кухаркой и экономкой, относился к ней более пылко, чем к сестре. Она-то, как заметила Джинни, нередко глядела на него нежно и любовно. И вот теперь, когда Бен свободен, они могут соединиться. Какие приятные романтические фантазии, Джинни! А как с твоими собственными романтическими мечтаниями? Вспоминает ли о тебе Стив, возвращался ли он в форт Смит, получил ли твое письмо… Сколько вопросов… — ни одного ответа.

Любовь и романтика привели меня к одиночеству, пронзили душу болью… «Где ты, Стив? — думала Джинни. — Тоскуешь ли ты обо мне, как я о тебе? Должна ли я написать тебе? Нет, еще нет. Я должна выполнить здесь дело, за которое взялась. Я люблю тебя и томлюсь по тебе. Хочу, чтобы ты чувствовал то же самое…»

В пятницу в город прибывал обоз из Джорджии. Бен убедил Джинни не ездить за своим имуществом самой — его заберут работники с ранчо, — не то преступники обнаружат, где она находится, и захотят мстить. Она послала с работниками письма своим четырем подружкам — Мэри, Элли, Люси и Руби, где просила их написать свои адреса. Джинни очень хотелось повидать подруг, но совет Бена был разумным.

Когда Джастин Бек Питерс вернулся с ее вещами, Джинни, занеся их в комнату, сразу разыскала и посадила на кровать куклу, объяснив Нэн, что это — «подарок подруги». Джинни счастлива была обрести снова талисман своего детства.

Прочитав письма от подруг, она узнала, что Стив в обоз не возвращался. От Виксбурга до Далласа обоз доехал без всяких осложнений.

Что ж, теперь можно уезжать, решила Джинни. Она разуверилась в виновности Бена, а если он и был в чем-то виновен, то искупил это годами горького раскаяния и тоски по потерянной дочери. Она дала ему шесть дней счастья, прожив с ним рядом это время. Теперь она оставит ему письмо Джоанны, раскрывающее тайну, а сама уедет. Деньги на билет в Колорадо лежат в шкафчике — Бен дал ей денег, велев тратить сколько угодно и на что угодно.

Зачем ей оставаться на ранчо? Она ее бросит Бена в одиночестве, у него есть Нэн и любимый сын. Она сделала то, что обещала — выполнила полночный обет, данный Джоанне. Зачем оставаться? Джинни не хотела задерживаться даже на день.

Но на следующее утро она поняла, что отъезд придется отложить из-за обычного женского недомогания. Ей пришлось бы три дня промучиться в духоте и грязи почтовой кареты. Поеду во вторник, назначила она себе срок.

Слава Богу, она хоть не беременна. Порыв страсти, бросивший ее в объятия Стива, не имел последствий. Какая была бы горькая ирония судьбы, если бы ее первое дитя родилось, чтобы стать таким же озлобленным бастардом, как его отец. Любовь делает людей неистовыми и безрассудными. Но разве любовь не стоит любой жертвы, которую ради нее приносишь, любой цены, которую за нее платишь? Она не могла ответить самой себе. Что она должна сделать из любви к Джоанне, своему отцу, Стиву?

Все ли она сделала для Джоанны? Нет, она не спросила Бена, почему его покинула Стелла, и он унесет эту тайну в могилу. Ради памяти Джоанны она должна заставить его раскрыть этот секрет. И Джинни решила покинуть ранчо на следующей неделе.