Спортсмены и обслуживающий персонал стояли в постойке «смирно» напротив двери в комнату шефа, никто не шумел, боясь выдать присутствие.

— Ну как, еще полощется? — одними губами спросил подошедший последним Кузьмич.

— Да, — также безмолвно ответил Федор. Он ближе всех стоял к входу.

Ферзь приложил палец ко рту, приказывая всем молчать, и бесшумно отворил дверь. Мягко ступая по ворсистому ковру, кто крадучись, кто на цыпочках, вся команда авиаклуба вошла в комнату именинника. Карине это не нравилось все больше и больше, будто происходит вмешательство в ее личную зону. Но кого это волновало? Одна против всех!

Когда за стенкой стих шум воды, Кузьмич положил ей руки на плечи и подтолкнул вперед со словами:

— Помощницы поздравляют первыми.

И хотя сказано было очень тихо, она прекрасно все поняла. Амбразура на ней!

Через минуту из ванной послышалось противное жужжание электробритвы.

— Шеф, как на свадьбу, собирается, — хмыкнул Лешка.

Он, как и Карина, не был в восторге от этой затеи. Какому нормальному мужику понравится, если его таким кагалом сразу после водных процедур с днем рождения поздравлять будут? Тем более, что он и праздновать не хотел, траур как-никак в клубе.

Как приговоренная к казни, Карина стойко держалась на своем месте. Переминаясь с ноги на ногу, кусая губы и проклиная дурацкую ситуации, ждала появления того самого мужчины, что играя разбил ей сердце, а после — беспечно досаждал, волнуя и шутя. «Железный дровосек» — так называл его Кузьмич. Очень ёмко. Бессердечный герой с железным характером и собранным, будто заново, телом.

Пусть бы то самое полотенце было побольше. Спокойно смотреть на тело босса ей будет нелегко. Слишком соблазнительно, слишком красиво, пусть и в шрамах. Губы и руки до сих пор горели лишь от одних воспоминаний о его твердости и, в тоже время, бархатной нежности.

«Может покашлять или чихнуть, чтобы предупредить о засаде? Пусть оденется!» — запоздало пришла мысль.

Глеб в десятый раз осмотрел свое плечо. Это ж надо было так о перегородку удариться! Синяк уже приобрел неприятный фиолетовый оттенок, хорошо хоть под майкой не видно. Узнай об ушибе местный эскулап, пришлось бы ехать делать снимок, а ему сейчас только этого не хватало. И так из-за дня рождения придется закончить прыжки пораньше. Совсем некстати!

Плечо болело, несмотря на массаж и обезболивающий крем. Прямо проклятие какое-то в самом начале тренировок так вляпаться. К счастью, это не та боль, что способна нарушить планы. Терпел и пострашнее, не маленький. Пора идти.

Небрежно сбросив с плеч полотенце, Булавин открыл дверь ванной.

Замерли, открыв рты, все. О том, что шеф может выйти после душа голым, никто не подумал. Сейчас сконфуженная поздравительная делегация старательно отводила глаза от интимного места собственного начальника. Впрочем Глеб не растерялся. Мгновенно оценив ситуацию, сделал единственное, что хоть как-то могло спасти ситуацию — схватил стоящую перед ним Карину и прижал к себе. Живой щит не стал сопротивляться, пребывая в предобморочном состоянии.

— Кхе… — прочистил горло Булавин. — Всем здравствуйте. По какому поводу собрание?

— Шеф… — у Кузьмича впервые в жизни не нашлось нужных слов. Вид обнявшейся парочки возле душа вытеснил все мысли о дурацком дне рождения.

— С днем рождения, шеф! — первым пришел в себя Ферзь. — Ну, подарок вы уже получили. Мы тогда пойдем?

Весь коллектив в тот же миг прыснул со смеху. Не удержался и сам именинник. Игриво шлепнув помощницу по попе, прижал к себе плотнее. Тело предательски быстро среагировало на близость, ни к чему остальным знать о плотских желаниях своего начальника. А Карина… Сама виновата, нечего быть такой аппетитной! Да и что она там не видала?

Девушка уже упиралась ладошками в широкую грудь, пытаясь высвободиться, но кто ж позволит!

— Терпи, малышка, — самодовольно шепнул на ушко голый оккупант, еще теснее прижимая к ее животику внушительный аргумент.

— Я тебя убью… — также тихо ответила она.

— Обязательно, только массовка разойдется, так сразу и начинай.

— Господа, — к Лешке впервые за последние дни вернулось хорошее настроение. — Давайте оставим Глеба Викторовича. Ему еще подарок распаковывать.

Парень заговорщически подмигнул шефу и, показывая пример, первым вышел из комнаты. За ним поспешил Кузьмич и долговязый Федор, оба еле сдерживали смех. Настя с бабой Нюрой ушли последними. Уж очень их заинтриговало, как начальник прижимал к себе помощницу. По-хозяйски, нескромно, будто право имел.

— Глеб, они ушли, отпусти меня, — недовольно захныкала девушка.

— Нет. Давай еще постоим. Мне нравится.

— Что тебе нравится?

— Это, — Булавин довольно потерся о нее. Давненько он так сильно не возбуждался, все тело, включая ушибленное плечо, огнем горело от желания. Вот как в такой ситуации отпустить?

— Ну, ты и подлец! — Карина подняла озорно блестящие глаза на лицо своего мучителя. — С днем рождения, предатель.

Когда нежные девичьи губы приблизились к его губам, Булавин чуть не слетел с катушек. Она его целует! Сама! Первая! Руки принялись жадно шарить по изящной женской спине, задирая бесформенную майку, а губы, истосковавшись, все яростнее сминали ее уста, превращая робкий поцелуй в пожар.

Увлекшись, Глеб не почувствовал подвоха. Точная, рассчитанная подсечка свалила его с ног в самый ответственный момент. Пальцы только добрались до мудреной застежки на лифчике.

— Черт! Ты сума сошла? — ударившись о пол больным плечом, взревел он.

— Я? Да что-то интрижки не захотелось, — сделала шаг назад Карина, победно поправляя растрепанную одежду. — И так бывает, Глеб Викторович!

— Что такое не везет и как с этим бороться… — пробубнил себе под нос начальник, но с пола не поднялся. Так и остался сидеть, потирая плечо. Карина уже собиралась уйти, но взгляд случайно зацепился за фиолетовый кровоподтек. Вся спесь в миг улетучилась.

— Глеб, что случилось? — взволнованно протараторила, падая на колени рядышком. — Где ты так ударился? Врач видел?

Булавин смотрел на нее, не мигая. Какое изменение за короткий миг? От шаловливой надменной стервочки к заботливой милой девчонке. Нет, она точно никогда не перестанет его удивлять. Съязвить в ответ язык не поворачивался.

— Вчера на последнем прыжке самолет тряхнуло, а я на выход стоял. Вот и ударился о переборку.

— Извини, что я тебя так…

— Ты молодец, ловко сработала, — ласково погладил ее по щеке. — Это я замечтался… и получил по заслугам.

— Больно? — она, едва прикасаясь пальчиками, нежно провела по широкому сильному плечу.

Обоим стало неловко от этого простого, невольного жеста, будто интимная ласка.

— Карина, поцелуй меня, — хриплым голосом, как утопающий о последней надежде, попросил он. Внезапно это стало очень нужно. — Пожалуйста…

Девушка вздрогнула. Тело уже покорилось. Оно каждой клеточкой, каждым нервным окончанием требовало близости. Поцелуя, прикосновений, безудержных и порочных ласк. Именно с ним, именно сейчас. И только в глубине, разрываемая желанием и страхом, замерла душа. Влюбленная и растоптанная, она готова была вновь поддаться страсти и сгореть, стать любимой на час, чтобы потом умыться слезами. Готова, почти готова…

— Нет… — всем страстям вопреки, ответили губы. — Нет.

Как в бреду, Карина поднялась с колен и на дрожащих ногах двинулась к выходу.

— Нет… — все еще шептали губы, словно пытались убедить ее саму.

Когда за девушкой закрылась дверь, Глеб тихо, но цветисто выругался на ситуацию, на коллектив и на самого себя. Это ж надо было так себя вести! Расклеился, как зеленый пацан или влюбленный дурачок. Еще минута и опрокинул бы ее на кровать, тогда точно конец! И плечо больное не отвлекало — вот досада. Хоть Карину повсюду за собой таскай, как обезболивающее. Посмотрел — и отпустило!