— Ладно, я сам поищу. Где ты их могла оставить?

Карина зарылась пальцами в свои густые волнистые волосы, словно это помогало думать, и по-детски закусила губу. Простой жест, но мужчине пришлось изрядно напрячься, чтобы сдержать отчаянный стон. Ну, разве можно быть такой? Пьяные глаза лихорадочно блестят, волосы растрепанны, а распухшие губы так и просят неприятностей.

— Сейчас же прекрати кривляться! — не выдержав, грозно скомандовал шеф.

— Кто кривляется? — округлила глаза девушка.

— Ты, кто ж еще! И руки от волос тоже убери!

— Господин начальник, а не оборзели ли вы? — девушка привалилась плечиком к дверному косяку и нахально долгим изучающим взглядом уставилась на шефа. — По ночам я не работаю, так что и приказам вашим не подчиняюсь.

— Я помню: не слушаешь, не убегаешь…

— Хватит! — резко прервала. — Спасибо за науку! Урок искусства быть послушной от вас, мэтр, я уже получила. Доходчиво!

Слова вылетели, как пули, ни одна не промахнулась. От остроты ощущений Булавину резко захотелось что-нибудь сломать, сорваться. Ну почему он не остановился тогда, не вышел из ее комнаты, ведь знал, что так будет…

— Карина, я знаю, что поступил как последний подонок. На моем месте глупо будет говорить, что не хотел сделать тебе больно.

Глеб оперся спиной о противоположный дверной косяк и прикрыл глаза. Алкоголь подействовал слабо, а ведь так хотелось напиться, расслабиться и не о чем не думать. Слишком сладкая мечта, наивная. Напротив, отвернув лицо к улице, стояла девушка. Что высматривала она там, в кромешной темноте? О чем задумалась? Может о страстной ночи, что объединила их на короткий срок, а может о своем телефонном звонке. Мужчина устало провел рукой по лицу. Теперь уже не получится расстаться без лишних слов. Вот она, рядом, требует ответов, а ему и сказать нечего.

Разве может он сейчас, после всего сознаться, что до сих пор хочет, бредит ею даже в объятиях другой, что как магнитом тянет обнять, согреть крохотные пальчики на ногах? Он уже наступил на горло собственной песне, сделал все, чтобы отпугнуть, уберечь от отношений, которые ни к чему хорошему не приведут обоих. Но не вышло. Какая же она упрямая! Еще там в больнице одним своим присутствием умудрилась разрушить все привычные границы, все стереотипы, а сейчас…

Сейчас безумно хотелось стереть из прошлого ночь с Ириной. Пугающее желание. Еще бы немного времени. Хотя бы неделю-две чтобы понять происходящее с собой…

— Карина… — позвал шепотом.

Она сделала вид, что не слышит. Стояла, погруженная в свои мысли. Ноги замерзали, но терпела. Сейчас, зная Глеба получше, не стоило ни на что жаловаться. Этот удивительный мужчина руководствовался непостижимой логикой. Растоптав без жалости все самые нежные чувства, он не позволит замерзнуть или устать. Носить на руках, согревать, заботиться — это легко, но впустить в сердце…

— Я бросила туфли где-то возле крыльца… — размыкая кольцо собственных мыслей, сказала Карина.

Избавленный от необходимости вести ненужный никому, выматывающий разговор, Булавин кивнул и тут же растворился во мраке.

С пару минут девушка простояла одна в кромешной темноте. И куда только он мог запропаститься на крохотном пятачке земли? Ощущая себя полной дурой, шагнула за порог. Она сама отыщет обувь и вернется к коллегам.

Карина аккуратно спустилась по лесенке. Вокруг, хоть глаз выколи, ничего не было видно. Как же не вовремя перегорела лампочка в уличном фонаре.

Когда босые ноги коснулись неприятно-влажной травы, она уже и сама пожалела, что не дождалась босса.

Неприятный озноб прошел по всему телу, заставил вздрогнуть. Вдруг кто-то очутился рядом и без спроса подхватил ее на руки. Эти объятия она узнает из тысячи.

— А ну отпусти меня! — возмутилась девушка. — Накаталась сегодня у тебя на ручках. Хватит!

— Сдурела что ли? Простынешь ведь! — Глеб за пару шагов преодолел расстояние до крыльца и поставил свою ношу на деревянные ступени.

— О, да ты опять возомнил себя спасителем!

— Карина, не надо…

— Что не надо? Не надо говорить правду? — глаза девушки уже сверкали от непролитых слез, держать в себе обиду не удавалось. — Спас несчастную влюбленную дурочку, лихо развеяв иллюзии! Прожевал и выплюнул. Браво!

— Черт! — Глеб не выдержал. — Да не умею я иначе. Разучился.

— Ох, как тебе нравится роль этакого чудища!

— Да, чудища, идиота, мерзавца. Можешь называть как угодно, знаю — заслужил. Я уже сотни раз проклял себя за ту слабость. Стоило бежать от тебя без оглядки.

— Ты так и сделал, но потом.

От злости Карина готова была наброситься не него с кулаками. Никакого фонаря не нужно было, чтобы почувствовать яростный блеск в зеленых глазах. Давно Глеб не припоминал такой свою помощницу. В голове как переклинило: «Не отпусти!». Повинуясь внезапному порыву, он пошел ва-банк. Или сейчас, или никогда, а ее нужно задержать.

— А чем ты лучше? — выпалил на одном дыхании. — Нелепая интрижка на работе легко выбила тебя из обоймы.

— Интрижка? — Карина готова была рвать и метать. — Для тебя это просто интрижка?

— Конечно, а что еще? — Глеб хитро потер подбородок. Роль последнего сукиного сына давалась с трудом, но, судя по гневному взгляду девчонки, все шло как надо. — Мы оба получили удовольствие, при этом никаких обещаний не было.

— Ах, ты подлец! — и первая туфелька полетела в дорогого шефа.

Тот успел увернуться, но она уже бросила вторую. Широкий каблук больно ударил в плечо.

— Ты не только трусиха, а еще и мазила! — беззастенчиво подтрунил над девчонкой. — Не смогла дольше испытательного срока продержаться. И чем же отличаешься от предшественниц?

Карина остолбенела от наглости начальника. Мало того, что он обозвал интрижкой ее искренние чувства, так еще причислил к толпе глупых куриц, о которых она прилично наслушалась от спортсменов.

Пока Булавин в очередной раз направился на поиск обуви, девушка прокручивала в голове кровожадные планы мести.

В этот раз папеньке она вмешаться не позволит, сама скушает мерзавца с потрохами. Отольются кошке мышкины слезки.

— Как же просто у вас все, Глеб Викторович…

— У меня просто? — Булавин ткнул в свою грудь носком туфли. — Да я сейчас недели две, как минимум, буду один вкалывать и за себя и за одну трусоватую девчонку, пока Настасья Пална замену подберет!

И тут Карина не выдержала. То ли действие алкоголя сказалось так не вовремя, то ли сработала провокация босса.

— Нет уж! Образ мученика примерите в другой раз. Две недели я потерплю!

Бросив на помощницу надменный взгляд, Булавин холодно произнес:

— Обойдусь без жертв! В предыдущих случаях как-то справлялся.

— Вот только не надо мешать меня со всеми подряд! — задетая гордость так и подбивала на необдуманные поступки. — Сказала две недели, значит две недели! Про увеличенный оклад главное не забудьте, мистер интриган. Испытательный срок я все-таки прошла.

Глеб на радостях готов был хлопать в ладоши. Ой, не зря Кузьмич так свой самогон расхваливал! Теперь у него есть две недели. Срок, конечно, не большой, но и с мыслями разобраться успеет, и работа не пострадает.

Они уже зашли в дом, как девушка задала последний вопрос.

— А вот мне интересно, если бы я после тебя в койку к другому прыгнула, ты бы не расстроился?

От неожиданности Глеб закашлялся. Подобную идею он даже не рассматривал, а если бы и рассмотрел, точно без трупов не обошлось бы. Но девчонке об этом пока лучше не знать. Потому, превозмогая неожиданную ярость, сквозь зубы произнес:

— Главное, чтобы неприятное послевкусие не замучило.

Карина ехидно ухмыльнулась и засчитала себе первое очко. Может к совместной ночи Булавин и относится несерьезно, но вот ревнивые нотки в голосе спрятать не смог. Пусть теперь на себя пеняет, от любви до ненависти и в правду один шаг.

Кузьмич и Ферзь встретили их уже привычно унылыми лицами и полными чашечками самогона. Возблагодарив в который раз его чудодейственную силу, владелец клуба осушил напиток до дна. Карина не отставала.